ВЕНЧАНИЕ БЕЗ ЛЮБВИ? ПОЧЕМУ ЦЕРКОВЬ НЕ СПРАШИВАЕТ О ЧУВСТВАХ.

Образ Венчания, который предстает в западном кино, настолько прочно вошёл в наше культурное сознание, что мы перестали замечать его странность. Многие из нас, даже далёкие от веры, с лёгкостью воспроизведут в голове эталонную сцену. Торжественный зал, родные и друзья, взволнованная невеста. И ключевой момент: священник задаёт два сакраментальных вопроса. Сначала жениху: «Ты любишь эту женщину? Ты берёшь её в жёны, чтобы быть с ней в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?». Потом — невесте. И после двух звонких, часто сквозь слёзы счастья, «Да, я люблю!» или «Да, хочу!» — брак считается заключённым.

Православный чин венчания не содержит ни слова о любви, адресованного молодожёнам. Нет вопросов, нет исповедания чувств, нет обетов. Есть только молитва священника, обращённая к Богу: Подаждь им «друг ко другу любовь в союзе мира» (Последование Венчания). Казалось бы, любовь — венец брака, о чём говорит сам апостол Павел. Почему же Церковь не проверяет её наличие? Почему не требует от пары подтвердить чувства, как того требует западный обряд, а констатирует молитвенной просьбой, что сейчас у брачующихся ее нет?

Ответ лежит в том, что Новый Завет преображает само понятие. Не просто так в Новом Завете заповедь любви между мужчиной и женщиной адресована только тем, кто уже стал мужем и женой. Апостол Павел пишет: «Мужья, любите своих жен» (Еф. 5:25). Нигде апостол не говорит, что-то вроде «женихи, любите невест» или «девушки, любите парней». В апостольских посланиях речь идёт о любви супругов, уже вступивших в брак. Это не случайность, а богословский принцип: христианская любовь между мужчиной и женщиной — не эмоция, а благодатное единство, зачаток которого дается в Таинстве Венчания.

Ветхий Завет не знал этого дара. Он знал любовь как влечение, привязанность или как влюбленность приправленную похотью. Например, Иаков любил Рахиль, но одновременно любил и Лию… Для нас, воспитанных на принципе Новозаветной Тайны брака, где муж и жена составляют таинственное единство, похожее на единство Христа и Церкви (Еф.5:31-32), уже кажется странным, как это можно одновременно любить двух женщин. Однако, книга Бытия говорит что Иаков любил и Рахиль и Лию, правда Лию любил меньше (Быт. 29:30). Однако… написано, что любил. Есть ли здесь что-то общее с Новозаветным пониманием любви? Очевидно, что нет. Если какой-то христианский муж или жена скажет второй половине – «я люблю тебя больше, чем других с кем я тоже делю ложе», то это будет нечто совершенно дикое. Почему? Потому что в Ветхом Завете не было той любви между мужчиной и женщиной, которая пришла в мир после Христовой Жертвы. Да, было то, что называли любовью, но в современной реальности, мы называет это скорее влюбленностью…

Откройте Ветхий Завет. Великий Соломон тоже любил. Однако у него было 700 жен. Он вообще, так сказать, многих женщин любил – «полюбил царь Соломон многих чужестранных женщин, кроме дочери фараоновой, Моавитянок, Аммонитянок, Идумеянок, Сидонянок, Хеттеянок…» (3Цар.11:1). Тех немного полюбил, других чуть — почуть, этих полюбил, тех немного… Сегодня сложно даже представить мужчину, который любит 700 женщин. Все потому, что это нельзя назвать любовью в новозаветном смысле.

В Евангелие Христос восстанавливает первоначальный замысел Бога о любви между мужчиной и женщиной, напоминая, что Господь создал мужчину и женщину, чтобы двое были одной плотью (Матф.19:6). Говорит «двое», не трое, десять и не семьсот. Ветхий Завет терпел многоженство по жестокосердию. Новый Завет даёт благодать, делающую любовь единой и нераздельной.

Церковь именно поэтому не спрашивает о чувствах, а венчая молится: «Сам, Владыко Пресвятый, приими моление нас, рабов Твоих, якоже тамо, и зде пришед невидимым Твоим предстательством, благослови брак сей, и подаждь рабом Твоим сим, живот мирен, долгоденствие, целомудрие, ДРУГ КО ДРУГУ ЛЮБОВЬ В СОЮЗЕ МИРА, семя долгожизненное, о чадех благодать, неувядаемый славы венец». Подай им любовь – то есть Дар, который начинается в Таинстве и вырастает внутри брака, а не предшествует ему.

Иными словами, Церковь говорит этим, что те чувства, с которыми пара пришла к Венчанию, не является любовью, даже если они испытывают самое светлое и нежное друг к другу. Если бы это было любовью в церковном понимании, то не было бы просьбы, чтобы Господь дал брачующимся «друг ко другу любовь в союзе мира».

Итак, если то, с чем пара приходит на Венчание ещё нельзя назвать любовью, то, что это тогда? Неужели эти волнующие душу чувства, это желание быть вместе, эти поцелуи и возбуждения, эти долгие разговоры и «бабочки в животе» — не имеют к любви никакого отношения? Жёсткий, но честный ответ: в церковном сознании — нет. Это — влюблённость. И я вовсе не сторонник тех священников, которые  демонизируют влюбленность. Я считаю, что влюблённость — это прекрасный, Богом данный дар. Это тот самый эмоциональный или как сейчас говорят — «химический всплеск», который привлекает мужчину и женщину друг к другу, заставляет их увидеть в другом нечто драгоценное. Это — искра. Такая же искра, которая была и в Ветхом Завете. Просто для ветхозаветного человека эта искра была «потолком». Но Господь призывает нас не поклоняться искре, а разжечь от неё неугасимое пламя. Влюблённость, которая может длиться даже десятилетия — это не любовь, а лишь её фундамент. Здание же под названием «любовь» можно возвести только в совместной жизни, в браке, в быту, день за днём, год за годом…

Почему я так уверенно говорю? Откройте послание в Коринф ап. Павла. Апостол даёт четкое, строгое, почти юридическое определение любви, по которому можно сверить любые отношения: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает..» (1Кор.13:4-8)

Прочтите это еще раз, медленно. Это не описание эмоций. Это — список добродетелей. Долготерпение. Милосердие. Смирение (не превозносится, не гордится). Самоотречение (не ищет своего). Абсолютное доверие (всему верит). Абсолютная надежда. Непоколебимая верность (все переносит). И вечность (никогда не перестает).

Зададимся простым вопросом: возможен ли такой набор качеств до брака? Может ли молодой человек, встречаясь с девушкой, по-настоящему проявить к ней долготерпение, если их отношения еще не проходили испытания хронической усталостью, финансовыми проблемами или болезнью ребенка? Может ли любовь девушки покрывать все его недостатки, если она видит молодого человека лишь в лучшем виде, на свиданиях, и не знает, как он ведет себя в быту? Невозможно. Потому что до брака просто нет той материи испытаний, в которой эти добродетели могли бы быть явлены, проверены и взращены. Невозможно стать долготерпеливым, не имея перед собой того, что терпеть действительно трудно. Невозможно научиться не искать своего, если у вас пока нет общего — общего бюджета, общего жилья, общих детей и общей судьбы.

И здесь кто-то может задать лукавый, но логичный вопрос: а не значит ли это, что нужно сначала «попробовать», пожить вместе, чтобы увидеть эти трудности и проверить чувства? Нет, тысячу раз нет. И дело не только в том, что это грех, который понимает даже неверующий человек на уровне глубинной совести. Дело в самой сути того, о чем мы говорим. Брак — это не поле для экспериментов. Это — лаборатория для воплощения уже принятого решения. Вы не сожительствуете, чтобы понять, сможете ли вы любить. Вы венчаетесь, чтобы в этой данной Богом «школе» научиться той самой любви, которой у вас изначально и не было в полноте. Сожительство — это игра в семью без обязательств, а значит, и без той самой жертвенности, которая и есть сердцевина любви. Это симулякр, подмена. Только законный, освященный брак создаёт то самое духовное и жизненное пространство — эту «материю испытаний» — где два человека, давшие перед Богом и людьми обет верности, получают и благодать, и мужество, и право проходить эти испытания вместе, не имея лазейки для побега. Именно несокрушимость союза и делает возможным то самое долготерпение и всетерпение, о котором пишет апостол.

Таким образом, Павел описывает не предпосылку для брака, а его плод. Не стартовую точку, а финишную черту, которая, впрочем, оказывается бесконечной дистанцией. Любовь в христианском понимании — это не то, с чего начинается семья. Это то, к чему семья, как школа, должна привести мужа и жену. И начинается этот путь с понимания самой сути: любовь есть жертва. Брачная любовь — это жертва растянутая на всю жизнь: не разовое героическое отдание жизни, а ежедневное, малое, незаметное отдание своего времени, своего комфорта, своего «я» — ради другого.

А теперь давайте честно посмотрим вокруг. На каком языке говорит о любви современная русская культура? На языке потребления. Современный человек, воспитанный рыночной экономикой, постоянно приносит логику сделки в личные отношения. Его первый вопрос: «Что я получу? Что этот человек может дать мне?». Современный человек постоянно составляет списки качеств идеального партнера. Но, если еще раз посмотреть на определение апостола Павла, то человек занимает не поиском любви. Это скорее похоже на детальный список эмоциональных и бытовых потребностей, которые должна закрыть вторая половина.

Но человек — не сервис. И жизнь — не контракт с пунктом о расторжении при несоответствии ожиданий. Когда в основу отношений положен принцип потребления, отношения обречены на кризис. Потому что в трудную минуту (а она неизбежна) человек будет думать не «как мне поддержать того, кого я люблю?», а «почему он/она перестал(а) делать меня счастливым?». Это — прямая противоположность евангельской любви, которая «не ищет своего». И именно поэтому так много пар сегодня разводятся, едва пройдя первый, самый легкий отрезок пути, приняв исчезновение влюбленности за «конец любви». Они просто не знали, что любовь начинается как раз там, где заканчивается влюбленность.

И вот мы подошли к самой болезненной точке, где евангельский идеал сталкивается с нашей повседневной реальностью лоб в лоб. Если любовь — это жертва, а не потребление, то как мы сегодня ищем пару? На каком языке мы думаем о будущем муже или жене?

Позвольте проиллюстрировать это живым примером. В 2014 году, когда я занимал пост руководителя молодежного Отдела воронежской Епархии, нас с одним психологом пригласили в соседний город на встречу со старшеклассниками. Зал был полон. После приветственного слова, посыпались записки с вопросами, большинство из которых было от девочек. Я обратился к ним: «Мы получили много вопросов о том, как найти хорошего парня или в будущем — достойного мужа. Но, что вы понимаете под словами «хороший» или «достойный» муж?»

Зал во мгновение ожил. Посыпались критерии. Сначала робко, потом увереннее —  Мужественный. Умный. Хороший семьянин и ответственный отец. Хороший хранитель домашнего очага. Честный. Порядочный. Надежный. Умный. Успешный. С чувством юмора. Харизматичный. Чистоплотный. Стрессоустойчивый. Успешный и красивый. Без вредных привычек. Тот, кто умеет слышать и слушать. Щедрый и сильный. Искренний. И так далее, и тому подобное. Было ясно — список можно продолжать до бесконечности. Это был не портрет человека, это был каталог качеств для сборки идеального человекоподобного андроида по индивидуальному заказу.

И пока девушки выпиливали этот словесный памятник несбыточному идеалу, я наблюдал за парнями в зале. Их лица становились всё мрачнее, позы — закрытее. Они чувствовали себя не живыми людьми, а товаром на полке, который подвергают жёсткой проверке на соответствие сто одному параметру. И вот не выдержал один. Поднялся и, с вызовом глядя в зал, заявил: «А девушка, соответственно, должна обладать такими же качествами! Плюс — вкусно готовить. И плюс — выполнять акробатические этюды в постели». Зал взорвался смехом, но в этом смехе была горечь и признание правил игры…

Эта история — не анекдот. Это диагноз нашей эпохи. Мы разучились видеть в другом человеке личность, образ Божий, живую тайну. Мы теперь видим лишь функционал. Набор качеств для нашего комфорта, безопасности и развлечения. Набор качеств, призванных обеспечить наш комфорт, нашу безопасность и развлечение. Вся возвышенная риторика о любви на практике сводится к простому и пошлому: «Мне должно быть с тобой хорошо, приятно, комфортно, удобно и выгодно». Мы ищем не того, кого будем любить, а того, кто будет наилучшим образом любить нас, удовлетворяя наши потребности.

И здесь кроется роковая ошибка, которая становится могилой для миллионов отношений. Хороший человек — это не тот, кто удовлетворяет мои нужды. Хороший человек — это тот, кого я научусь любить и ценить, несмотря на его несоответствие моему списку, поверх наших разногласий и трудностей. Здорово, конечно, встретить человека с россыпью добродетелей. Но православный взгляд переворачивает ситуацию с головы на ноги. Он говорит: правильная мотивация должна исходить от тебя самого.

Представьте, как звучит молитва человека с таким пониманием. Например, молитва мужчины: «Господи, мне кажется, я готов стать хорошим мужем. Готов научиться любить, быть хранителем домашнего очага, стать достойным отцом, жить в браке и тому подобное. Господи, пошли мне человека рядом с которым я реализую в себе эти качества». Сейчас остановитесь! Попробуйте на вкус эту разницу. В этом нет ничего общего с тем, что транслирует сегодняшний мир о семейных ценностях. Подумайте, насколько иными, насколько высокими, насколько христианскими будут отношения в браке, где двое — мужчина и женщина – понимают, ищут и молятся обо одном и том же?

В первом случае я — инспектор, пришедший с чек-листом, чтобы аттестовать кандидата. Во втором — ученик и работник, пришедший строить общее здание, и мне нужен соработник. Если же я прихожу в отношения как инспектор, то обрекаю их на провал. По трем простым причинам:

Во-первых, люди меняются. Успешный и стрессоустойчивый человек завтра может потерять работу и впасть в уныние. Сегодняшняя красавица — через годы родит детей и ее тело изменится. Тело перестанет быть сексуальным. Что тогда? Список не выполнен — контракт расторгнут? Если так, то давайте честно признаваться, что это была не любовь, да и сами мы никогда никого (кроме себя) не любили.

Во-вторых, а мы сами? Мы соответствуем списку, который предъявляете другому? Требуя от избранницы готовить, как шеф-повар и выполнять акробатические этюды в постели, при этом еще и молчать в тряпочку, мы сами отвечаем её списку требований к идеальному мужчине? Это жестокая игра в одни ворота. В такой игре любви нет места.

И в-третьих, если все будут только инспекторами с чек-листами, брак как институт просто умрёт. В конце концов, ЗАГСы можно будет закрывать за ненадобностью. Никто ни с одной ни с другой стороны не сможет на 100% пройти чек-лист. Потому что настоящие отношения строятся не на взаимной проверке пунктов. Они строятся на любви. Именно на том понимании любви, которое даёт нам Евангелие и православная вера. А вовсе не на том смысле, который в это слово вкладывают популярные блогеры — и с женской, и с мужской стороны. Их повестка — это часто непримиримая война, бесконечный спор о том, кто кому, чего и сколько должен. В такой войне места для любви, той самой, из послания апостола Павла. Ее там просто нет.

Возвращаясь к апостолу, вернемся к неудобному вопросу. Возможна ли между ещё не поженившимися парнем и девушкой та самая любовь, которая «долготерпит, милосердствует, не ищет своего»? Возможно ли до брака это самое долготерпение, когда ещё нет общей жизни, которая и даёт повод для терпения? Возможно ли не искать своего, когда ваше «моё» и «её/его» ещё юридически и бытийно не стало «нашим»? Ответ очевиден любому, кто задумывался над определением любви, как над инструкцией. НЕВОЗМОЖНО. Потому что все эти качества и добродетели — не абстрактные духовные состояния. Это — реальные навыки, которые обретаются только в практике. А практика эта называется совместная жизнь. До брака просто нет того поля, той повседневной аскезы, где эти навыки можно применить и развить.

Как можно научиться долготерпению, если нечего терпеть? Как можно научиться не раздражаться, если нет того, что по-настоящему раздражает? Как подставить вторую щеку, если по другой никто не будет бить? Добрачные отношения — это, образно говоря, плавание в бассейне с идеальной температурой. Брак же — это выход в открытое море, где бывают и шторма, и штиль, и необходимость грести вместе, и умение переждать непогоду под одной крышей-палубой.

Именно поэтому Церковь в Таинстве Венчания не задает амриканско-романтического вопроса о любви. Православная Церковь знает, что то, что привело пару в храм, — это не любовь еще, а лишь ее аванс. Это не готовый плод, а лишь цветение, за которым, если всё будет правильно, последует плод. Священник через молитвы констатирует: у вас есть прекрасный жизненный сок, но чтобы он превратился в вино любви, ему нужно время, труд и благодать. И потому он не спрашивает, а молится: Даруй им «друг ко другу любовь в союзе мира». Дай им то, чего у них пока в полноте нет, но к чему они теперь обязуются стремиться…

Красиво? Красиво…

А что дальше? Что происходит после Венчания? А происходит бытовуха. Когда два гордых сердца впервые начинают разделять настоящий быт. И здесь происходит великая подмена. Принято считать, что любовь убивает рутина: немытая посуда, разбросанные носки, усталый вид после работы. Но это не так! Любовь убивает не быт. Её убивает исчезновение влюбленности, того сладкого тумана, который скрывал реального человека и окрашивал всё в розовые тона. Этот туман рассеивается, и оказывается, что твой «принц» храпит по ночам, пукает и разбрасывает вещи, а «принцесса» ворчит по утрам, не умеет готовить, молчать, когда нужно и выглядит не так, как на свиданиях. И самыми страшными «драконами» становятся не финансовые кризисы, а раздраженный тон, недовольный взгляд, забытое обещание…

В речь входят тяжелые, убийственные слова: «ты всегда…», «ты никогда…», «ты постоянно…», «что ты на меня орешь?!». Обиды, которые мы якобы простили, выстраиваются в стройные колонны для следующей ссоры, превращая семейную жизнь в парад памяти всех прошлых ошибок. Очередная ссора напоминает 9 мая, где «никто не забыт и ничто не забыто». Появляются манипуляции, холодность, недоверие, отказ в интимной близости… И где же здесь «всё покрывает»? Где «не мыслит зла»? Мы наблюдаем не рождение любви, а агонию влюбленности, которая, выполнив свою миссию — привести двух людей к браку, — скромно удаляется.

И вот здесь, в этой точке кризиса, и начинается подлинный путь. Как ни парадоксально, но начало настоящей любви часто приходит лишь на пятый-шестой год совместной жизни. Почему? Потому что нужно время, чтобы «обтесаться», смирить свои амбиции, опустить руки дущи в эту самую бытовую глину и начать лепить из неё не воздушный замок мечты, а тёплый и прочный домашний очаг. Этот путь почти всегда начинается с малого, но героического открытия одного из супругов: «Любовь не ищет своего» (1 Кор. 13:5). Кто-то первым решает промолчать, уступить в споре не потому, что неправ, а потому что мир в семье дороже победы в словесной дуэли. Это первый, робкий шаг от логики потребителя («мои интересы») к логике жертвы и смирения («наш мир»).

И вот тут мы во всей полноте понимаем гениальные слова митрополита Антония Сурожского: «Семья — это школа любви». Не дворец для её празднования, а именно школа. Классная комната, где два главных ученика — это ты сама и твой супруг. Уроки в этой школе невыносимо трудны: сегодня — урок долготерпения, завтра — урок прощения, послезавтра — экзамен на умение «всё покрывать» или просто заткнуться, потому что сейчас не время говорить, а время обнять, пожалеть и поддержать. И педагог здесь — сама жизнь, а учебник — это ежедневное общение с другим, несовершенным, грешным, гордым, таким же уставшим и срывающимся человеком.

Поэтому, возвращаясь к влюбленности: это прекрасно. Но это — только первый класс, подготовительная группа, памперсы для настоящей любви. Если вы хотите настоящей семьи, будьте готовы к тому, что этот период восторга пройдёт. Не нужно его оплакивать, носясь с его похоронами, или требовать от супруга или супруги вернуть «то самое» чувство конфетно-букетного периода. Это всё равно, что, очаровавшись милым щенком, разочароваться, когда он вырастет в степенного взрослого кобеля, который какает по взрослому, а не как щенок, который грызет мебель и требует внимания. Вы потеряли щенка, но обрели верного друга, характер и преданность которого вам только предстоит узнать, и это несравненно глубже.

Конечная цель этого пути несопоставима со стартовыми эмоциями. Она уходит в область тайны. Апостол, говоря о браке, восклицает: «Тайна сия велика» (Еф. 5:32). Велика, потому что земные отношения мужа и жены становятся иконой, отблеском союза Христа и Церкви — союза вечного, жертвенного и спасительного. Я убежден, что до конца понять смысл земного брака мы просто не способны. И тот самый «неувядаемый славы венец», о котором молится священник в середине чина, — это не о земном благополучии. Это о том, что навык любви, отточенный в семейной школе, саму душу делает способной к вечности, к тому, чтобы принять венец от Господа. Мы уносим этот невидимый венец в жизнь вечную. В этом — конечный смысл всего пути.

И в завершение — история, которая для меня стала живой иконой всего сказанного. В 2015 году в Благовещенском соборе Воронежа я разговорился с пожилой парой. Красивые, светлые лица, спокойные глаза. Они держались за руки на Литургии, как два школьника. Оказалось, они отмечали 54 года совместной жизни. Я не удержался и задал им тот самый вопрос, который мучает многих: «А помните то первое чувство, влюбленность, с которой всё начиналось? Как вы на него сейчас смотрите?»

Ответила бабушка. Она улыбнулась той улыбкой, за которой видится целая жизнь, и сказала: «Это как если бы ты сейчас вспомнил, как в детстве мог закатить истерику, чтобы тебя отпустили во двор, в песочницу. И тогда казалось, что нет ничего важнее этой песочницы. А теперь.. сходи в старый двор, подойди к ней, посмотри. Улыбнешься воспоминанию. Но играть, копать песочек? Нет. Не потому что песочница стала плохой. А потому что ты теперь знаешь существование гор, морей, звёздного неба… Песочница была началом твоего пути в большой мир. Вот так и то первое наше чувство. Оно было нужно, оно было прекрасно. Но то, что пришло потом — это так неизмеримо больше, что даже и сравнивать странно. Мы родили шесть детей. У нас четверо внуков. То, что я сейчас чувствую – не понять тем, кто имеет одного или двух внуков. Ну какие тут слова найти… Это только прожить можно».

Эти слова — лучшая точка в сегодняшнем размышлении. Влюбленность — это та самая песочница. Прекрасная, но предназначенная для того, чтобы её перерасти. А любовь — это и есть тот самый большой мир: горы долготерпения, моря милосердия, звёздное небо надежды и вселенные внуков, которых еще предстоит поставить на ноги. Путь к этому миру лежит через ту самую «бытовуху», которая оказывается не убийцей чувств, а единственным возможным тренажерным залом для души. Через ссоры, которые учат прощать. Через раздражение, которое учит смирению. Через усталость, которая учит настоящей поддержке.

Поэтому если вы сейчас в начале пути и вас пугает, что чувства стали меняться, — не бойтесь. Это не конец любви. Это конец её иллюзии и начало её реальности. Если вы в середине пути и вам кажется, что вы задыхаетесь в рутине взаимных претензий, — остановитесь. Вспомните, что вы не соперники, а союзники в одной школе. Самый практичный вопрос, который можно задать себе в ссоре, звучит так: «Я сейчас хочу доказать свою правоту или я хочу сохранить мир с любимым человеком?» Это и есть момент выбора между детской песочницей и взрослой жизнью. Если вы еще не готовы к Венчанию, честно задайте себе один вопрос: а в чем заключается подготовка? Если честно ответите, то неизбежно придете к тому, что ничего не мешает вам получить любовь – этот удивительный дар нашего Господа.

И у вас обязательно получится. Потому что эта школа любви открыта для всех, кто готов в ней учиться. Господь, установивший брак, не бросит нас на этом пути. Начинайте с малого. С одной немытой чашки, которую вымоете без упрёка. С одного резкого слова, которое проглотите. С одной обиды, которую отпустите навсегда, вычеркнув её из архива памяти. Стройте не список претензий, а историю маленьких побед над собственным эгоизмом. Ключ к семейному счастью лежит не в поиске идеального партнера, а в вашем собственном решительном повороте от логики потребления — к логике дарения. От «что ты должен мне дать» — к «что я могу тебе отдать».

И тогда, через годы, вы и сами, возможно, станете той самой парой, что будет держаться за руки на Литургии. И ваша жизнь вместе станет тем самым «неувядаемым венцом» — не из славы и успеха, а из тихих, прочных, выстраданных добродетелей, которые действительно никогда не перестают, которые в итоге оказываются дороже всего. А то первое, сладкое и бурное чувство, вы будете вспоминать с тихой, светлой улыбкой. Как вспоминают первую букву в великой книге, которую сумели прочитать до конца…

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»