Паремия: истории «про воду»
Паремия (греч. παροιμία — притча) — элемент богослужения. В богослужебной практике православной церкви — отрывки из книг Священного Писания, которые читаются за богослужебными чинопоследованиями Вечерни, Всенощного бдения и молебнов. Паремии содержат в себе пророчества о празднуемом событии или хвалу святому, память которого совершается. Богослужебная книга, в которой собраны паремии носит название «Паримейник» или «Паримийник».
18 января, в Крещенский сочельник, Литургия Василия Великого начинается с Великой Вечерни, где читаются 13 паремий — текстов Ветхого Завета. Паремия в переводе с греческого — «притча», то есть история с особым смыслом. О чем эти 13 историй и как они связаны с праздником Крещения?
В православной церкви принято читать во время особо значимых праздничных богослужений отрывки не только из Евангелий и апостольских посланий, но и из Ветхого Завета – ведь это такая же часть Священного Писания, как и Новый Завет. Отрывки эти носят название «паремий», от греческого слова, означающего «притча» (именно из книги Притчей были взяты многие такие отрывки). Так всем верным напоминают о Священной Истории Ветхого Завета (особенно актуально это было в те века, когда книги были редкостью, а грамотными были далеко не все прихожане) и связывают ее события с новозаветными.
Что же читается на крещенской службе? Разумеется, основная тема праздника – освящение воды, и почти в каждом из отрывков мы увидим нечто, связанное с водой. На первый взгляд даже может показаться, что составители паремий просто механически собрали первые попавшиеся им на глаза отрывки «про воду» и склеили их друг с другом, ведь никакого сюжетного или тематического единства между ними не видно, кроме того, что всюду упоминается вода.
Но если разобраться, вода – важнейший библейский символ. Во-первых, без нее просто невозможна жизнь, что особенно ясно было жителям ближневосточных стран, где ее постоянно не хватало (достаточно сказать, что дождь в тех краях выпадает только с поздней осени и до ранней весны, а летом его не бывает вообще никогда). Но воду мы используем не только для питья: без нее невозможно очистить загрязненную одежду или собственное тело. На этих простых явлениях нашей жизни основано множество метафор даже в повседневной нашей речи: мы «утоляем жажду», когда получаем что-то очень для нас необходимое, мы «отмываем дочиста» то, что выглядело грязным, и даже состояние особенной легкости и чистоты называем «как после бани».
Но вода может быть и опасностью – вспомним историю о Ноевом потопе или сообщения о катастрофах, таких, как цунами или наводнения. Эта стихия неподвластна человеку, он не может в ней существовать (хотя не может и без нее), и с самых древнейших времен люди стремились ввести воду в берега, поставить себе на службу, сооружая дамбы, резервуары и оросительные каналы.
Поэтому вода, как в книге Бытия, нередко предстает символом первобытного хаоса. В самом начале творения мира, еще до появления суши, «Дух Божий носился над водою» – Господь преображал стихийный хаос, придавал ему смысл. А потом воды разделились, явилась суша – пригодное для человека место обитания. Так начиналась жизнь.
Книга Исхода повествует не о создании мира, но о сотворении избранного народа из толпы рабов, оставивших Египет. Они идут к своей новой родине по пустыням Синая, им не хватает самого главного, что нужно в пустыне – воды. И Господь совершает через Моисея чудо, делая горькую воду пригодной для питья. Народ остается в живых, его путь продолжается.
А книга Иисуса Навина повествует о том, как этот самый народ входит в обетованную землю. На его пути – водная преграда, река Иордан, которую нужно как-то перейти. Можно построить плоты или даже соорудить мост, но израильтяне переправляются самым необычным способом: священники вносят в речные воды Ковчег Завета, символический трон, на котором невидимо восседает Господь – и вода расступается перед своим Творцом, как в самом начале творения, чтобы дать место человеку.
К тому же Иордану возвращают нас два чтения из Четвертой книги царств. Пророк Елисей, ставший своего рода наследником пророка Илии, ударяет его плащом по водам Иордана – и воды расступаются. В пророках река словно бы узнает служителей Того самого Господа, Который сотворил ее и который однажды перешел ее вместе со всем народом, и спешит повиноваться Ему.
В другом отрывке к Иордану приходит и вовсе язычник, сирийский полководец, заболевший проказой. Пророк предлагает ему омыться в водах Иордана, чтобы исцелиться, и сначала полководец резко отказался: разве нет своих рек в Сирии, еще и получше Иордана? Но приближенные все же уговорили его попробовать, и так он действительно очистился от проказы. Неужели сама иорданская вода обладает некими целебными свойствами? Или все дело в вере Богу и Его пророку, в исполнении их повеления? Но и река Иордан здесь упомянута не случайно, именно на ней были явлены другие чудеса, и еще одно чудо – продолжение той же истории.
Интересно, что на некоторых древних мозаиках, изображавших Крещение Господне, присутствовала и фигура… реки Иордана – полноправного участника действия! Конечно, такие изображения слишком походили на языческие картины с речными богами, так что они не прижились, но когда-то они существовали, и своя логика в них тоже была.
А вот идущее далее пророчество Исайи не привязано ни к Иордану, ни к какой бы то ни было воде вообще. Оно говорит об очищении от грехов, без которого невозможно предстать пред Господом, и о том, что только Сам Господь может это очищение дать. Но и человек не пассивен, он должен прекратить свои злодеяния и «научиться делать добро». Как это верно сказано! Не просто пожелать делать добро, не просто сделать его один или пусть даже сто раз, а именно что научиться добру, приобрести этот опыт, сделать его частью своего повседневного образа жизни. А учиться всегда непросто…
И снова мы возвращаемся к книге Бытия. Иаков вспоминает пред Господом, как некогда переходил реку Иордан вполне естественным путем, вброд или вплавь (мы точно не знаем). И вот после долгих и трудных странствий он возвращается домой с многочисленным семейством и немалым богатством, но и здесь его подстерегают опасности… Причем здесь все это? Ради слов «Недостоин я всех милостей и всех благодеяний», которые он обращает к Богу? А может быть, его странствия – это и есть пример того, как хитрец Иаков учился выбирать и творить добро, пусть даже в чужой земле? Это ведь и про земное путешествие каждого из нас… С чем возвращаемся мы к своему Иордану, ко времени собственного крещения? Какое приобрели добро в своем странствии, какой опыт, за что благодарим Бога?
За Бытием вновь следует Исход. Египетская царевна вынимает младенца из корзины, плывущей по совсем иной реке, Нилу… Это будущий Моисей. Она тоже учится творить добро: подбирает сироту, который ни за что бы не выжил без ее заботы. И со временем окажется, что это великий пророк, который наведет страшные бедствия на ее собственную страну, Египет… Вероятно, к тому времени ее уже не будет в живых – но неужели мы скажем, что зря она не пустила тогда корзинку по воле волн? Творение добра может превосходить границы народов, стран и религий. Сотворив нечто доброе, ты никогда не будешь знать точно, что потом из этого выйдет – но это не повод его не творить.
Отрывки из книг Судей и Третьей царств рассказывают о знамениях, связанных с водой. Гедеон опасался выступить на бой с врагами, и тогда Господь послал ему росу на шкуру и на землю в точности так, как он просил. Так и при пророке Илии народ колебался, верить ли Господу или Ваалу, и в правоте пророка убедил огонь, павший с неба и спаливший его жертву, хотя ее обильно полили водой. Сходная история дается и о пророке Елисее из Четвертой книги царств, только там чудо помогло не трудному выбору, а просто выживанию людей в тяжелых условиях: пророк сделал воду, текущую из источника, пригодной для питья и для орошения посевов. Но во всех трех этих историях о чудесах мы видим один и тот же рассказ о творческой активности Бога и Его верных по преображению стихий этого мира: вода изменяет свои обычные свойства, чтобы могла свершиться воля Божья. В какой-то мере обычай кропить освященной водой свои жилища и пить ее натощак отражает ту же самую веру в изменение материального мира по нашей вере и молитве.
Наконец, последняя паремия снова берется из пророчества Исайи. На сей раз ничего с водой не происходит, но Господь обещает привести верных Ему «к источникам вод», даровать им спокойную и беспечальную жизнь. Вода здесь – не материальное начало, но символ благословения и жизни. Нам свойственно относить такие обещания к «жизни будущего века», хотя мы не знаем наверняка, что имел в виду сам Исайя. Вскоре после этих слов прозвучит евангельское повествование об Иоанновом Крещении, а значит – о приближении того самого времени, в которое начнет сбываться пророчество. Господь начнет приводить верных к Источнику воды живой, и продолжается это движение и по сей день.
Вода как материальный мир, живущий по собственным законам, но послушный воле Творца, вода как источник жизни и благословения, вода как рубеж, через который надо перейти, чтобы достичь цели – вся эта символика обильно представлена в празднике Богоявления, звучит она и в его паремиях.
Андрей Десницкий