ПРАВОСЛАВИЕ В НАШЕМ ДНК

Вы слышали, как учёные расшифровывают древние папирусы? Вот и мы сегодня займёмся археологией души. Представьте: Россия — это свиток, написанный поверх сотен других. Коммунисты пытались выжечь буквы веры кислотой атеизма. Либералы 90-х — замазать краской потребительства. Но знаете, что происходит, когда реставраторы чистят иконы? Проступают лики святых. Так и здесь. Под всеми слоями — тот же код: «Возлюби ближнего», «Не укради», «Почитай отца и мать». Не потому что Церковь придумала — потому что это стало ДНК нашей цивилизации.

Кто-то скажет: «Да что вы цепляетесь к прошлому? Вот Европа, Запад — там свобода, прогресс!» Свобода? Посмотрите на их улицы. Одиночки в наушниках, семьи из «трёх пап», дети, которые не знают, мальчик они или девочка. Это не свобода — это вавилонское столпотворение без башни. А прогресс? Да, они изобрели и сделали крутые машины, компьютеры, iPhone. Но разве iPhone спасёт от тоски по смыслу?

Русский код иной. Он — как берёза, которая растёт даже на пепле. Но вот вопрос: почему именно православие? Разве Пушкин — не наше всё? Разве Гагарин — не символ? Отвечу метафорой. Представьте реку: Волга. Её сила — в истоках. Отрежь исток — останется болото. Так и здесь. Пушкин вырос из Карамзина, Карамзин — из летописей, летописи — из «Повести временных лет», а та — из Евангелия. Без основы нет ветвей.

Вы далеки от Церкви? Да, для меня, как человека Церкви — это больно. Однако, культурный код — не про обряды — это про то, что внутри. Он про то, как мать в блокадном Ленинграде отдавала ребёнку последний кусок. Как купец Третьяков собирал галерею «для всех». Как ты, не зная ни одной молитвы, помогаешь соседке-старушке, потому что душой чувствуешь — это правильно, это по Божьему.

Вы когда-нибудь задумывались, почему человечество вечно строит башни? Не те, что из стекла и бетона, а те, что в сердце. Башни амбиций, башни самообмана, башни, где каждый кирпич — это «я хочу», «я могу», «я имею право». Запад сегодня — как древние вавилоняне: лепит небоскрёб индивидуализма, этаж за этажом. ЛГБТ-флаги вместо флагов государств, гендерные нейтральные туалеты вместо исповедален, криптовалюты вместо совести. Но чем выше башня, тем сильнее ветер. И когда она рухнет — а она рухнет, — что останется? Прах. Потому что башня без фундамента — это памятник гордыне.

А теперь вспомните сон Иакова. Лестница, что стоит на земле, а вершиной упирается в небо. Ангелы восходят и нисходят — не люди, не роботы, не крипто-гуру. Лестница — это вертикаль. Не «я», а «мы». Не «возьми», а «отдай». Не «я так чувствую», а «так было, есть и будет». Россия — не строитель башен. Она хранительница этой лестницы. Не потому что мы святее, а потому что падали так низко, что научились различать небо и иллюзии.

Посмотрите на Запад: там «свобода» стала синонимом одиночества. Человек — бог самому себе, но какой ценой? В Швеции подростки регистрируются как «небинарные личности», как мы — машину в ГИБДД. В США учат «любви без границ», но дома у них — границы на замках. Они кричат «толерантность!», а сами не знают, как выжить без антидепрессантов. Это не прогресс. Это крик в пустоту: «Дайте мне смысл!» Но смысл нельзя купить, как новый айфон. Его можно только унаследовать — или потерять.

Да, мы не идеальны. Да, у нас тоже есть Тиндер, аборты и кредиты. Но в самой глубине — жилка иная. Когда в 2014-м Крым вернулся домой, вы видели, как люди плакали? Не из-за денег или выгод. Из-за того, что слово «Родина» вдруг ожило. Это и есть соборность — когда миллионы становятся одним целым. Когда волонтёры в пандемию везут продукты старикам — не за лайки, а потому что так надо, так по божьему . Когда парень, никогда не читавший Евангелие, жертвует кровь для незнакомца. Это не совпадение. Это генетическая память: мы знаем, что человек — не функция, а образ Божий.

Знаете, почему Европа боится русского православия? Не потому что мы «отсталые». Потому что мы — зеркало, в котором они видят своё падение. Когда французский епископ благословляет однополые «браки», а наш патриарх говорит: «Семья — это мужчина и женщина», это не консерватизм. Это верность истокам.

И последнее. Вы думаете, глобализм — это сила? Нет. Это отчаяние тех, кто забыл своё имя. Россия же помнит. Помнит, что значит — стоять насмерть за правду. Помнит, как Сергий Радонежский благословлял Дмитрия Донского не на войну, а на подвиг. Помнит, как в блокаду делились последней коркой, потому что «так по-русски». Это не ностальгия — это наш код. И он жив, пока мы, как Иаков, видим лестницу среди хаоса.

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»