ПОЧЕМУ МЫ БОИМСЯ ЛЮДЕЙ, НО НЕ БОИМСЯ БОГА?

ПОЧЕМУ МЫ БОИМСЯ ЛЮДЕЙ, НО НЕ БОИМСЯ БОГА? // dishupravoslaviem.ru // Анатолий Баданов // Дышу ПравославиемПредставьте ситуацию. На столе лежит пистолет. Какой-то озверевший человек, говорит вам: «Еще одно слово — и пуля в лоб». И что происходит? Самый горластый, самый принципиальный спорщик, который только что громогласно отстаивал свою правду, мгновенно замолкает. Язык немеет, губы смыкаются, внутри все сжимается от холода. Включается древнейший инстинкт — инстинкт самосохранения. Потому что страшно? Потому что страшно.

А теперь давайте поставим на паузу этот киношный кадр и посмотрим на нашу обыденную жизнь. Мы сидим в пробке, или нас подрезает какой-то лихач. Что происходит внутри? Мгновенно рождается буря. Мы можем кричать в салоне автомобиля, мы можем мысленно посылать ему вслед всё, что думаем о его умственных способностях и происхождении. Нас переполняет гнев. Ярость. Нам хочется сказать ему всё, что мы о нем думаем. Это чувство кажется нам непреодолимым. Мы оправдываем себя: «Я не выдержал, это выше моих сил». Просто вдумаемся, настолько часто эта фраза слетает с наших губ. Не только, когда мы за рулем. А вообще, в целом…

Но так ли это выше наших сил? Так ли непреодолимо? Давайте вернемся к тому кадру, который стоит на паузе. К пистолету на столе. Если бы он лежал там, в тот момент, когда вас подрезали, или даже оскорбили, вы сказали бы это слово? Нет. Ни за что. Абсолютно непреодолимое желание выплеснуть гнев куда-то испаряется перед лицом девяти граммов свинца. Получается парадокс: гнев преодолим. Сиюминутная страсть — управляема. Но только тогда, когда перед нами возникает более мощный, более реальный страх.

А теперь давайте зададимся вопросом, который в нашем технологичном и прагматичном веке кажется почти неприличным. Вопросом о настоящей, конечной силе. Мы только что увидели, что страх перед девятью граммами свинца мгновенно побеждает любой гнев, любую страсть. Этот страх — реальный, вещественный, он управляет нами. Так чего же мы боимся на самом деле в повседневности? Чей гнев для нас по-настоящему значим?

Оказывается, мы боимся гнева начальника — потому что можем лишиться работы. Осуждения коллег — потому что можем лишиться репутации. Насмешек друзей — потому что можем лишиться комфорта в общении. Мы верим в их силу над нашей жизнью. А в чью силу мы не верим? В силу Того, Кто стоит за гранью этой временной жизни. Его гнев, Его суд, вечное последствие нашего выбора — мы выносим это за скобки. Мы, даже называя себя христианами, живем так, словно Его нет. Когда нам удобно, Он превращается в абстрактную идею, философскую концепцию «высшего разума», которая не имеет никакого отношения к нашему ежедневному кипению, к тем решениям, которые мы принимаем в гневе, в обиде, в страсти. Бог оживает в нашей реальности лишь в формате «красной кнопки»: только когда нам что-то от Него срочно нужно…

Так в чем же корень этой странной, почти всеобщей слепоты? Давайте снимем с «паузы» кадр с которого начался наш разговор. Замороженная картинка с пистолетом на столе оживает. И мы видим, как самый гордый и гневливый человек, видя дуло, направленное на него, готов на всё. Он готов проглотить свою гордыню, подавить свой гнев, смирить себя — лишь бы жить. Перед лицом реального, немедленного, вещественного страха смерти мы находим в себе невероятные силы для борьбы. Силы, о которых минуту назад и подумать не могли. «Я не могу сдержаться», «я не могу поститься», «я не могу читать правило», «мне тяжело встать утром на Литургию», «я не могу даже начать бороться со страстями и постоянно падаю», «не могу остановиться и не грешить» — оказывается ложью. Можем. Еще как можем, когда цена вопроса — наша жизнь…

А теперь давайте запустим другую сцену. Нашу повседневность. И зададимся честным, пугающим вопросом: почему древние христиане, эти юные девы и немощные старцы, шли на страшные муки с радостью? Их ломали на дыбах, жгли на кострах, травили зверями, распиливали деревянными пилами. А они не просто терпели — они ликовали. Они пели гимны в огне. Почему? Потому что для них Бог был такой же реальностью, как для человека из нашей первой сцены — тот пистолет на столе. Даже более реальным! Они Его любили. А где есть любовь, там есть и страх — но не страх раба, а страх сына, боящегося огорчить своего бесконечно любимого Отца. Их вера была не культурным наследием, не «традиционными ценностями» и не поводом для пикника на Пасху. Их вера была не философской концепцией, а живым, дыхательным отношением с Личностью…

Вот вам ярчайший, даже шокирующий пример — история святого мученика Христофора. Предание говорит, что он был юношей неземной красоты. И он так боялся впасть в грех, так боялся соблазнить кого-то или поддаться искушению и сблудить, что взмолился к Богу с необычной для нас просьбой. И Господь услышал его: по его молитве, Бог изменил его облик, сделав его подобным псу, лишь бы сохранить его в чистоте. Именно так его на иконах и изображают — с собачьей головой. Представьте силу этой веры! Он боялся греха больше, чем людского осуждения, больше, чем потери своей красоты. Потому что он по-настоящему верил. Он видел духовную причинно-следственную связь так же ясно, как мы видим связь между выстрелом и смертью.

А что сегодня? Сегодня почти всё общество, повсеместно называющее себя христианским, тихо, почти не замечая, выбирает грех. Почему? Ответ лежит на поверхности: потому что нет веры. Настоящей, живой, как дыхание ноздрей. Мы превратили веру в культурный код, в традицию, в повод для праздника. Мы свели христианство к эстетике: куличики, крещенские купания, красивые песнопения. А суть — встреча с живым Богом — испарилась. Мы верим в Бога как в идею, но не как в живого, видящего, любящего и, да, — ревнивого и строгого Отца! В храмах мы так красиво рассыпаемся в любезностях – «Господи помилуй», «Помоги тебе Господи», «Все слава Богу, а ты как?». Но, это только в храме. Стоит нам выйти за его пределы, прейти на работу, сесть за руль, вернуться домой или зайти в ТЦ, то все наше благочестие куда-то испаряется. Это разве вера? Давайте будем честными перед самими собой.

И это самый яркий символ тех самых «последних времен», о которых говорил Христос. Он задал вопрос, который должен заставить нас замереть: «Сын Человеческого, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18:8). Речь ведь не идет о всеобщем атеизме, отречениях или гонениях. Нет! Речь идет о том, что Он, придя, может не найти веры именно там, где она должна быть — в сердцах тех, кто называет себя Его последователями, Его учениками. Он увидит лишь ее профанацию. Красивые слова, свечки, платочки, накидные юбки во время службы, обряды — и полное отсутствие дел, рожденных этой верой. Отсутствие страха Божия. Апостол Иаков обличает это со всей прямотой: «Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2:19-20). И самый страшный вопрос: а ко мне это относится? Разве это не относится к нам? К сегодняшним нам, у которых от зубов отлетает катехизис? Ну веруем мы, что во Христе две природы, ну веруем в Троицу единосущную и в прочие догматы. А дальше что?

Смотрите, бесы веруют и трепещут. А мы? Мы часто даже и не трепещем. Наша вера порой оказывается слабее бесовской. Они-то знают о реальности Бога и Его суда больше нашего. А мы живем в уютной иллюзии, что можно верить в душе и оправдывать любой свой грех. Что можно отложить покаяние на потом. Ну а что, все так живут, все так делают, я что, хуже всех…?

Но история с пистолетом на столе доказывает нам обратное: мы способны на сверхъестественное самообладание, когда понимаем реальность угрозы. Всё дело — в объекте нашей веры. Мы верим в пулю больше чем в Бога. Верим безоговорочно, всем своим естеством. Мы доверяем ей вершить наш суд, и потому она имеет над нами такую власть. Мы верим в пулю больше чем в Бога… Вы сейчас прочитайте это еще раз, почувствуйте этот привкус – мы верим в пулю больше, чем в Бога. Почувствовали?

А что если попробовать, хотя бы на один день, поверить в Бога с той же силой? Не как в абстракцию, а как в живую, конкретную Реальность? Реальность, которая видит каждый наш взгляд, слышит каждое наше слово, знает каждую нашу мысль. Не для того, чтобы запугать. Нет! А для того, чтобы спасти! Ведь мы же не просто боимся пули — мы верим, что она положит конец всему. А что если поверить, что Бог — это начало? Начало настоящей, полной, вечной Жизни.

Христос, задавая Свой горький вопрос — «найдёт ли веру на земле?» — говорил, как раз о такой вере. О вере-доверии. О вере-верности. Не о той, что кичиться прочитанным или услышанным в лекциях и проповедях, не той, что трепещет, как бесы, а о той, что любит и поэтому боится огорчить Любимого. Эта вера — не тяжкое бремя. Она — тот самый рычаг, который переворачивает мир с головы на ноги. Она делает нас сильнее любого греха, любой страсти, любой пули. Потому что когда ты по-настоящему веришь, что Бог с тобой, что Великий Бог так возлюбил людей, что захотел воплотиться и стать человеком, как ты, как я (кроме греха), взойти на Крест и отдать Себя в Жертву, ради нас… — ты становишься неуязвим для всего, что может убить лишь тело, но не может погубить душу (Матф.10:28). Потому, что с этой секунды истинной веры, будешь жить уже не просто ты, со своими грехами, немощами, страхами. Но по твоей вере в тебе начнет жить Христос. Именно об этом состоянии веры говорит апостол Павел – «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2:20).

И вот тут мы подходим к самому главному. Можно годами ходить в храм, знать наизусть Литургию и Всенощную, выучить на зубок всю Псалтирь и правила, но так и не обрести самого главного — живой, огненной веры. Ее не купишь и не выучишь. Ее можно только вымолить. «Верую, Господи! Помоги моему неверию» (Мк. 9:24) — вот единственная честная молитва многих из нас. Знаний вокруг — море. А веры — капля. И эту каплю может умножить только Он.

Осталось сделать лишь один шаг. Поверить по настоящему! Перенести свою веру с мёртвой, холодной пули на живого, любящего Бога. Начать с малого. В момент, когда захочется сделать грех, когда внутри всё закипает и разжигается, вспомнить, что Он здесь. И спросить себя: «А что будет дальше? Я могу остановиться и могу поступить, как обычно. Какой выбор порадует Его, а какой огорчит? Сейчас произойдет мое обыденное падение или моя маленькая победа, как Его последователя?». Это и есть та самая вера, которая движет горами греха (Матф.17:20). Она начинается с одного такого тихого решения. С одного выбора в пользу Невидимого, но Вечного Бога!

И тогда окажется, что любой грех — преодолим. Не силами нашей слабой воли, а нашей верой, которая наполняется Его силой, Его Духом! Силой веры в Того, Кто сильнее всего в этой вселенной!

Господи, немощным нам, даруй веру!

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»