Деяния Поместного Собора 1917-1918 гг — Деяние сто пятое
Деяние сто пятое
16 (29) марта 1918 года
1. Заседание открыто в соборной палате в 9 часов 10 минут утра под председательством митрополита Новгородского Арсения, в присутствии 272 членов Собора, в том числе 40 епископов.
На повестке заседания:1) Текущие дела. 2) Доклад Отдела о церковном суде — «О поводах к расторжению церковных браков» (продолжение). Докладчики: Ф. Г. Гаврилов и Н. Д. Кузнецов.
2. Председательствующий. Будут продолжаться прения по докладу Отдела о церковном суде — «О поводах к расторжению церковных браков».
3. Протоиерей Э. И. Бекаревич. На брачный развод я хотел бы посмотреть со стороны, вложенной Творцом в существо брака. Один из членов Собора указал на народ, который имел один брак и в язычестве, и в иудействе, и в христианстве. Другой оратор указал, что осуществление Богом данной всякому живущему силы к размножению рода чрез сближение полов и есть брак. А я скажу, что даже опыление растений тоже тайна великая, заложенная Творцом не только в животных, но и в растениях. Цели брака везде одинаковы. Господь Бог сказал: «раститеся и множитеся и наполняйте землю» (Быт. 1, 28). Правда, Владыка митрополит Антоний подсказал мне, что эта заповедь была дана до грехопадения первых людей. Да, но тайна брака и дана людям затем, чтобы очищать их от греха. Брак нарушается тогда, когда человек смотрит на женщину «ко еже вожделети ея» (Мф. 5, 28), когда утрачивается истинное значение любви. Какие бы ни были причины нарушения брака, все они сводятся к одному — «ко еже вожделети». Цели брака, положенные Творцом, это — продолжение рода, для человека — семья. Между тем, в докладе о семье ничего не сказано; как оградить интересы семьи, лучше ли она будет, если брак будет расторгнут и останутся жертвы, не принимавшие никакого, ни пассивного, ни активного, участия, в появлении своем на свет? Об этом в докладе не сказано. Даже в прежних законах были слабые попытки коснуться этого; например, после развода супругов девочки оставлялись при матери, а мальчики при отце; при безнравственном поведении обоих супругов дети поручались попечению родственников. На западе, где существует гражданский брак, установлено по кодексу Наполеона, чтобы, в случае развода, сторона, содержавшая детей, положила на них известное обеспечение. В нашем докладе этого нет. Это важный пробел. Если разводятся супруги бездетные, то Бог с ними. А когда у них есть семья, то мы должны озаботиться, чтобы не губить ни в чем не повинных душ детей и чтобы поставить семью в лучшие условия, чем она была до развода. Это тоже недостаток доклада. Затем, бывают случаи, когда разведенные супруги пожелают опять сойтись для мирного сожития. Как это сделать? Вот, является с войны через год пропавший муж, а жена его вышла вновь замуж. Чья она жена? Этих вопросов доклад не касается. Далее, какие приемы будут употребляемы для удостоверения факта супружеской неверности? Нужны ли будут адвокаты, грязные прения? Нужны ли будут бесчестные нарушители клятвы — лжесвидетели, которые под присягой удостоверяют то, чего они не могли видеть? Не может быть, чтобы они видели то, что могут допустить видеть только люди сумасшедшие. Будет ли существовать бракоразводное делопроизводство в том виде, как оно было — формальное, грязное? Это один ужас… По званию члена Консистории я присутствовал на бракоразводных процессах и после них лишался душевного спокойствия на несколько дней: так все опутывалось грязью. Нужно все это уничтожить и отбросить. Для нас экспертиза людей честных должна быть выше и доказательнее, чем показания подкупаемых бесчестных людей. Я сказал бы еще о других мелких поводах к разводу. Это — беспробудное пьянство, когда один из супругов доходит до полного хулиганства, до полного изнеможения, когда рождаются дети истеричные, идиоты, с признаками вырождения. Если у супругов нет деторождения, будет ли это считаться причиной для развода? Это очень важная причина. В Ветхом Завете она служила поводом к разводу. Что касается вопроса, нужно ли сократить поводы к разводу и ограждать таинство брака какими-либо репрессивными мерами или сделать послабления, на это я отвечу словаки Господа: «всяк, иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердцы своем» (Мф. 5,28). Из этого вырастают все причины несогласия супругов. Такой широкий взгляд на брак и ограждает таинство брака. Если же супруги ненавидят и мучат друг друга, а мы будем насильно удерживать их в сожительстве, то это не ограждение, а попрание брака. А если предоставим широкие поводы для развода и позаботимся, как обеспечить семью, то мы станем на тот путь, на котором исполним волю Божию, и сократим поводы «ко еже вожделети». Эта основная причина всех поводов к разводу, которые указаны в докладе.
4. Докладчик Ф. Г. Гаврилов. Здесь недоразумение. Предшествовавшие ораторы касались тех же вопросов, но не в такой мере, почему я и не считал нужным отвечать им. Теперь же о. протоиерей Бекаревич в своей прекрасной речи определенно спрашивает, почему в нашем докладе не затронуты некоторые стороны брачного развода? Почему в докладе не сказано о последствиях развода? Потому, что этот вопрос разрабатывается в другом Отделе. Вопрос о том, как разведенным супругам снова соединиться для семейной жизни, разрешен особо Отделом и подлежит утверждению Священного Собора. Что касается бракоразводного процесса — какое будет делопроизводство по этим делам, будут ли требоваться формальные доказательства супружеской неверности с лжесвидетелями и т.п., то это также разрабатывается в Отделе особо, и решение по этому вопросу уже подготовлено и ввиду спешности будет проведено через Священный Синод в виде временных правил. Потому подобных недочетов доклада не следует здесь и касаться, ибо в докладе идет речь только о материальных поводах к расторжению брака. Ввиду требований Собора и Св. Синода, Отдел должен был дать в спешном порядке свод тех поводов к разводу, которые указывались в течение многих лет различными комиссиями по пересмотру вопроса о разводе, чтобы Собор успел вынести свое решение по этим суждениям. Наш доклад представляет результат пересмотра всего того, что было сделано за последние 100 лет в области бракоразводного процесса. Ввиду спешности дела, Отдел представил Собору доклад только о поводах к разводу. Если поводы будут установлены Собором, тогда Отдел представит свое заключение о последствиях развода. В основу своих работ Отдел положил коренное изменение бракоразводного процесса, но сперва должны быть приняты Собором поводы к разводу.
5. Ф. Г. Зибарев. Разрешите и мне сказать, что мне Бог на душу положит. Правильно скажу, благодарите Бога, а неправильно скажу, простите. Я рассуждаю так, что я, последний из вас, не могу не сказать того, что у меня есть в соображении и что лежит у меня на сердце. Таинство брака я так понимаю. Вот исходит священник со Св. Дарами и возглашает: «Со страхом Божиим и верою приступите». Если я причащаюсь со страхом и верою, то я соединяюсь с Господом Иисусом Христом и должен исполнять Его закон. Когда я так причащаюсь и исполняю закон Христов, то я чувствую радость, так как я с Ним пребываю. Если же я нарушаю закон, то совесть меня мучит, что я не хорошо поступаю и разъединяюсь со Христом. Случалось часто, что я грешил и оставлял Христа, далеко уходил от Него, но совесть обличала, и я опять приступал к чаше Господней и соединялся со Христом. Так, хотя я и мало пребывал в страхе Божием, но Бог помог мне дожить до сего времени и привел в это собрание. Так я думаю и о браке. Когда я венчался, то священник дал испить из чаши вина мне и жене во имя Святой Троицы — во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Это я понимаю так, что Господь сочетал нас воедино. Поэтому я понимаю, что как в таинстве причащения я соединяюсь со Христом, так и в таинстве брака я соединяюсь с женою. Все мы собрались сюда, чтобы издать хороший закон, чтобы Господь нас не осудил и привел всех людей в Царство Небесное. Господь печется о наших душах и призывает нас во всем и всегда искать прежде всего Царствия Божия. Он добровольно пошел на крест ради нашего спасения. Он мог бы и не пойти. Но Христос пошел на крестные муки за наши преступления, чтобы показать нам, что Он, Богочеловек, добровольно ради нас пошел на крест, чтобы и мы несли свой крест. Не без причины Господь Бог сотворил и жену Адаму из ребра его, чтобы они были не двое, а одна плоть, как один человек. Как же мы, законодатели, хотим разрушить этот закон? Вот о себе я, как пред Богом, скажу. Жена моя имела бы все поводы оставить меня. Она заслуживала всякого внимания, а я доводил ее до отчаяния, предавался пьянству и однажды избил ее. Она могла бы бросить меня, и я погиб бы от пьянства. Меня увели сектанты, сняли с меня крест и не велели возвращаться домой. Жена обратилась к атаману, он словил меня, надел крест, возвратил к жене и успокоил меня. Значит, мы дорожили друг другом, не разошлись сразу и, благодаря этому, я воспитал детей и был на войне. Поэтому мое решительное предложение: никак нельзя допускать поводов к разводу и новых браков: первый брак от Бога, а второй и третий — от людей по немощи человеческой плоти. Если допустить поводы к разводу, то кто скажет, что он может побороть врага? При всем усердии и борьбе с врагом иногда он так бросит тебя, что думаешь, что совсем погиб. Тут-то и есть спасение, что нет лишних поводов к разводу. Вот все, что я хотел сказать. Простите.
6. Митрополит Харьковский Антоний. Я считал бы необходимым поблагодарить нашего собрата члена Собора Ф. Г. Зибарева за его открытое искреннее слово. Ни один человек, кроме русского, не может так распинать себя, как это сделал он. Поэтому прошу поблагодарить его.
7. И. К. Орлов. Меня побудило выступить на эту кафедру желание дать объяснения не от науки, а на основании фактов собственной моей жизни. Меня в ужас привело то, что некоторые лица, даже из среды образованных людей, касаются нарушения церковных уставов о браке. Мы совершенно не даем отчета в своей жизни. Если бы мы отдавали отчет, принимали бы все уставы церковные и исполняли их, то они не казались бы нам чуждыми. Но мы не выполняем уставов по долгу совести и потому заблудились. Мучит нас совесть, истязует, а мы вместо того, чтобы возвратиться к тем пределам, к которым зовет нас совесть, ищем других путей, чтобы прикрыть свои проступки. Но я до крайности убежден, что если мы не будем забывать церковных уставов, то мы не пойдем по тем путям, а будем давать отчет в своих поступках, будем призывать Бога на помощь и просить Его, чтобы Он сжег греховные элементы в нашей жизни и укрепил нас. Некоторые говорили, что поводы к разводу нужно облегчить, так как несоответствующая закону и несогласная супружеская жизнь наносит вред и детям. Такое объяснение с соболезнованием о детях давалось от науки. А если сказать на основании жизненной практики, то еще больше будут плакать дети после того, как разведутся их родители. Они всю жизнь будут плакать. До сих пор я воздерживался от речей, но теперь я не мог стерпеть. Некоторые касались незыблемых церковных уставов. Я просил бы, чтобы никто не касался их. Я желал бы, чтобы в особом послании было объяснено, какой вред причиняет Церкви нарушение церковных уставов. Как не заботиться об ограждении этих главных устоев Церкви, под которые всюду подкапываются враги Церкви? Нужно осторожно говорить о них. Теперь и без того много крикунов и болтунов, которые соблазняют простой народ. За ними идут все. Будем изо всех сил бороться с нашими грехами и заблуждениями. Всем, свободно рассуждающим о церковных уставах, следовало бы, подобно блудному сыну, растратившему свое имущество, сказать: «Прости, отец, я заблудился». Но ясно, что они не хотят сознаться: учились, учились, но ничему не научились. Я сам был такой. Я был молоканин. Мог бы 25 невест взять. Но был у меня родитель, хотя и молоканин, но до того религиозный и так наставлял меня в религиозных правилах, что никогда не смогу забыть их. Теперь жалуются, что мало просвещения в народе, а какое это просвещение, если потеряли веру, без которой невозможно жить? Какой это ученый, если он уклонился от уставов Церкви? Он должен сознаться и сказать: «Прости, отче, я заблудился и потерял веру». Как можно неверующему касаться церковных уставов? Больше всего меня возмущает русская интеллигенция. Каждый должен дать отчет в своей жизни, а ученый не должен гордиться своею наукою.
Мое заключение, что если мы вынесем постановления, то нарушим уставы. Я хотел бы, чтобы в послании Собор изложил более жгуче и горячо доводы в защиту церковных уставов. Извините, что я побеспокоил вас.
8. Граф П. Н. Апраксин. Мне приходится говорить о том опыте, который я вынес по службе сначала вице-губернатором, а потом губернатором. Нельзя без содрогания вспомнить ни о количестве дел, которые прошли за 6 лет моей службы, ни о содержании их. Ужасом веет от настоящей семейной жизни. Оставить ее так или поддерживать ее в прежнем порядке — не христианское дело. Ко мне шли те, кто отчаивался во всем, кому некуда было идти, чтобы получить развод и начать новую жизнь. Хорошие люди обрекались или на страдание, или на греховную жизнь и соблазны. Сегодня, собираясь идти на Собор, я открыл Новый Завет и в Послании к Евреям читаю, что и отменен не прежней заповеди бывает — «Отменение же прежде бывшей заповеди бывает по причине ее немощи и бесполезности. Ибо закон ничего не довел до совершенства: но вводится лучшая надежда, посредством которой мы приближаемся к Богу (7, 18). Не отнимите же и вы этой лучшей надежды у многих тысяч людей. Когда я слышал вчера проникновенную речь Высокопреосвященного Сергия, я думал, что он говорит о практике жизни и приносит форму в жертву духу и любви. Но это одно течение мысли церковной. Есть и другое течение, которое говорит иначе. Я вспомнил другого Владыку, которого чту и уважаю и для которого каноны церковные не пустое слово. Я вспоминаю, что он говорил: «Приходят ко мне молодые люди, кандидаты священства, и говорят, что не могут принять сан, ибо согрешили. А я отвечаю им, принимая во внимание при каких условиях даны каноны, что грех их я принимаю на себя, а их посвящу в священники». Этот Владыка — митрополит Антоний. Я не сравниваю себя с иерархическими лицами. Но, призванный волею Божией разрешить этот вопрос, чувствую, что ответственность за такое или иное решение вопроса ложится в некоторой доле и на меня. Я и говорю: пусть на меня ляжет ответственность за новый закон, но лишь бы он избавил многие тысячи людей от тяжких грехов.
9. А. В. Васильев. Вчера было уже сказано на Соборе, что таинство брака установлено вместе с созданием человека. Творчество Божественное в создании человека сказалось в двух приемах: сначала сотворен был Адам, а потом — помощница ему — жена Ева, и не из персти земной, а из ребра Адамова, дабы и далее были они в плоть единую и повелено им: «плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю, и обладайте ею». В этой заповеди и было установление таинства брака. Первозданные люди были совершенны, и брак их, если бы они не впали в ослушание воли Божией, был бы совершенным. После грехопадения и после сошествия на землю нашего ради спасения Сына Божия, установлены Господом нашим Иисусом Христом благодатные таинства, восстанавливающие в человеке образ и подобие Божие. Таково — крещение, совершаемое у нас, православных, одновременно с миропомазанием. Они восстанавливают в крещаемом первозданного совершенного человека, восстанавливают в нем образ и подобие Божие. Но как первоначально человек был создан со свободною волей, и уклонился от заповеди Божией, и впал в грех, так и все таинства, восстанавливающие в человеке образ и подобие Божие и дарующие ему благодатные силы, не отнимают у человека свободы и не делают исполнение им воли Божией необходимостью, и человек не лишен возможности грешить. Таинства не имеют принудительной силы. Существенная принадлежность таинства и условие действенности его — собственное непринужденное и искреннее изволение принять таинство и потом следовать данным при его совершении обетам. Таковы таинства покаяния и причащения, таково же и таинство брака. Таинства эти не магические средства и не гипноз. Свободная воля человека по принятии их остается. И если человек недостойно принимает их, то принимает себе в суд и осуждение. В таинстве брака, как и во всяком другом, есть священнодействие и молитвословия, чрез которые оно совершается.
Но какое необходимое существеннейшее условие для совершения брака? Произнесению священником слов «венчается раб Божий такой-то рабой Божией такой-то» предшествуют вопросы жениху и невесте «имеют ли непринужденное произволение пояти себе в жену такую-то и стать женою такого-то». Только после ответов на этот вопрос совершается таинство бракосочетания. Без этого существеннейшего условия брак не может быть совершен и, конечно, ответы жениха и невесты должны быть искренними. И если во многих случаях наши браки не отвечают тому высокому образцу, какой создан Господом и Церковью, то это потому, что вступающие в брак часто поступают неосмотрительно, а иногда и по принуждению, а совершающие его «творят дело Божие с небрежением». Если св. Игнатий Богоносец говорит, что «надлежит желающим жениться и выходящим замуж творить брак с ведома епископа, чтобы брак был о Господе», то, конечно, эти слова св. отца вызваны не столько заботливостью об осведомленности епископа, сколько о готовящейся вступить в брачный союз чете, чтобы брак их был о Господе, следовательно, для пастырского наставления и руководства в этом определяющем всю их дальнейшую жизнь деле. И в ветхозаветной Церкви, и у язычников раввины и жрецы исполняли этот свой долг в отношении вновь образуемой четы. Все ли, осмелюсь сказать, многие ли из православных наших пастырей тщательно исполняют этот свой пастырский долг? Не относятся ли они к делу венчания слишком формально, сосредоточивая все свое внимание на письменных документах и слишком мало уделяя его тем живым людям, над которыми они совершают таинство?
Я прошу позволения представить в письменном виде свое мнение и приложить это мнение к Деянию.
10. Председательствующий. Это Вы можете сделать.
11. Епископ Уральский Тихон. Дело касается увеличения поводов к разводу, дело очень серьезное, и каждому отдельному человеку делать предложения здесь опасно, это дело всего Собора, и как Бог положит ему на душу. Поэтому, хотя в душе я нахожу, что в докладе указывается много и очень много поводов к разводу, но все они обдуманы. Без нужды увеличивать поводов к разводу не нужно, но есть обстоятельства в числе доводов к разводу, которые побуждают меня высказаться. Я коснусь, например, проказы. В сущности проказа является поводом к разводу. Еще в Ветхом Завете разводились из-за проказы. Теперь проказой является сифилис, и мне, как врачу, приходилось видеть по этому случаю много тяжелых картин. Как оставить жену в обладании мужа сифилитика? Что может быть от их брака? Жена тут мученица великая! Дети рождаются больными, золотушными. Сифилис — такая язва, что добросовестный человек, страдающий им, должен добровольно обречь себя на безбрачие; тем более, что эта болезнь не может быть излечена окончательно. И этот повод к разводу серьезный. Теперь о другой стороне дела. С увеличением поводов к разводу увеличится и желание развестись, увеличатся и разводы. Многие теперь с терпением несут свой тяжелый семейный крест и своим терпением возбуждают удивление, в особенности женщины крестьянки. Теперь будет больше поводов к разводу, и развестись легче; раньше нужно было искать подставных свидетелей, а теперь поднял руку на жену, и повод к разводу уже готов.
Потом, один из супругов душевнобольной. Это тоже тяжелый крест, и возлагать его на другого супруга — дело ответственное, и мы должны обсудить такие случаи с большим вниманием и серьезностью. Я предлагаю только по маловажным случаям не расторгать браков, а серьезные поводы к разводу хорошенько обсудить. Следует обсудить вопрос и со стороны ускорения разводов, это дело очень важное. У меня в памяти случай, когда человек 9 лет плачет, а развестись не может.
12. Н. Н. Фиолетов. Доклад, который нами обсуждается, в значительной степени носит характер казуистики. В нем нет ни общей идеи, ни общего принципа, ни систематизации по общим положениям, которые выражали бы его сущность. В нем дан только простой казуистический перечень обстоятельств, которые могли бы служить поводом к разводу. Этим и объясняется та расплывчатость, неясность и неопределенность, которые замечаются в прениях по данному вопросу. Как при обсуждении доклада о приходе, так и теперь, такая точка зрения на предмет ведет только к напрасной трате времени. Здесь уже говорилось, что возникают сомнения: следует ли обсуждать этот доклад. И такие сомнения вполне понятны и законны, раз в докладе нет руководящего принципа, который можно бы вывести из существа церковного права. В нашем вопросе нужно разграничить две плоскости; моральную и юридическую. Иначе мы не избежим тех недоразумений и сомнений, которые возникают теперь при смешении указанных точек зрения. Необходимо сделать такое разграничение и для того, чтобы устранить несоответствие нашего законопроекта догматико-каноническим требованиям.
С точки зрения религиозно-моральной развода быть не может. Брак с этой точки зрения нерасторжим. Таинство брака накладывает на принявших его неизгладимый след, который ничем и никогда не может быть устранен. В нем стоит идея верности вечной, и даже по смерти. И вопрос о разводе возникает тогда, когда мы имеем дело не с нормальным браком, а с таким, в котором идеальный смысл и заповедь уже нарушены и идеальная задача не выполнена. Здесь мы имеем дело с вопросом не с догматической стороны, не с нерасторжимым браком, а с устроением супругов, уже утративших брак, с воздействием на их дальнейшую жизнь. Мы стоим тут перед вопросом уже церковной дисциплины: как Церковь должна в этом случае поступать? Принцип нерасторжимости брака этим не затрагивается. Церковная же дисциплина, по условиям места и времени, была разнообразна. Таким образом, мы и переходим к Византийскому законодательству, в котором указываются самые разнообразные поводы к разводам. Мы вступаем тут в область целесообразности: можно ли восстановить идеальное настроение между супругами или нет, или расторжение брака является меньшим злом, чем продолжение брака. В силу этого нельзя отрицать увеличения поводов к разводу: но нельзя и раз навсегда определять конкретных поводов к разводу: тут нужно сообразоваться с требованием церковной экономии. Однако, пределы в данном случае должны быть очерчены: должно быть указано, где нельзя их переступать без нарушения существа брака. И вот, если мы обратим внимание на Византийское законодательство, то можем установить по нашему вопросу 2 категории, 2 принципа, которые существенно объединяются в одном положении: это — фактическое прекращение христианского брака в смерти и прелюбодеянии не в узко-физическом только их смысле, а в смысле вообще условий, аналогичных им, при коих утрачивается возможность выполнить идеальную задачу брака или сохранить его христианский характер.
13. Архиепископ Кишиневский Анастасий. Чтобы оценить по достоинству содержание каждого законопроекта, нужно проникнуть в его сокровенный дух и цель, к которой он стремится. Основная цель настоящего законопроекта ясно указывается в его краткой вводной части: «Признавая необходимым увеличить число поводов к разводу, по сравнению с ныне действующим законодательством, и по возможности исчерпывающим образом указать причины, влекущие за собою внутреннее и действительное распадение брака и полную невозможность его осуществления, Отдел о церковном суде предлагает Священному Собору, в изменение и дополнение прежних узаконений, принимать следующие положения о поводах к расторжению церковных браков». Итак, основная цель законопроекта — исчерпать, по возможности, все поводы, ведущие к расторжению брака. Если бы пред нами был не церковный законопроект, а гражданский, выработанный органами государственной власти, то и в таком случае он не мог бы не вызывать в нас чувства удивления, ибо всякая разумная государственная власть должна стремиться к тому, чтобы по возможности укреплять, а не ослаблять искусственно брачные узы, дабы не распасться семье, этой основной ячейке государства. Тем труднее, казалось бы, встать на эту точку зрения церковному законодательству, ибо где же тогда святость и чистота брака, какие всегда должна блюсти Церковь, где нравственные основы семьи как домашней Церкви, которая всегда должна охранять церковное законодательство? В оправдание настоящего доклада творцы и защитники его говорят, что в основу законопроекта положены ими соображения так называемой церковной экономии. Человек слаб и немощен, а закон Евангельский высок и часто не по силам для рода человеческого, и потому Церковь снисходит к немощи человеческой, стремясь соблюсти не столько букву закона, сколько дух учения Евангельского.
Мы решительно не можем принять эту точку зрения, которая столь же не соответствует исторической и канонической правде, сколько представляется опасной по своим нравственным последствиям для христианского общества. Церковь твердо стояла и за букву, если от этого зависела чистота ее догматического учения. Вспомним времена арианских споров, когда защитники православия действительно за одну букву шли на страдания. Брак есть Божественное установление, неразрывность его утверждена самим Господом Иисусом Христом. Отсюда понятно, что и в вопросе о расторжении брака есть сторона не каноническая только, но и догматическая. Это непременно надо иметь в виду при рассмотрении вопроса о новых поводах к расторжению брака. Но если посмотреть на дело с точки зрения церковной экономии, то и в таком случае нельзя оправдать стремление умножить поводы к расторжению церковных браков. Что такое церковная экономия? Содержание этого понятия очень обстоятельно раскрыл мой предшественник на этой кафедре профессор Н. Н. Фиолетов. Экономия — это домостроительство церковное, или благоустроение жизни церковной, когда Церковь поступается строгостью своих дисциплинарных, но отнюдь не догматических или нравственных требований ради спасения большего числа верующих, как красноречиво говорил нам митрополит Владимирский Сергий. Но какая же польза для спасения верующих будет от утверждения Собором настоящего доклада Отдела? Не поведет ли, напротив, это к тому, что откроется широкое поприще для торжества похоти плоти, которая чаще всего ищет искусственных поводов к разводу? Не послужит ли сама Церковь в таком случае источником того соблазна, от которого она тщательно должна охранять верующих? «Христос убо греху ли служитель?» — спрашивает Апостол Павел и отвечает — «Да не будет» (Гал. 2,17). Если бы Церковь, следуя за человеком по всем степеням его падения, покрывала бы их своим авторитетом и даже сообщала бы им религиозное освящение, то она уничтожила бы достоинство христианского брака и уподобилась бы той неразумной матери, которая своим потворством слабостям сына доводит его до нравственной гибели. Но в этом и состоит мудрость Церкви, что в ней милость всегда сочеталась с истиною. Ее снисхождение к немощам человеческим никогда не переходит в слабость. Она снисходит к людям только для того, чтобы возвести их на высоту Евангельского совершенства. Она требует от супругов подвига в самом браке, когда учит нас словами Апостола «жена…спасется чрез чадородие, если пребудет в вере» (1 Тим. 2,15). Она ставит свободу христианского духа выше златых уз супружества. «Соединен ли ты с женою? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены»(1Кор. 7, 27). Нам указывают страницу Евангелия, где Христос на вопрос фарисеев «что убо Моисей заповеда дати книгу распустную и отпустити ю?» ответил: «Яко Моисей по жестокосердию вашему повеле вам пустити жены ваша», и тем косвенно как бы уполномочил и нас умножать поводы к разводу применительно к слабости человеческой. Но те, кто дают такое толкование настоящему тексту (Мф. 19,7-8), опускают из внимания последующие слова Спасителя: «изначала же не бысть тако»; и далее Господь, как бы противопоставляя Себя Моисею, присовокупил — «глаголю же вам, яко иже аще пустит жену свою, разве словесе прелюбодейна, и оженится иною, прелюбы творит, и женяйся пущеницею, прелюбы деет» (Мф. 19, 9)». Когда засим ученики, изумленные высотою нравственной ответственности, соединенной с брачным состоянием, спросили Христа: «аще тако… лучше есть не женитися»? Господь, не ослаблял значения Своих слов, ответил: «не вси вмещают словесе сего… Могий вместити, да вместит» (Мф. 19,11-12). Смысл этих слов Спасителя очень очевиден, чтобы они нуждались в толкованиях. Говорят, что одни герои веры могут вместить эту Евангельскую заповедь о высоте христианского брака, но мы слышали здесь этих героев веры. Их гораздо более, чем это может казаться с первого взгляда. Ими полна русская деревня, где сохранились здоровые семейные отношения и непоколебленное православно-религиозное воззрение на брак.
Ужели мы не можем подняться на высоту старообрядцев, ревность которых о сохранении чистоты брака нам ставили здесь в образец для подражания? Указывают на греко-римское брачное законодательство, открывающее широкую возможность для развода, но мы не должны забывать, что оно сложилось под влиянием гражданского законодательства.
Ныне же, когда Церковь отделена от государства, она должна позаботиться об укреплении семейной жизни, а не об увеличении поводов к разводу. Поэтому мы должны отнестись к законопроекту, открывающему широкий простор к разводу, особенно в статьях 19 и 27, с особою осторожностью.
14. Н. И. Знамировский. В законопроекте Отдела о поводах расторжения брака меня удивляет оторванность законопроекта от учения о браке и разводе Св. Писания — этого непогрешимого источника при решении данного вопроса. Постановление Священного Собора по вопросу о разводе не должно быть только сухим перечнем параграфов, заключающих в себе известные положения, но оно должно быть также и любвеобильным голосом Матери-Церкви, ревнующей о спасении своих чад. Но таковым оно может быть только тогда, когда будет основываться на Слове Божием.
Священное Писание учит о браке, как союзе двух взаимно друг друга любящих личностей, как союзе прежде всего духовном, союзе облагодатствованных в таинстве брака двух разумно свободных и бессмертных душ христианских. Физическое общение супругов является лишь выражением этого духовного союза. Поэтому достаточным поводом к расторжению брачного союза может быть только такой факт, который подрывает собою духовную сторону союза. Таким фактом и является прежде всего прелюбодеяние, при котором уничтожается нравственное единение супругов, их взаимное доверие. Затем, так как христианский брак есть союз сердец, имеющих в себе веру в Господа Иисуса Христа как Сына Божия, то достаточным поводом к разводу может служить также и уклонение одного из супругов в неверие, уклонение, соединенное с насилием для стороны, остающейся верной православию, с нарушением порядка в жизни семейной, а, может быть, и опасностью для жизни детей. Первый повод — прелюбодеяние — указывается в Евангелии, второй — в 1 Послании Апостола Павла к Коринфянам. Наконец, по учению Св. Писания, смерть одного из супругов является законным основанием для вступления остающейся в живых стороны брачного союза в новый брак. Впрочем, нужно сказать, что упоминание о смерти супруга в указанном смысле Апостол Павел в Послании к Римлянам употребляет лишь мимоходом, как сравнение для доказательства другой мысли — о свободе христиан от закона Моисеева, а в Послании к Коринфянам соединяет его с добавлением «она (вдова) блаженнее, если остается так, по моему совету» (1 Кор. 7, 40), т. е. не вступая в новый брачный союз. Это наводит на мысль, что Апостол в данном случае поступает лишь по любвеобильному снисхождению к немощным членам Церкви и что духовная сторона христианского брачного союза даже и по смерти одного из супругов остается в существе дела неразрушимой.
Итак, если в Св. Писании Нового Завета указываются только три вышеупомянутых повода к расторжению брака, то очевидно, что указание в законопроекте еще и других поводов может быть объяснено лишь снисхождением Церкви к немощам своих детей. Это снисхождение понятно: оно объясняется стремлением Церкви к духовной пользе своих чад, чтобы, по Апостолу Павлу, спасти, по крайней мере, некоторых. Оно объясняется духом христианской любви к погибающим. Но эта святая любовь должна быть просвещена светом разума Евангелия Христова и святых Отец. Вот эту-то мысль о проявленном здесь снисхождении Церкви к грешникам, являющемся некоторым отступлением от прямых и определенных заповедей Господа и Его Апостола, и нужно оттенить в постановлении Собора. Постановление Собора, перечисляя различные поводы к разводу, должно вместе с тем указать и идеал, представленный нам учением Слова Божия о поводах расторжения брака, чтобы христианские супруги, заинтересованные в решении данного вопроса, не забывали этого идеала и по силам стремились к нему. Примером может служить 9-е правило св. Василия Великого. Оно читается так: «Господне изречение, яко непозволительно разрешатися от брака, разве словесе прелюбодейна, по разуму онаго, равно приличествует и мужам и женам. Но не то в обычае». Здесь св. Василий Великий ясно различает учение Св. Писания и практику церковного обычая и излагает свои правила применительно к последнему. Я предлагаю перейти к постатейному чтению законопроекта, а после статьи 29 присоединить следующее добавление, в виде заключения к законопроекту:
«Признавая указанные поводы к разводу, по обстоятельствам семейной жизни, достаточно оправдывающими последний, Священный Собор, однако же, обращается к ищущим развода православным супругам с напоминанием: 1) что, по учению Слова Божия, расторжение брака возможно только по трем причинам: прелюбодеянию (Мф. 5,32; 19,9), религиозному раздору в семье (1 Кор. 7,15) и смерти одного из супругов (Рим. 7,2-3; 1 Кор. 7,39); 2) что упоминание в постановлении еще и других поводов к разводу объясняется лишь любвеобильным снисхождением Матери-Церкви к их немощам и 3) что наилучшим исходом при семейных нестроениях, согласным с христианским достоинством супругов, является указанное Апостолом Павлом (1 Кор, 7, 11) сердечное примирение о Господе враждующих сторон брачного союза».
15. В. И. Зеленцов. После своей вчерашней речи мне пришлось услышать с этой кафедры много неправильных богословских мыслей, ответить на которые не хватило бы не только 10, но и 50 минут.
В речи архиепископа Анастасия я заметил одну неправильность. Слова Христа «многий вместити да вместит» (Мф. 19,12) относятся к скопцам ради Царствия Небесного — монахам, а он применил их к брачному состоянию. В остальном я вполне согласен с архиепископом Анастасием.
В речи высокочтимого Высокопреосвященного председателя Отдела о церковном суде я услышал, что нравы людей улучшаются не законами. Конечно, и законами. Для того и даны были людям закон Моисеев и закон Христов, чтобы изменить к лучшему, нравственно воспитать и облагородить их нравы и обычаи. Даже и государственное законодательство, если оно хорошо, воспитывает людей, охраняет устои нравственности, внушает им начала правды и добра. Указывалось, что Церковь принимает человека в свое лоно таким, каков он есть. Это верно. Но, принимая человека — грешника, Церковь говорит ему: «омойся, очистись от греха своего», как и Христос, простив грешницу, сказал ей: «иди и впредь не греши» (Ин. 8,11). Церковь никогда не попустительствовала греху, и экономия церковная состоит в том, чтобы возводить людей к святости и нравственному совершенству, а не в ослаблении церковных нравов.
Перехожу к Н. Д. Кузнецову. Его речь особенно богата неправильными мыслями. Между прочим, он говорит, что нет надобности охранять таинства от недостойно приступающих. Зачем это нужно? Ведь сказано: «ядый и пияй недостойно суд себе яст и пиет»(I Кор. 11,29), зачем же Церкви защищать таинства, когда Сам Бог защищает? А Господь сказал: «не дадите святая псом, не пометайте бисер ваших пред свиньями, да не поперут их ногами своими» (Мф. 7, б). Если мы дадим бисер таинств на попрание и оскорбление духовным свиньям, они, потоптавши этот бисер, обратятся и расшатают устои церковные.
Н. Д. Кузнецов говорит, что таинство брака было и в Ветхом Завете. Это его недоразумение. В догматическом богословии читаем, например, слова блаженного Августина: «В нашем (христианском) браке более имеет силы святость таинства, нежели плодородие матери. В Церкви предлагается не только союз брачный (как в Ветхом Завете), но и таинство». То же можем читать и в других выдержках из святых Отцов, приводимых в догматическом богословии, которые я для сбережения времени сейчас читать не буду («Догматическое богословие» митрополита Макария, т. 2, с. 481-483).
Итак, таинств церковных в Ветхом Завете не было. Ужели можно вместе с Н. Д. Кузнецовым понимать как установление таинства благословение Бога, данное первым людям — «раститеся и множитеся»? Ведь точно такое же благословение дано было тогда и животным.
Н. Д. Кузнецов и другие говорили, что церковное таинство брака совершают не только Бог, но и сами муж и жена брачными отношениями между собою. Эта мысль не новая, но дикая. Странно, что здесь договорились до этой мысли. Так как церковное таинство брака должно совершаться в храме, то, стоя на этой точке зрения, придется сказать и то, что печатно говорил в свое время известный защитник этой мысли В. В. Розанов, что муж и жена должны совершить свое общение в Божием храме!
Указывают, что в Византии поводов к разводу было много, и развод был легок. Напомню слова Высокопреосвященного Сергия, что, когда поводов к разводу в Византин было много, нравы падали и трудно сказать, когда они были чище; в христианской ли Византии того времени, или во времена языческие. Зачем же мы будем становиться на эту дорогу? Нам нужно стоять на почве церковного учения о браке и на точном понимании церковной экономии.
У римлян браки разводились очень легко. Римские женщины считали свои годы по числу своих мужей, а мужчины относились к браку еще легче. И вот, принимая в Церковь таких людей. Апостол Павел дает наставление — «жене не разводиться с мужем» (1 Кор.7,3) и прибавляет, что заповедь не его, а Господня (1 Кор. 7,10). На такой же точке зрения должны стоять и мы в вопросе о браке. Господом дано повеление не разводиться. Поэтому, переходя к постатейному рассмотрению настоящего законопроекта, мы должны его сильно исправить. Тогда это будет действительно закон церковный, а не узаконение разврата. В противном случае, если останутся статья 6 и некоторые другие, он будет мало чем отличаться от большевистского декрета о браке и разводе.
16. Архиепископ Кишиневский Анастасий. Я не утверждал, что слова Господни «могий вместит да вместит» (Мф. 19, 12) обращены к лицам, состоящим в браке. Если я дал повод так думать, то и прошу извинить меня.
17. Архимандрит Матфей. Одним из предшествующих ораторов было предложено отклонить настоящий законопроект, ибо теперь, с изданием декрета народных комиссаров о гражданском браке, мы имеем Богом данную нам возможность охранить чистоту православного брака. К великому счастию, Собор высказался иначе и не признал гражданский брак недопустимым для христианина. В первые века христианства такой брак существовал, но он был только терпим.
Указывают на Византийское законодательство, увеличившее поводы к разводу.
Но здесь уже сказано, какова была там семейная жизнь, каковы были нравы, а я прибавлю — где же Византия теперь? Процветает ли она? Ее нет как христианского государства.
Здесь указывали, что строгость церковных правил — это фарисейство, а один из Высокопреосвященных сказал, что увеличение поводов к разводу будет выражением любви христианской и снисхождения к немощам человеческим. Но это точка зрения субъективная.
Говорит, что строгость христианских требований была уместна в первые века христианства, когда нравы были строже. Но здесь недоразумение. Апостол Павел писал к Коринфянам о браке и поводе к разводу. Коринф был разгульный город, где процветал культ Венеры. И вот жителям этого города Апостол Павел дает наставления: «Соединен ли ты с женою? не ищи развода. Остался ли без жены? не ищи жены» (1Кор. 7, 27). Где же тут попустительство? Нет! Здесь строгость христианских требований, сдерживающая разгул страстей. Апостол Павел, во имя любви Христовой, в определении нормы брака не пошел по тому пути, на который зовут нас современные истолкователи любви христианской.
Указывали на единоверцев и старообрядцев. Они, якобы, особые люди и строгое отношение к браку возможно для них, но не для нас. Но зачем такое пренебрежительное недостойное отношение к себе? Если для них возможно строгое отношение к требованиям христианской нравственности и церковной дисциплины, то почему то же самое невозможно и для нас — чад Греко-Российской Православной Церкви? Капитуляции перед высотою христианских требований в брачном вопросе со стороны Собора не должно быть. Собор должен объявить борьбу страстям и поставить крест над всякими послаблениями. Из всех причин, влияющих на неупорядоченность и расстройство современного брака, особливое значение имеет легкомысленное отношение юных душ к принимаемым на себя обязательствам супружеской жизни, шаткость и неустойчивость их обещаний при вступлении в брак. Сюда-то и должно быть обращено внимание Собора, и разум соборный должен изыскать способы и средства, чтобы предупредить легкомысленные несчастные браки. Хороший врач всегда стремится предупреждать болезни. Так должен поступить и Собор. Строгость требований при заключении браков должна иметь место в особенности ныне, когда с такою силою проповедуется и распространяется в жизни культ Венеры. Я обращаю внимание Священного Собора на голос Церкви, как он сказался в святцах. Святцы свидетельствуют о том, как Церковь смотрит на людей, отошедших в вечность — ко Господу. Кто из разведенных по прелюбодеянию внесен в святцы? Пусть ответят на этот вопрос канонисты и церковные историки.
18. Н. Д.Кузнецов (с места). А блудницы?
19. Архимандрит Матфей. Они не то же, что разведенные. Они не имели мужей, которым давали обет верности. Это — падшие женщины.
(Голоса: А самарянка?)
20. Председательствующий. Прошу с места не переговариваться.
21 . Архимандрит Матфей. Христос был другом мытарей и грешников, но Он призывал их к покаянию и никогда не послаблял их страстям. Мое предложение: перейти к постатейному рассмотрению законопроекта в строгом соответствии со Словом Божиим и Преданием Церкви.
22. Архимандрит Вениамин. С точки зрения Слова Божия вопрос ясен и определенен. Как мы слышали из уст Преосвященного Анастасия, Евангелие — против расширения поводов к разводу. Исторические традиции всей Церкви относились к этому также строго. В истории христианства заметны три течения. Католическое — очень строгое, у католиков почти совсем нет развода. Другое течение лютеранское. Это течение допускает много поводов к разводу: лютеранство признало принцип послабления. Православие стоит на срединной точке зрения, на почве истинной рассудительности. Соблюдая строгость, оно дает в то же время снисхождение, когда нужно. Принцип экономии, поставленный здесь митрополитом Сергием, приемлем, но он теоретичен, его можно раздвигать в разные стороны, смотря по тому, для кого и кем строится закон. Теоретически данный принцип приемлем, но практически он может ввести в соблазн. Речь Высокопреосвященного Сергия, сказанная горячо, может увлечь Собор на путь расширения поводов к разводу, я стою на другой точке зрения. Митрополит Сергий говорит, что принцип экономии необходимо понимать в смысле расширения; это нужно для спасения людей, но против него возражают. В. И. Зеленцов и 30 с ним понимают экономию иначе. Но это, может быть, не так страшно: миссионеры всегда имеют наклон к строгости. Но митрополит Сергий разошелся не с В. И. Зеленцовым только, с крестьянами Г. Г. Сергеевым, Ф. Г. Зибаревым и А. И. Июдиным. Это уже огромный факт. Почему это случилось? Точку зрения митрополита Сергия поддерживают Н. Д. Кузнецов и В. В. Радзимовский, и это не удивительно. Где же истинный голос Церкви? Почему такое двоякое и притом то и другое искреннее? Здесь два церковных круга: один за расширение поводов к разводу, другой против этого. Кто же за расширение поводов? Епископ, занимавшийся брачными делами и видевший по преимуществу темные стороны брачной жизни, присяжный поверенный Н. Д. Кузнецов и юрисконсульт Синода В. В. Радзимовский, для них вопросы брака в силу их профессии освещаются также по преимуществу с мрачной точки зрения, почему и бывают нередко тоже мучительны. Кроме того, последние несут свои взгляды из определенных кругов: от интеллигентов. Там действительно положение тяжелое. Почему у интеллигентов брак плох? Один сельский священник высказал мнение, что иногда браки гражданские, быть может, лучше. Для некоторых лучше не вступать в церковный брак, так как, если они не верят в таинство, то принимают его в суд и осуждение. Господь поругаем не бывает. Второй церковный круг — круг крестьян. Их здесь на Соборе мало: наш Собор интеллигентный, но с ними (крестьянами) надо считаться, они представители от многомиллионной массы. Если бы мы были последовательны, то надо бы иметь два законодательства: одно для интеллигенции, другое для народа. Но это невозможно. Что же делать? Приспособляться к немощной интеллигенции? Говорят «спасай падающего», но я припоминаю другое слово — выражение Ницше «падающего подтолкни». Чтобы не толкнуть народ в искушение к разводам, мы должны быть особенно осторожны. Я боюсь, как бы послаблением слабости Собора не толкнуть народ на путь греха. Необходимо считаться хотя бы с тем, кого больше — с народом. Если Собор пойдет по пути послабления, то он может посодействовать разложению народа, так как прежде у народа поводов к разложению было очень мало. Особенно повинны будут епископы. Когда рассматривался круг дел, подлежащих ведению Синода, к ведению епископов отнесены дела чисто церковные, в числе их брачные. Я отказываюсь решать подобные дела, я только подаю свое мнение, решать же должны епископы, и они ответственны пред Богом. Заканчивая свою речь, скажу, чтобы, решая подобные дела, «спасая падающих», мы помнили слова молитвы Господней — «не введи нас во искушение».
23. Митрополит Владимирский Сергий. Я вполне присоединяюсь к ораторам, говорившим о святости брака. Брак — святыня, которой рука скверных не должна касаться. Вывод из этого получается как будто такой, что совсем не должно быть развода. Католичество так и поступает, и англиканство. Но мы, православные, вообще не отрицаем развода, допускаем его. Значит, в рассуждениях возражателей нужна какая-то поправка. Говорили также, что в деле этом должна быть осторожность, надо подумать: польза будет от нового закона или вред? Конечно, все это и было обдумано; поводы нами не придуманы, а взяты из жизни. Архимандрит Вениамин говорит, что мне долго приходилось иметь дело с лицами, ищущими развода, и потому я сужу односторонне. Да, мне приходилось сталкиваться с этой стороною жизни, но это и дает мне смелость и сознание правоты; мне приходилось слышать крик страданий живых людей, и я не могу этого крика замолчать: крик слышится не только в высшем классе общества, но и в деревне, и там много трагедий. Отрицать это, значит закрывать глаза. Говорят, что закон нужно строить на почве Евангелия и канонов церковных. Указывают, между прочим, правило 9-е св. Василия Великого, но я и ссылаюсь на него в доказательство, что Церковь для спасения своих чад не боялась противоречить даже букве Евангелия. Для нее важно сохранить не букву, а дух Христова учения, цель всего служения Христова. В правиле говорится (я буквально не приведу на память), что «Господне изречение, яко не позволительно разрешатися от брака, разве словесе прелюбодейна, по разуму оного, равно приличествует и мужам и женам. Но не то в обычае. О женах находим много строгих изречений… Женам же обычай повелевает удерживать мужей своих, хотя они прелюбодействуют и в блуде суть». (Кстати, нас упрекают за введение якобы небывалого повода — злостное оставление одного супруга другим, а в 9-м правиле св. Василий Великий этот повод и разумеет, когда говорит, что муж, оставленный женою, достоин снисхождения, если он возьмет другую жену. Что же оказывается? Если муж, по прелюбодеянию жены, требует развода, то это возможно, а жена должна терпеть. Как же так? Христос говорит одно, а св. Василий Великий иное? Почему такая разница? Что же, св. Василий Великий боялся гражданской власти? Или льстил страстям? Потакал слабостям людским? Но мы знаем, кто был св. Василий Великий и какое это было время. Это было в пору господства еретиков, власть была на их стороне, православных епископов гнали, но они были мужественны, все терпели и не уступали ни одной йоты. Если Церковь тогда допускала послабление то, конечно, не из слабости, не из какого-либо потакательства, а потому, что, лучше зная Христа, она знает, что для Него угодно. Она, как столп и утверждение истины, знала своего Жениха — Христа и понимала Его учение совершенно, понимала Евангелие не как какой-то талмуд, не как сборник отдельных предписаний, которые нужно вгонять в человека, как гвозди, а как жизнь, которая начинается из зерна и возрастает в дерево, но и в том и в другом случае есть по существу тоже Христова новая жизнь. В своих дисциплинарных требованиях Церковь исходила из того, что усвоение жизни Христовой разными людьми может быть различно, но что и зачаточное усвоение христианства спасительно. Стоя на этой точке зрения, Церковь и утверждала это в своих законах, которые всегда сообразовались с силами и духовным развитием церковного общества, а не только были логическими выводами из известных Евангельских положений. Это относится и к другим вопросам, например, о войне, о собственности. Как можно говорить о допустимости войны с точки зрения христианского идеала? Какая собственность, когда сказано: «отдай и рубашку»? Но это идеал, это цель христианского совершенства. Если этот идеал сделать принудительною обязанностью каждого, как это пытался сделать, например, Толстой, то мы не будем способствовать утверждению дела Христова, а его разрушению, отторжению от Христа и спасения многих. Мы видели, к чему привела у нас проповедь против войны… И во времена св.Василия Великого провозглашение полного равноправия женщин к чему бы привело? Поэтому Святая Церковь и допускала такие якобы отступления от канонов и слов Христа ради главной цели христианства — вечного спасения людей. Для нее важна была эта цель, а не верность букве учения Христа, не логическая стройность и последовательность теории. Недаром Господь сказал: «Лицемер, не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу, и не ведет ли поить? сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже 18 лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?» (Лк. 13, 15—16) Это сказано о субботе. Но разве нельзя применить это и к вопросу о браке? Господь говорит, что когда вам самим жизненный крест тяжел, разве вы не допускаете для себя послаблений и разве, несмотря на это, не надеетесь (и справедливо) на милость Божию и Его прощение, разве не надеетесь спастись? Как же у вас не хватает милосердия оказать помощь своему ближнему, для которого крест этот невыносим?! Когда пишете закон, говорят, укажите Номоканон. Номоканон-то и доказывает именно мою основную мысль, что Церковь не боялась применяться в своей дисциплине к степени духовного развития и силам церковного общества данной эпохи. В первые героические времена церковная дисциплина была не только строга, но и сурова (тогда возникал вопрос даже о возможности простить согрешившего после крещения). Правила св. Василия Великого — это уже послабление. Иоанн же Постник пошел еще дальше: тогдашние ревнители тоже называли его правила пагубными, составленными для погибели многих. Но Иоанн Постник говорил: «Я желал бы лучше быть наказанным за милосердие, чем получить похвалу за неразумную строгость». Главное же, Церковь стала не на сторону ревнителей, а Номоканон Иоанна Постника теперь для нас общее руководство. Точно также и теперь требовать, чтобы Номоканон соблюдался во всей строгости, могут только те, которые вправе сказать, что мы вообще живем по Номоканону; но это лицемерие: мы его нарушаем. О чем же и говорить? Повторяю, Святая Церковь может ввести даже новое, если это нужно для спасения ее чад, особенно если новое не так ново, как это думают; например, обоюдное прелюбодеяние супругов, как повод к разводу, было в Церкви и перестало существовать с XIX века. Нужно, вообще, тщательно разобраться в вопросе, и вы будете снисходительнее к нашему проекту, Он не представляет собою ничего чудовищного, он гораздо ближе к православию, чем противоположное мнение. Он стоит на почве, на которой всегда стояла Церковь, вопреки обществам, отделившимся от нее — католикам, протестантам и различного рода сектантам.
24. Председательствующий. Список ораторов исчерпан. Профессор И. И. Соколов даст маленькую справку из истории Греко-Восточной Церкви о поводах к расторжению браков. Угодно Собору выслушать? Это займет не более 10 минут.
25. Профессор И. И. Соколов. Вопрос о поводах к разводу в постановке Отдела едва ли не впервые в новейшей истории всей Греко-Восточной Церкви ставится на обсуждение и решение Собора. Это обязывает нас к осторожности и осмотрительности. При решении вопроса надлежит не только основываться на учении Христа, святых Апостолов и Отцев Церкви и держаться канонов церковных, но и иметь в виду, что вопрос имеет обще-церковный характер. Конечно, Русская Церковь автокефальна и имеет право автономно устроить церковную жизнь, но и для других Православных Церквей далеко не безразлично, как Русская Церковь решит вопрос о поводах к разводу. Между Русскою и Восточною Церквами были сношения по вопросу о разводе и в прошлом, будут они, конечно, в и будущем, и в интересах обще-церковного единения весьма важно взаимное соглашение. Но если для Православного Востока не безразлично наше решение, то и для Собора важно знать, как Православный Восток относится к вопросу о поводах к разводу. Обращаясь к праву и практике Восточной Церкви, надо признать, что в Византии основным и господствующим поводом к разводу, согласно учению Христа (Мф. 5, 32; 19, 9), святых Отцов (Афинагор, Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан, блаженный Августин, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский и Феодор Студит) и канонов Церкви (Карф. 102-115; св. Василий Великий 9, 48, 77; Трулл.87) признавалось прелюбодеяние. Но наряду с этим основным поводом были и иные. Такие поводы сначала были регламентированы в гражданском законодательстве, а потом приняла их и Церковь, причем Церковь признавала их как leges canonisatae, как дополнительный закон, с целью христианизации общества, его оцерковления, во избежание больших зол. Ссылаясь на мою книгу, один из докладчиков говорил, что в Византии было до 26 поводов к разводу. Но для точности надлежит добавить, что эти поводы признавались не в один какой-либо период времени, а в течение шести веков. В каждый же данный период количество поводов было ограничено. Чем руководилась Византийско-Восточная Церковь, принимая различные поводы к разводу, кроме прелюбодеяния? Основанием для нее служит принцип экономии, о которой уже достаточно говорилось. Но надо иметь в виду, что в Греко-Восточной Церкви, кроме принципа экономии, применялся и осуществлялся в жизни и деятельности и другой принцип акривии, т. е. строгость и точность в исполнении церковных правил, соблюдение их во всей чистоте. Исторически было и так, что по временам предпочитался и господствовал принцип акривии и не только в Византийскую эпоху, но и в новейшее время, так что в отношении к разводу признавался только один и единственный повод — прелюбодеяние, хотя законодательство допускает и другие поводы, заимствованные из гражданских законов. Для примера нужно указать на Патриархов Григория VI и Иоакима III, которые держались в отношении к поводам для развода именно принципа акривии. Это обусловливалось не только существенным значением этого принципа, но и надлежащим пониманием экономии. Экономия, с точки зрения Византийско-Восточного православия, есть спасительное снисхождение, содействие спасению грешника, подражание Божественному человеколюбию, исторгающее грешника из сетей, избавляющее его от гибели. Но кто исторгает? Не тот, кто совершает грех, а тот, кто по Божественному изволению стоит далеко от греха, кто выше греха, т. е. Церковь. В силу этого, некоторые Патриархи, сторонники акривии, и не придавали безусловного значения всем поводам к разводу, а признавали только один повод, именно прелюбодеяние. И вот современная практика Греко-Восточной Церкви в области развода определяется двумя принципами — экономии и акривии, причем господствует то один из них, то другой. Вообще, в каждом отдельном случае сама Церковь должна оценивать степень экономии и необходимость ее применения. Иначе сказать, состоятельность того или иного повода к разводу должна определяться предстоятелями Церкви. Посему нельзя говорить о праве субъекта на развод. Церкви должно принадлежать право оценивать каждый отдельный случай. Затем, нашему Собору, конечно, надлежит иметь в виду требования экономии, но не надо забывать и принципа акривии. Становясь далее на точку зрения экономии, надлежит ограждать ее подлинное спасительное значение, и это должна решать церковная власть. Поэтому нет необходимости со всею подробностью регламентировать в законе поводы к разводу. Это не возвысит брак, а лишь умножит развод. Зачем же широко открывать дверь? Это поведет к злоупотреблениям. Вообще, рассматриваемый доклад подлежит сокращению, в частости, надо изъять статьи 23 и 29.
26. Председательствующий. Прения закончены. Предстоит постатейное чтение доклада о поводах к расторжению церковных браков, но это будет после перерыва, а сейчас член Собора С. Г. Рункевич предложит вниманию Собора доклад Редакционного Отдела об епархиальном управлении.
27. С. Г. Рункевич. Ввиду принятого Священным Собором в Положении о приходе постановления о том, что священно-церковнослужители не избираются приходом, а назначаются епископом, является необходимость в согласовании с таковым постановлением принятого уже Священным Собором определения об епархиальном управлении в тех его статьях, где упоминается о выборах членов причта в приходах. Указанное редакционное исправление необходимо сделать немедля, ввиду постановления Высшего Церковного Управления о рассылке соборного определения об епархиальном управлении для введения его в действие. Вследствие этого Редакционный Отдел в заседании 16 (29) марта постановил предложить Священному Собору исключить из подлежащих статей Положения об епархиальном управлении (статьи 22 и 83) упоминание о выборах членов причта в приходах и статью 22, читающуюся ныне так — «Епархиальному архиерею принадлежит право канонического одобрения кандидатов на священно- и церковнослужительские места — их утверждение или определение», изложить в следующей редакции — «Епархиальному архиерею принадлежит право канонического одобрения кандидатов на священно- и церковнослужительские места, их избрания и назначения»,а из статьи 83 исключить пункт «е», на благочинного возлагается «подготовка и наблюдение за производством выборов членов причтов в приходах округа», и засим соответственно исправить обозначение порядка следующих за пунктом «е» пунктов.
28. Председательствующий. Доклад об епархиальном управлении рассматривался Собором раньше доклада о приходе, рассматривался с точки зрения выборов членов причта и, таким образом, в него вошли статьи, одобренные вами, в предположении, что будут выборы; между тем, при рассмотрении Положения о приходе принято, что члены причтов не избираются, а назначаются епископом, причем принимается во внимание рекомендация со стороны прихода, почему и явилась необходимость согласовать с таковым постановлением определение об епархиальном управлении в тех его статьях, где говорится о выборах членов причта.
29. ПОСТАНОВЛЕНО: предложение Редакционного Отдела принять.
30. В 11 часов 50 минут дня объявляется перерыв.
31. Заседание возобновляется в 1 час 40 минут дня.
32. Председательствующий. Общие прения по докладу о поводах к разводу исчерпаны. Слово принадлежит докладчикам.
33. Докладчик Ф. Г. Гаврилов. Не без намерения в своей вступительной речи я коснулся лишь того общего принципа, на котором стоял Отдел при выработке нашего доклада, именно для того, чтобы ознакомиться с тем умонастроением, с которым Собор отнесется к докладу. В прениях выяснились две основные точки зрения. Первая лежит в том же направлении, в котором разработан и доклад; на ней, поэтому, я не буду останавливаться. Для меня важен взгляд тех ораторов, которые увидели в проекте нарушение заветов Св.Писания, Апостольского учения и канонов церковных. Для меня важны те заявления, которые сделали люди живой веры, относящиеся к проекту с сердечной простотой. Таковы члены Собора Июдин, Зибарев, Орлов, Сергеев и некоторые другие. Они увидели в проекте что-то нецерковное, чуждое религиозного взгляда на брак как на священное таинство. Такое мнение основано на недоразумении. Совершенно напрасно и глубоко ошибочно видеть в проекте какое-то разрешение на распущенность в браке. Нет, единственная цель проекта — устранить те ужасные узы и оковы, которые несут люди, утратившие существо брака, но не могущие по существующим условиям расторгнуть тот брак, которого по существу уже давно нет. Я стою на Евангельской точке зрения, я утверждаю, что идеально брак нерасторжим, но одновременно совершенно убежден в том, что Евангелию чуждо стремление насильно мучить людей брачными узами в том случае, когда по причинам от них не зависящим, или по их собственной немощи, брак фактически уже распался. Вот почему я, стоя на Евангельской точке зрения, отношусь с недоверием к тому проекту, по которому допускается временное раздельное жительство супругов. Супруги должны жить вместе. Замечательные разъяснения по этому вопросу можно находить у митрополита Филарета, у К. П. Победоносцева, эти мыслители показали, что к проекту о временном разлучении супругов нельзя отнестись иначе, как отрицательно. Но в тех случаях, когда брак фактически распался, Церковь должна сказать супругам: вы свободны.
Существующие законы о разводе крайне неудовлетворительны. Чтобы видеть это, достаточно обратить внимание на статистику бракоразводных процессов. Оказывается, что громадное большинство бракоразводных процессов возникает из-за прелюбодеяния. И ни для кого не составляет секрета, что в массе случаев прелюбодеяние является искусственно подстроенным и инсценированным. Отсюда возникает то зло и язвы, о котором мы все хорошо знаем — бракоразводная адвокатура. Об одном из таких «специалистов» — бракоразводных адвокатов, именно об Арцыбашеве, многое стало известным. И вот, не далее как в прошедшем перерыве заседания ко мне подходил один мученик бракоразводного процесса и сказал мне следующее: «Если бы введены были ваши поводы к разводу, это могло бы составить счастье моей жизни. Тогда мне не нужно было бы обращаться к бракоразводным адвокатам, которые просят с меня 6000 рублей за ведение дел, а этих денег я заплатить не могу». Неужели же можно оставить неприкосновенным это ужасное явление, эту грязную инсценировку, которой занимались, привлекая ложных свидетелей, эти «специалисты», чтобы расторгнуть брак там, где его фактически уже нет? Ясно и очевидно, что именно во имя правды, во имя уничтожения лжи и обмана, необходимо увеличить число поводов к разводу. Я скажу два слова тем из мирян, которые боятся, что введение проекта расшатает семейные устои в деревне; здесь я имею в виду, главным образом, заявление А. И. Июдина. Я знаком с той губернией, представителем которой является А. И. Июдин. Это северная губерния. Наш северный край, действительно, является неиспорченным в отношении
целомудрия. Но нет никаких оснований опасаться, что увеличение поводов к разводу повредит ему в этом отношении. Ведь этот закон издается не для того, чтобы изучать его в школах. К нему люди будут обращаться только в случае крайности, только тогда, когда осознают, что их брак фактически уже прекратился.
Несколько слов из истории законодательства о поводах к расторжению брака. Требование тщательно, свидетельскими показаниями удостоверить факт прелюбодеяния имеет свою основу в Византии. Там оно было связано с тем законом, по которому прелюбодеяние каралось ужасной карой — телесным наказанием и пожизненным заключением в монастырь. Вот из снисхождения к преступнику, которому угрожает такое страшное наказание, закон требовал удостоверения совершения прелюбодеяния свидетельством очевидцев. Если мы обратимся к истории России, то увидим, что до Петра I поводов к разводу было больше. В 1809 году изготовлен был проект увеличения числа поводов к разводу и даже получено было согласие на него со стороны Св. Синода, но властью обер-прокурора, князя Голицына, проект был отвергнут. При этом Голицын руководился не православной, а католической точкой зрения, а в католичестве, как известно, легко получить, вместо развода, разлучение от ложа и стола. Но мы не можем допустить раздельного жительства супругов. И вот, для того, чтобы не создавать для них ужасного положения, нам необходимо увеличить число поводов к разводу. Я не буду говорить о тех издевательствах, побоях, которым подвергается иногда женщина в деревне; я не буду говорить об ужасном зле — снохачестве: вам это, конечно, хорошо известно. Я не буду рисовать вам страшные картины семейных неурядиц.
Я закончу вторичным указанием на то, что проект нисколько не противоречит духу Евангелия. Ведь главный догмат нашей веры — есть догмат о любви. Эта-то любовь и руководит нами. Необходимо пойти навстречу страданиям человеческим, необходимо уничтожить зло и обман; в настоящее время увеличение числа поводов к разводу необходимо.
34. Докладчик В. В. Радзимовский. Я хочу обратить внимание на два главных положения, которыми руководился Отдел, составляя отдельные статьи доклада. Как видите, поводы к разводу делятся на две группы. Первая группа предусматривает те случаи, когда брачный союз распадается или не осуществляется по причинам, не зависящим от супругов. Вторая группа имеет в виду те случаи, когда в этом так или иначе виноваты сами супруги.
Далее я должен сказать, что в нашу задачу не входило разрабатывать ни условия, ни нормы заключения брака, ни вопросов о последствиях развода. Я заметил, что некоторые члены Собора желали бы найти в нашем докладе разрешение некоторых вопросов и такого рода. Но наши задачи скромнее, мы говорим лишь о поводах к расторжению брака. А о других вопросах нужно будет говорить особо, в других законопроектах.
Предвижу, что по поводу статьи 19 будет особенно много прений. Заранее поэтому обращаю внимание на примечание к ней, которое говорит, что в случаях, предусматриваемых этой статьей, решающее значение принадлежит убеждению духовного суда, который, конечно, будет руководиться канонами церковными и церковно-общественным сознанием. Таким образом, здесь будет иметься в виду не один только голый факт наличности, например, нравственного истязания; нет — этот факт будет считаться достаточным доводом к разводу только в том случае, если руководящийся канонами церковными и церковным сознанием суд установит, что в этом случае подлинно нарушается существо брачного союза и цели его осуществляться больше не могут.
Теперь я должен сказать несколько слов о себе лично. С удивлением узнал я мнение некоторых членов Собора, которые полагают, будто бы проект изменения закона о поводах к расторжению брака является творчеством какого-то определенного круга лиц, к которому причисляют и меня, а не широких слоев церковного общества. Это неверно; мы все, члены Собора, стремимся к одной только цели — усовершенствовать церковное законодательство, а если на некоторые вопросы смотрим различно, то это объясняется различием жизненного опыта и различием обстановки, в которых этот опыт получаем.
35. Председательствующий. Согласно параграфу 131 Устава Поместного Собора Православной Российской Церкви, по окончании общего обсуждения предначертания, Собор постановляет или об отклонения его, или о передаче его в Отдел для дополнительного обсуждения, или о переходе к постатейному его рассмотрению. Итак, угодно ли Священному Собору принять настоящий доклад о поводах к расторжению церковных браков в его целом и перейти к постатейному рассмотрению?
36. ПОСТАНОВЛЕНО: перейти к постатейному рассмотрению доклада.
37. Председательствующий. В предисловии к статьям в докладе Отдела о церковном суде — «О поводах к расторжению церковных браков», говорится: «По действующим законам брак расторгается в случае: 1) прелюбодеяния одного из супругов; 2) безвестного отсутствия, длящегося не менее пяти лет; 3) ссылки по приговору уголовного суда и 4) добрачной неспособности другого супруга. Признавая необходимым увеличить число поводов к разводу, по сравнению с ныне действующим законодательством, и по возможности исчерпывающим образом указать причины, влекущие за собою внутреннее и действительное распадение брака и полную невозможность его осуществления. Отдел о церковном суде предлагает Священному Собору, в изменение и дополнение прежних узаконений, принять следующие положения о поводах к расторжению церковных браков».
К этому предисловию есть поправка В. И. Зеленцова и 30 членов Собора, которые предлагают изменить вторую половину предисловия со слов «признавая необходимым увеличить число поводов к разводу». Вместо этих слов они предлагают включить следующие: «а изменение и дополнение прежних узаконений предлагается, в согласии с догматическим учением о православно-христианском браке, принять следующие положения о поводах к расторжению законных церковных браков».
38. А. В. Васильев. Некоторые члены Собора уже высказывали и я также должен сказать, что церковный закон о поводах к разводу должен утверждаться на словах Спасителя «что Бог сочетал, человек да не разлучает». Итак, если бы брак был совершенным, то был бы нерасторгаем. И Моисей только по жестокосердию нашему сделал исключения — «разве словесе прелюбодейна» (Мф. 19,8-9).
39. Председательствующий. Я должен сказать, что если Ваша речь коснется только редакционной стороны, то по ней прений не должно быть.
40. А. В. Васильев. Предлагается поправка В. И. Зеленцова. Я теперь и говорю по поводу введения, где предлагается оставить прежний формализм и казуистику с подробным перечислением поводов, что по-прежнему поставит церковных судей в необходимость копаться в разных мерзостях. Поэтому я полагаю, что этого предисловия не должно быть, а нужно начать прямо со статьи 1 и при постатейном чтении оставить то, что необходимо.
41. Докладчик В. В. Радзимовский. Я должен выяснить, в каком порядке должно рассматриваться заявление 30 членов Собора. Если это поправки, то и нужно вносить их при рассмотрении тех или других пунктов, причем если это поправки редакционного характера, то они не подлежат голосованию. Благодаря исключительной любезности В. И. Зеленцова, я ознакомился с этим заявлением и могу установить, что оно сплошь и рядом говорит только о редакционных изменениях. Но есть некоторые положения, которые отрицают положение статей нашего доклада, вносят новые статьи, так что соответствия статей и по нумерации нет. Если рассматривать теперь эту сплошную поправку, то выйдет недоразумение: окажется, что поправка делается как раз не к той статье, как можно было предположить сначала. Необходимо сохранить при рассмотрении порядок статей Отдела. Если же это новый проект, тогда следует приостановить рассмотрение вопроса и проект направить в Соборный Совет. Я хотел бы, чтобы подписавшийся первым под заявлением В. И. Зеленцов объяснил, что желательно подписавшим заявление, но рассмотрение теперь всего заявления будет неправильно.
42. В. И. Зеленцов. В дополнение к прежнему сообщению, я от имени 30 подписавших заявление должен сказать, что это заявление есть систематическое изложение поправок, которые будут предлагаться при рассмотрении той или другой статьи. Таким образом, не вносится какой-нибудь новый проект. Тогда бы, на основании 99 статьи Устава Поместного Собора, этот новый проект должен был быть направлен в Соборный Совет. Представлены же все эти поправки сразу в целях осведомительных. В. В. Радзимовский заявил, что поправки преимущественно редакционного характера. Это не вполне правильный взгляд. В частности, поправка относительно введения, которое огласил Председательствующий, во всяком случае не редакционного характера. Введение касается принципа, которым следует руководиться при рассмотрении этого вопроса, указывает основоположение, что доклад должен быть в согласии с догматическим учением о браке. Я не знаю, почему нужно пугаться этого догматического учения, почему отступают и стыдливо замалчивают его. Я уже высказывал, почему необходимо на это указать, повторять здесь не буду.
43. Председательствующий. Я и буду предлагать изложенные в заявлении пункты в качестве поправок. Итак, по отношению к введению существует прочитанная мною поправка.
44. Докладчик Ф. Г. Гаврилов. По отношению к первой поправке кроется недоразумение. Введение — это препроводительное заявление и голосованию не подлежит. Можно сказать, что оно неудачно, неграмотно, но прения и голосование должны начинаться со статьи 1.
45. Председательствующий. Итак, введение можно зачеркнуть. Если вы согласны зачеркнуть, его не будем обсуждать.
46. Докладчик Ф. Г. Гаврилов. Следует обсуждать прямо статьи.
47. Председательствующий. Но во введении указываются основания.
48. Митрополит Владимирский Сергий. Если угодно, зачеркните введение. Мы написали его для пояснения воззрения Отдела, Собор же должен рассматривать только самый законопроект.
49. Председательствующий. Но дело в том, что многих смущает мотивировка Отделом своих положений.
50. А. Д. Самарин. Собор не является ответственным за текст доклада, за исключением положений законопроекта, так что оснований для смущения нет. Мотивы, изложенные в начале доклада, не подлежат обсуждению Собора, а только самые положения законопроекта.
51. Председательствующий. Угодно Собору согласиться с разъяснением А. Д. Самарина?
52. ПОСТАНОВЛЕНО: согласиться с разъяснением А. Д.Самарина.
53. Председательствующий. Итак, переходим к рассмотрению статьи 1. (Голоса: Предлагалось сразу рассматривать первые четыре статьи.) У меня этого предложения еще нет.
54. С. А. Котляревский. Я подаю предложение об этом в письменной форме.
55. Председательствующий. Итак, поступило предложение рассматривать сразу первые 4 статьи доклада.
56. Докладчик Ф. Г. Гаврилов. Мы, докладчики, ничего против этого не
имеем.
57. Председательствующий. Угодно ли Собору рассматривать вместе первые 4 статьи доклада?
58. ПОСТАНОВЛЕНО: приступить к обсуждению первых четырех статей доклада одновременно.
59. Председательствующий. Статья 1: «Православный супруг вправе просить о расторжении брака в случае уклонения другого супруга в единоверие».
Статья 2: «Православный супруг вправе просить о расторжении брака в случае уклонения другого супруга из православия в иноверие или во вневероисповедное состояние, если таковое уклонение сопровождается насилием уклонившегося супруга над религиозною совестью оставшегося верным православию супруга или его детей».
Статья 3: «Православный супруг вправе просить о расторжении брака в случае уклонения другого супруга из православия в старообрядческое согласие или секты, которые не исповедуют Господа Иисуса Христа Истинным Сыном Божиим, Искупителем мира, или не принимают водного крещения, правильно совершенного и неповторяемого, или отвергают союз брачный».
Статья 4: «Православный супруг вправе просить о расторжении брака в случае уклонения другого супруга и в иные, кроме указанных в предшествующей статье, старообрядческие согласия или секты, если таковое уклонение сопровождается насилием уклонившегося супруга над религиозною совестью оставшегося верным православию супруга или его детей».
60. С. А. Котляревский. В этих четырех статьях говорится о поводах к разводу, который допускается вследствие перемены религиозных убеждений. Здесь устанавливаются двоякого рода случаи. В случае, если один из супругов переходит в инославие, т. е. по принятой терминологии, в одно из христианских исповеданий, другой супруг может просить о разводе лишь в случае насилия уклонившегося супруга над религиозною совестью оставшегося верным православию супруга или его детей. При переходе же в иноверие и разные секты, которые в сущности не могут быть названы христианскими, и без этого насилия предоставляется право начать дело о разводе. Должен еще обратить внимание на то, что вневероисповедное состояние, которое сделалось возможным после закона 14 мая 1917 года о свободе совести, поставлено здесь в статье 2 наряду с христианскими исповеданиями. Я не знаю, насколько это логично. Ведь вневероисповедное состояние нельзя признать христианским.
61. Затем, в статье 3 упоминается «старообрядческое согласие и секты, которые не исповедуют Господа Иисуса Христа Истинным Сыном Божиим, Искупителем мира, или не принимают водного крещения, правильно совершенного и неповторяемого, или отвергают союз брачный». Я не думаю, что какое-либо старообрядческое согласие отвергало союз брачный. Можно оспаривать взгляд этих старообрядческих согласий на иерархию и совершаемые ею таинства, но говорить, что они отрицают брачный союз, невозможно. Ведь если стоять на этой точке зрения, то и протестантов можно считать отвергающими брачный союз. Все это показывает, насколько трудна попытка определить различие вероучений, из которых одни дают право непосредственно возбуждать дело о разводе, а другие только в случае насилия «уклонившегося супруга над религиозною совестью оставшегося верным православию супруга или его детей».
Вот почему нужно вычеркнуть из статьи 3 слова «старообрядческое согласие». Следует с чуткостью относиться к старообрядцам и не употреблять таких выражений, которые для них оскорбительны. Затем, секты, «которые не исповедуют Господа Иисуса Христа Истинным Сыном Божиим, Искупителем мира», являются уже не инославными, а иноверными. Лучше поэтому сократить эти статьи. Я предлагаю в статье 3 вычеркнуть слова «в старообрядческое согласие», а в статье 4 — «и в иные, кроме указанных», заменить другими «и во всякое другое вероучение».
62. Епископ Барнаульский Гавриил. Статьи 1-4 данного законопроекта не точны по существу и многослойны по изложению. Св. Церковь отвергает смешанные браки православных с еретиками. Каноническое учение о браке выразилось в правилах Вселенских и Поместных Соборов — 14-е правило IV Вселенского, 72-е правило VI Вселенского, 10-е, 31-е правила Лаодикийского, 21-е правило Карфагенского Собора и др. Со всею ясностью и категоричностью вытекает из сих правил следующее: 1) православный христианин может вступить в брак только с православною христианкою;
2) браки православных с язычниками, иудеями и еретиками строго воспрещаются;
3) смешанные браки допустимы, на основании 72-го правила VI Вселенского Собора, лишь в том случае, когда в браке, заключенном еще в «неверии», т. е. вне Православной Церкви, один из супругов примет православную веру, а другой выразит желание остаться в браке с ним. Если мы теперь обратимся к нашим гражданским законам, то увидим, что они идут вразрез с приведенным каноническим учением Церкви о браке. Гражданские законы допускают смешанные браки с католиками и протестантами, т. е. еретиками. Такие смешанные браки, анафематствованные св. Отцами Соборов, появились у нас на Руси с Петра I. Он прорубил «окно в Европу» и чрез это «окно» пошло все дурное на Руси, начавшись разгромом Церкви чрез уничтожение Патриаршества и утверждение протестантской Духовной Коллегии, сиречь Синода, и смешанных браков. С Петра I начался развал церковной жизни и не подлежит сомнению, что величайшее зло для Церкви и государства принесли и приносят смешанные браки. Ибо, что связывает мужа и жену? Ужели только одна физическая любовь? Конечно, нет. Едина вера, едино крещение — вот существенное в браке, в семье, а, следовательно, и в жизни государства. Муж и жена должны молиться одному Богу, ходить в одну церковь, жить одними религиозными упованиями, стремиться к одной цели своей супружеской жизни — наследованию Царства Небесного. К этому же они должны вести и детей, которых даст им Бог. Но что будет, если муж и жена различных вер: один идет в православную церковь, а другая в кирку или костел? А дети? У них является безразличие в вере, дескать, все равно, что православие, что католичество, что протестантство. Но истина одна — в Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Церковь есть христианство, а католичество есть ересь, ложь, протестантство же сугубейшая ложь! И такой-то очевидной истины государство не хотело и не хочет знать, допуская смешанные браки. Но наши гражданские законы идут дальше и допускают пошлое издевательство над Церковью. Статья 65 т. X Гражданских Законов гласит: «В случае крайней нужды, именно, за неимением в известной местности иноверного священника или пастора, православный священник может повенчать и обоих лиц неправославного исповедания, но в этом случае совершение и расторжение таких браков производится уже по правилам и обрядам Православной Церкви». К. П. Победоносцев в своем курсе гражданского права с особенным вниманием и любовью отмечает эту статью. И вот в 1915 году, когда я был викарием Челябинским, священник, на основании этой статьи, с благословения правящего епископа Оренбургского, совершил венчание лютеранина и лютеранки в православном храме. Представьте теперь это каноническое нарушение элементарных правил церковной дисциплины! Поистине это надругательство над Св. Церковью!
На основании изложенного, предлагаю заменить статьи 1 – 4 одною статьею такого содержания с примечанием: «Брак расторгается, если один из супругов отпадает от Православной Церкви. Примечание. Статья 65 т. X Гражданских законов отменяется».
63. В. И. Зеленцов. Статья первая читается в проекте так: «Православный супруг вправе просить о расторжении брака в случае уклонения другого супруга в
иноверие». Какое иноверие здесь имеется в виду? Во-первых, татары — магометане, допускающие многоженство. С христианской точки зрения у каждого мужа должна быть одна жена. Всякое уклонение к многоженству является уклонением к принципиальному прелюбодеянию, поэтому и отпадение в такое именно иноверие есть достаточный повод к расторжению брака.
Другое иноверное учение есть у нас еврейство. Правда, евреи в настоящее время имеют одну жену, их закон допускает возможность иметь и две жены, и более, и это не считается предосудительным. Таким образом, и уклонение в еврейство есть принципиальное нарушение христианского брака. Вот почему статья 1 в редакции проекта доклада «О поводах к расторжению церковного брака» заслуживает быть принятою Собором, но с прибавлением слов «во вневероисповедное состояние». Отношение этого состояния к православному браку выражено в декрете, освобождающем развод от всяких стеснений. Это вневероисповедное состояние тоже принципиально разрушает наш православный брак. Поэтому в первой статье и надо сделать такое добавление. А во второй статье эти слова тогда, конечно, надо исключить. Что касается отношения к инославию, то инославие — это обломок Христианской Церкви, но хотя и обломок, а все же церковный. Во всяком случае, нельзя равнять инославие с магометанством или еврейством.
От имени 30 членов Собора, возложивших на меня обязанность защищать их голос, предлагаю текст проекта изменить и вторую статью дополнить словами «или соблазном для религиозной совести детей». Детей-то уж во всяком случае не надо забывать. Господь Иисус Христос, призвав дитя, поставил среди учеников и сказал: смотрите, не презирайте ни одного из малых сих. И за соблазнение их угрожает страшными карами. Надо вступиться за положение детей. (Голоса: Об этом есть в докладе). В докладе говорится только о насилии над религиозной совестью детей, а наша поправка говорит не только о насилии, но и о соблазне. Затем, в статье 3 есть выражение «в случае уклонения другого супруга из православия в старообрядческое согласие или секты». В нашей же поправке другое выражение — «в раскол», как более точное. Вообще статья 3 неясно изложена. Сказано в проекте старообрядческое согласие, не признающее Господа Иисуса Христа Истинным Сыном Божиим». Но такого согласия нет. Вообще же, уклонение в раскол — достаточная причина для развода. Раз супруг уклоняется от православия, то он уже становится обломком от Православной Церкви, принципиально оторванным от нее, и таинство православного брака нарушено.
Далее, здесь Н. Д. Кузнецов читал слова Апостола Павла (1 Кор. 7, 13), но не точно истолковал их. Что значит муж неверный соглашается жить с женой-христианкой? Это значит: не возбуждает раздоров по религиозным вопросам. Тогда возможно супругам жить совместно и тогда имеют место слова Апостола «почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа?» Такой же смысл имеют и правила Трулльского Сoбора. Затем, соединяя 2 и 3 статьи в одну, мы из них выделяем случаи уклонения в секты. При этом мы не различаем: русские или протестантские секты. Русское сектантство — плоть от плоти сектантства протестантского. Что же касается бракоразводного судопроизводства, то здесь нужны эксперты, должны вызываться сведущие люди. И не нужно уничтожать этот порядок судопроизводства.
64. Д. И. Боголюбов. Рассматривая четыре предлагаемые статьи доклада, я прихожу к другому заключению, чем предшествовавший оратор. Я предлагаю статьи 1 и 3 исключить, потому что они противны по духу и букве Апостольскому учению о браке (1 Кор. 7, 14 и др.). В статье 4 выбросить слова «и в иные, кроме указанных в предшествующей».
65. П. И. Астров. Высказываясь за переход к постатейному чтению законопроекта и приветствуя его, я должен с особой тщательностью и строгостью отнестись к отдельным статьям этого проекта. Дело в том, что Апостол Павел, действительно, учил всему тому, на что здесь указывалось, но в той же 7 главе 1-го Послания к Коринфянам есть слова: «Почему ты знаешь жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены?» Все у Апостола Павла основано на этом. Применяя эти слова Апостола Павла к нам, я должен спросить, неужели мы будем более строгими, чем Апостол Павел? Неужели мы уклонение одного из супругов в иноверие признаем достаточным поводом для развода, когда Апостол Павел допускает возможность сожития мужа верного с женой неверной и жены верной с мужем неверным? Все это заставляет призадуматься, можно ли вводить в проект первую статью? Да и в истории Русской Церкви этого не было. Это большой и серьезный вопрос, и он должен быть решен не так, как в Отделе, а совершенно в обратном смысле. Я потом скажу, в каком именно смысле, а теперь замечу, что в жизни эта статья приведет к результатам обратным тем, какие предполагает статья. Здесь немало говорили о том, что статьи законопроекта о разводе слишком широки и что их нужно сократить. Я согласен, что их нужно сократить, но только до известного предела. Если принять статью 1, то пред ней побледнеют все другие статьи; и статья 19, и другие. Ведь статья первая имеет тот смысл, что надо только отстать от православия, чтобы церковная власть лишилась возможности войти в критику действительных поводов к разводу. Что же из этого выйдет на практике? Возьмем городскую часть нашего общества. Ведь для этой части, чтобы совершить развод, не нужно прибегать даже к той инсценировке поводов, какую допускает современная практика развода. Достаточно человеку выйти во вневероисповедное состояние, что сведется к одной переписке бумаг, и развод будет гарантирован. При таком условии создается возможность обхода всех правил развода и подрывается авторитет церковной власти. Открывается возможность совершения развода открыто, безапелляционно, без контроля, в обход всех правил, путем одной формальной переписки бумаг. Таким образом, в предлагаемой нам редакции статья принята быть не может. Можно было бы говорить о возможности в этом случае для одного из супругов ходатайствовать о расторжении брака, с тем, чтобы в решении вопроса об удовлетворении этого ходатайства ничем не связывать церковную власть. Но и в этой форме эту статью нельзя 6ыло бы принять. Проект старается предусмотреть все случаи и все серьезные основания для развода. Случай, подразумеваемый статьей 1, в сущности предусмотрен в статье 19. Выделять его в особую статью опасно. Если выразить его в более мягкой редакции, указав, что переход одного из супругов в иноверие может служить поводом для ходатайства о разводе, причем церковная власть не обязывается непременно совершать развод, то в жизни легко может совершиться перемещение центра тяжести на возможность перехода в иноверие и на возможность на этом основании развода. Итак, я хочу сказать, что случай статьи первой предусмотрен статьями 19 — 20. И если уже говорить о нем отдельно, то лишь в смысле возможности возбуждать ходатайства о разводе, а не в смысле обязательства для церковной власти совершать по означенному поводу развод.
66. Митрополит Харьковский Антоний. За все шесть месяцев нашей работы на Соборе я в первый раз радикально должен разойтись по этому вопросу с П. И. Астровым на основании и учения Св. Писания, и канонов, и слов Самого Христа. Я прочитаю вам 72-е правило VI Вселенского (Трулльского) Собора, где приводятся и слова Апостола Павла, на которые здесь ссылаются; ведь эти слова мы должны понимать и толковать в духе и смысле понимания и толкования святых Отцев Церкви. «Недостоит мужу православному с женою еретическою браком совокупляться, ни православней жене с мужем еретиком сочетаватися. Аще же усмотрено будет нечто таковое, соделанное кем-либо, брак почитати не твердым, и незаконное сожитие расторгати. Ибо не подобает смешивати несмешаемое, ниже совокупляти с овцею волка, и с частию Христовою жребий грешников. Аще же кто постановленное нами преступит, да будет отлучен. Но аще некоторые, будучи еще в неверии, и не быв причтены к стаду православных, сочетались между собою законным браком, потом един из них, избрав благое, прибегнул к свету истины, а другий остался во узах заблуждения, не желая воззрети на Божественные лучи, и аще притом неверной жене угодно сожительствовати с мужей верным, или напротив мужу неверному с женою верною, то да не разлучаются по Божественному Апостолу: святится бо муж неверен о жене, и святится жена неверна о муже». Апостол Павел говорит о браках, заключенных между язычниками, следовательно, если могут быть расторгаемы браки, заключенные между язычниками, в случае вступления одного из супругов в Церковь Христову, то тем более должен подлежать расторжению брак между православным и впавшим в ересь. Ведь православный может сказать: мы заключили с тобой брак в Церкви и если ты не останешься верной Церкви, я не хочу быть с тобой в браке. Уклонение от Церкви — повод для развода даже более серьезный, чем прелюбодеяние. Ведь в случае прелюбодеяния человек может покаяться, и повод к разводу будет устранен. Даже священнику, которому церковными правилами воспрещается сожительствовать с женой, впавшей в грех прелюбодеяния, я разрешаю сожительствовать, если только узнаю, что его жена принесла раскаяние в совершенном ею грехе. Считать же отпадение от Церкви, когда отпадший подвергается анафеме, недостаточным поводом к разводу, это значит допускать недопустимое. Практика Русской Церкви, может быть, и не имела дела с отпадением от Церкви, как поводом к разводу, но это потому, что отпадение от Церкви у нас до 1905 года строго каралось гражданскими законами и о нем, как поводе к разводу, не могло быть и речи. Итак, церковный брак заключается на известных условиях: во-первых, на обещании вступающих в брак во взаимной верности друг другу и, во-вторых, на верности их Церкви: будь мне верен и я буду тебе верен; ты состоишь чадом Церкви и я. Моя мысль такова, и другой быть не может: отпадение от Церкви необходимо влечет за собой расторжение брака, и никто этому не может воспрепятствовать. Другое дело, если супруг остается равнодушным к вероисповедному состоянию другой половины. Евангелие, православие, христианство учат нас, что дело не в догматах, а в том, принадлежит ли человек к кораблю Христову, т. е. Церкви. Вспомните, братие, что и Христос сказал: «Аще преслушает Церковь, буди тебе, яко же язычник и мытарь». То же говорят нам 95-е правило Лаодикийского Собора и 72-е правило ѴI Вселенского Собора. И вообще до последнего времени, еретики христианами не назывались. Язычники и еретики приравнивались друг к другу. Понятия «инославия» до XIX столетия в Христианской Церкви не было. Итак, по словам Христа, по канонам и по существу дела статью следует формулировать в том смысле, что отпадение одного из супругов от Православной Церкви является поводом для расторжения брака. Если ты отпал от Церкви, ты не можешь быть в православном браке. Говорят, что в этом случае будут отпадать от Церкви притворно, чтобы достигнуть развода. Но ведь злоупотребления возможны и теперь. Если человек хочет жениться на племяннице, он может перейти в лютеранство, жениться, а потом опять возвратиться в православие. Не нужно забывать и того, что дети родителей, разных по вере, вырастают в религиозном безразличии. Правда, бывают и у родителей-язычников дети высокой святости, примером чему может служить великомученица Варвара, но это исключение. Спасение же человека зависит не от догматов, а оттого, принадлежит ли он к Церкви. Мое предложение: отпадение от Церкви нужно включить, как вполне достаточный повод для расторжения брака. Срок для начала развода — один год, а если отпадение связано было с истязанием православной стороны, то немедленно.
67. Т. М. Гаранин. Я прошу у Священного Собора внимания на 5 минут, тем более что я выступаю редко. Я хочу привести из своей миссионерской практики некоторые случаи. Бывает, что в православных семьях один из супругов переходит или в штундизм, или баптизм, или толстовство. Начинается гонение, а иногда и побои. Если переходит в секту жена, то дело доходит до курьеза: например, она не хочет стряпать мужу. А если муж, то он выкидывает из дома иконы, а если жена его не слушает, начинает бить ее. В одной семье члены ее принадлежали к 5 разным вероисповеданиям. В семье водворился не лад, а настоящий ад. Я просил бы, хотя бы не в виде закона, дать возможность в этом случае супругам разводиться, особенно если дело у них доходит до побоев. Словом, я присоединяюсь к тому, что высказал Высокопреосвященный Антоний. А потом я, со своей стороны, предложил бы исключить выражение «старообрядческие согласия». Вместо «старообрядческие» правильнее было бы употреблять выражение «изуверские». Старообрядцев же я считаю лучше многих других. Мое предложение: хотя не в виде закона, но нужно дать возможность разводиться тем супругам, из которых один уклонился от православия, и которые живут не в согласии.
68. Граф П. Н. Апраксин. Я хотел высказать то, что так убедительно раскрыл Высокопреосвященный Антоний. По-моему, все четыре первые статьи следует соединить в одну статью.
69. Заседание закрыто в 2 часа 30 минут дня.