МЫСЛИ ПЕРЕД НОВЫМ ГОДОМ

Одного мудреца древности спросили, что драгоценнее всего для человека. «Время, — ответил он, — ибо посредством времени можно приобрести все. Самого же времени, хотя бы минуту, нельзя приобрести ни за какие средства». Это не красивая фраза для сторис в телеге или VK. Это приговор. Приговор тому, как мы живем.

Мы привыкли думать, что время — это то, что у нас в избытке. Его можно потратить, убить, растянуть. Даже игры на телефоне стали называть «времяубивалки» или «таймкиллеры». Просто задуматься — насколько небрежно мы относимся к тому, что не возвращается. Мы говорим: «как медленно идет время», когда нам скучно, и «как быстро бежит время», когда заняты чем-то приятным. Но это не время. Это наше эгоистичное восприятие. Время само по себе — холодный, неумолимый поток, одинаково омывающий наш уютный диван и окоп на Донецком или каком другом направлении. Оно не делает разницы. Оно просто идет. И каждая секунда, которую мы тратим на пустое, — это секунда, которую кто-то не дожил до этой минуты, когда вы читаете этот текст.

Прямо сейчас, в грязи и холоде, какой-то парень двадцати трех лет держит в руках автомат, и его пальцы окоченели так, что не чувствует спуска. Он не думает о шампанском через пару недель. Он думает о том, что вчера убили друга. Убили обыденно, просто. К такому там привыкаешь со временем. Страха уже почти нет. Есть пустота. Потому что страх нужен там, где есть будущее. А у многих его нет. Есть только эта минута в рамках которой вы читаете этот текст. И эта минута длится вечность.

Когда встает вопрос — праздновать Новый Год или нет, многие говорят: «Но я не виноват в том, что идет война. Что же теперь, все бросить и впасть в уныние?». Конечно, не виноваты. Мы просто живем. Режем салаты. Открываем шампанское. Слушаем громкую музыку. Танцуем в клубах. Потягиваем кальян. Живем мирной жизнью. Но мирная жизнь — это не когда война далеко. Это когда ты знаешь цену этой дали. А сегодня многие отмахиваются от новостей про СВО, как от надоедливой мухи. Думают, что мир — данность. Что он прилагается к нашей квартире, к нашей машине, к отпуску в Турции.

Но, мир — это не данность. Это продукт. Как хлеб, как колбаса и прочие яства, которые появятся на праздничных столах. Кто-то его производит. Кто-то платит за него своей жизнью. И пока мы откупориваем бутылку игристого, где-то разрывается снаряд, и кто-то за это платит. Пока мы выбираем, какой кальянный табак вкуснее, кому-то отрывает ноги осколком. Пока решаем, как одеться в новогоднюю ночь, кто-то решает, как написать матери последнее сообщение. Чтобы было короче. Чтобы не напугать… Чтобы сохранить ее нервы…

И это не гипербола. Это то, что происходит прямо сейчас. Пока вы читаете. Пока я пишу. Минута не ждет. Она уходит.

Я бы очень хотел, чтобы в новогоднюю ночь, когда мы сядем за столы и включим обращение Путина, когда поднимем бокалы, чтобы никто не забыл и помнил до утра, какой ценой куплена возможность празднования. Чтобы вместе с пожеланием «Счастья в Новом Году» не забывали, что творил и продолжает творить враг. Как заходил в дома на курском направлении, вытаскивал стариков и детей на улицу и расстреливал. Без причины. Без цели. Просто чтобы повеселиться. Чтобы посмотреть, как падают тела. Донбасс, Луганск… как дети пытались убежать, но падали вместе с матерями. Помнить хотя бы наш воронежский мемориал расстрелянным детям, который стоит на Стелле. Помнить про то, что происходит на расстоянии вытянутой руки.

Я очень хочу, чтобы отправляя в рот вилку с салатом под развлекательные передачи первого канала, мы помнили: за стеной комнаты праздничного стола — другой стол, на котором фотография с черной ленточкой. Не старика, а молодого человека, отдавшего жизнь за то, чтобы мы могли без прилетов и расстрельных криков поесть оливье. Держали бы внутри вопрос, который никто не задает вслух: а что, если бы это был мой дом? Мой ребенок? Мое тело на фотографии?

Мы думаем: «Нет, это не про нас. Это далеко». Далеко — это сколько? Сто километров? Двести? Да что разница. Ведь по сути, далеко — это когда тебе не больно. Когда можешь себе позволить не чувствовать. Когда беззаботно отмечаешь Новый Год.

Христос говорил: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Он не говорил: «Но после этого можно забыть и потанцевать». Он говорил о любви. А любовь — не чувство. Это состояние души, которое не знает слова «далеко». Которое чувствует боль другого, как свою. Которое понимает: если я праздную, а там гибнут люди, мой праздник — не праздник, а пир во время чумы. И есть только два варианта: или я не знаю, что рядом чума — и тогда я дурак. Или я знаю и делаю вид, что не знаю — и тогда я последняя сволочь. Можете хейтить, но… третьего не дано.

Мы живем в странное время. Можно одновременно знать все и ничего не чувствовать. Мы видим фото и видео из зоны боевых действий, и они не мешают есть салатики. Читаем новости о погибших, и они не мешают танцевать в клубах. Смотрим видео, где мать получает фарш в цинковом гробу, опознанном только по ДНК, и переключаемся на комедийный сериал.

Что с нами случилось? Что превратило русского человека в существо, которому чужая смерть — просто контент? Которому война может стать фоном для новогоднего ужина под тупые песни с центрального телевидения?

Я скажу, что случилось. Мы перестали думать о времени. Думаем, что время — наше. Что мы им владеем. Что распоряжаемся им по своему усмотрению. Но время — не наше. Это дар. И как всякий дар, имеет цену. Цену, которую кто-то заплатил за нас.

Фалес говорил: «Мудрее всего — время, ибо оно вскрывает всё». Оно вскрывает нас. Показывает, что мы — не то, что говорим о себе. Мы — то, на что тратим время. И если тратим его на пустое, значит, мы пустые. Пустышки. Как писал наш поэт современник – «жила-была елочная игрушка. Она была такой блестящей, что многие прощали ей внутреннюю пустоту…»

Я не обращаюсь к неверующим или крещеным, но смотрящим на Церковь со своей колокольни, на которой давно не звонили колокола. Я обращаюсь к тем, у кого еще сохранилась совесть. В новогоднюю ночь помолитесь о бойцах. О живых и погибших. Моя статья не заставит вас пойти в новогоднюю ночь в храм на Литургию. Кто я такой, чтобы указывать вам, что делать и как справлять праздник? Но, просто, прежде чем сесть за новогодний стол, помолитесь за бойцов. За живых и за погибших. И за те семьи, которые встретят Новый Год с фотографией сына, мужа, брата, отца. С фотографией, на которой черная лента памяти на фоне громкой музыки и развлекательных передач.

Время… Мы привыкли думать, что у нас его в избытке…

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»