СИНДРОМ НИКОДИМА: КОГДА ВСЕГО ДОБИЛСЯ, А СЧАСТЬЯ НЕТ

В современном мире есть своего рода «никодимов синдром». Это состояние души, знакомое многим успешным директорам крупных компаний, топ-менеджерам, чиновникам, ученым, медийным лицам. Человек, достигший вершин, облеченный властью, состоянием, уважением, научными степенями и общественным признанием, вдруг ловит себя на мысли, что за всем этим блестящим лоском — тихая, но неумолимая пустота. Он понимает, что ответы на главные вопросы его жизни — о смысле, о смерти, о вечности, о добре и зле — не содержатся ни в протоколах заседаний, ни в отчетах об успешных бизнес-проектах, ни в банковских выписках, ни в дипломах, сертификатах и благодарственных письмах на стене. Эти вопросы не решаются голосованием акционеров или публичными одобрениями в соцсетях. Они, как правило, просыпаются в наступающей тишине, когда стихает шум дня. Они требуют не коллективного обсуждения и не общественного одобрения, а сугубо личной, предельно честной, почти что тайной встречи с Истиной лицом к лицу.

Именно так и поступил Никодим. Он не просто уважаемый человек. Он — член Великого Синедриона. Элита элит. Начальник Иудейский (Ин.3:1). Фарисей, интеллектуальный титан своего времени. И вот этот гигант мысли, чье имя значит «побеждающий народ», ночью, тайно пробирается к простому Проповеднику из Галилеи о котором судачит вся Палестина. Почему ночью? Был ли это страх перед коллегами? Стыд признаться в своем поиске? Или, что более вероятно, осторожность человека, который не хочет, чтобы его сокровенный диалог с Богом был опошлен, превращен его же коллегами в предмет публичных споров и политических интриг.

Он начинает разговор со свойственной ему политической лести: «Равви! мы знаем, что Ты Учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, которые Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог» (Ин. 3:2). Но Христос моментально сносит все его рациональные конструкции одним шокирующим заявлением: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин.3:3). С этого шокирующего парадокса и начинается самый радикальный в истории разговор о сути человеческого бытия, о разнице между знанием о Боге и рождением от Бога.

Что же слышит утонченный интеллектуал, знаток Закона, привыкший к сложным богословским диспутам? Он слышит слова, которые на его языке звучат как совершенный абсурд: «должно вам родиться свыше» (Ин.3:7). Его рациональный ум, воспитанный в категориях фарисейского богословия, цепляется за буквальный смысл: «как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?» (Ин.3:4). Это крик разума, который уперся в потолок своих возможностей. Но Христос говорит не о биологическом процессе. Он говорит о метанойе — не просто о перемене мнения, а о полном перевороте сознания, о смене самой системы координат, в которой существует человек. Он говорит о втором, духовном рождении — «от воды и Духа» (Ин.3:5).

Вот где коренная проблема современного человека, да и человека вообще. Мы, даже будучи крещёными, как Никодим, готовы лишь к точечным улучшениям и косметическому ремонту души. Мы пытаемся латать дыры в старой, ветхой одежде нашей падшей природы. Немного помолимся — вот заплатка на рукаве. Сходим на Литургию — латка на колене. Подадим милостыню — и еще одна. Мы думаем, что этого достаточно. Но Христос предлагает не латать, а полностью сжечь эту пропитанную потом самоправедности и прахом земных привязанностей одежду и облечься в совершенно новую, белую ризу, сотканную из благодати. Это призыв не к улучшению, а к радикальной замене. Сбросить с себя ветхого Адама со всей его накопленной годами усталостью, эгоизмом, обидами, цинизмом, разочарованием и стать новым творением — как младенец, с чистым, ясным, доверчивым взглядом на мир и на Бога.

И наш внутренний Никодим в ужасе отшатывается. «Но мы же не можем! — кричат в нас голоса рассудка и социальных обязательств. — Мы взрослые, серьезные, респектабельные. У нас кредиты, ипотеки, карьера, репутация, семья, которую нужно содержать!». Мы, как и Никодим, готовы признать историческую роль Христа, Его высокую этику и мораль, мы даже готовы назвать Его «учителем, пришедшим от Бога» (Иоан.3:2). Но родиться заново? Добровольно отказаться от всего багажа — знаний, статуса, достижений, — который мы так гордо тащим на себе, ошибочно принимая его за свою суть и оправдание? Это кажется не просто безумием — это самоубийство личности. Но именно в этом и заключается главный парадокс христианства: чтобы обрести себя, нужно себя потерять. Чтобы спасти свою жизнь, нужно ее утратить: «Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Матф.10:39).

Никодим, этот блестящий законник, упирается в предел своего понимания. И этот вопрос «как?» — раздается уже две тысячи лет, становясь главным вопросом человека, пытающегося собственными усилиями достичь Бога. «Как может человек родиться, будучи стар?» (Ин. 3:4, 9). Как мне, такому, со всей моей израненной историей, с тараканами в голове, ошибками и грехами, начать с чистого листа? Я же не флешка, чтобы выделить какие-то файлы и удалить? Как стереть память? Как избавиться от этого невыносимого груза? И мы так же, как он, ищем методику, инструкцию, духовную технологию, «сильные молитвы», какие-то необычные правила и тп.

Но ответ Христа ломает все схемы. Он указывает не на «как?», а на «Кто?». Это не технический процесс, не перепрошивка BIOS у компьютера. Это — таинственное и суверенное действие Духа Святого. «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Ин. 3:8). Мы не можем Его контролировать, поймать в сети наших доктрин, мнений, расписать Его действие по пунктам. Мы можем только, подобно Никодиму, смирить свой ум перед тайной и открыть Ему дверь своего сердца со словами: «Войди. Сделай со мной то, что Ты считаешь нужным. Я согласен на эту Тайну» …

И тогда Христос произносит один из самых известных и центральных стихов во всем Писании, который должен перевернуть сознание любого человека, от самого воцерковленного до самого далекого от веры: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Здесь — апофеоз всего диалога. Бог предстает не как безличная космическая сила, не как «что-то там есть», не как холодный абсолютный разум или языческая карма, и не как грозный карающий Судья, ожидающий момента, чтобы наказать за малейшую провинность. Он — Любящий Отец. Его отношение к нам — это не отношение судьи к преступнику, а отношение Отца к погибающим детям. Он готов на самое немыслимое, на абсолютную Жертву — отдать Своего Единородного Сына, — лишь бы мы были спасены. Он посылает Его не для того, «чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3:17). Крест — это не требование удовлетворения божественной справедливости, а итог и мера бесконечной божественной любви, до конца простирающей руку спасения к падшему человечеству (Иоан.12:47).

Но вот в чем парадокс: наше падшее естество привыкло к совершенно иному. Мы на глубоком уровне убеждены, что православная вера — это в первую очередь система запретов, громоздкий свод правил и канонов за несоблюдение которых неизбежно последует наказание. Мы бессознательно проецируем на Бога образ злого начальника, карающего деспота или, в лучшем случае, безразличного чиновника. А Он, оказывается, есть сама Любовь. Не абстрактное понятие, а живая, жертвенная Личность, которая ждет от нас не рабского унижения и не отработки ритуалов, а свободного, любящего отклика доверия. Каноны и правила безусловно важны и нужны, но они не могут быть центром нашей веры. Каноны и правила — это та же ветхозаветная суббота. А мы знаем, что «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мар.2:27)

И что же происходит с фарисеем? Евангелие показывает нам удивительную метаморфозу. Никодим становится тайным учеником. А позже, в самый страшный и решающий час, когда самые близкие ученики в страхе разбежались, когда Учитель был мертв, опозорен и распят на кресте, именно Никодим, этот бывший ночной гость, уже не таясь, выходит на свет. Вместе с Иосифом из Аримафеи, другим тайным учеником и также членом Синедриона (Мк.15:43), он идет к Пилату, чтобы снять и предать погребению тело Иисуса. И здесь он совершает красноречийший, поистине царский жест: он приносит «состав из смирны и алоя, литр около ста» (Ин. 19:39). Сто римских фунтов — это около 33 килограммов невероятно дорогих благовоний, погребальная честь, подобающая лишь величайшим царям. Это был не просто поступок почтения; это был мощнейший акт исповедания веры. Тот, кто ночью боялся признаться в своем интересе к Проповеднику из Галилеи, теперь среди бела дня, перед лицом враждебных властей, не боясь быть осужденным, не боясь быть отлученным от Синедриона и казненным, открыто хоронит Его как Царя. Ночной гость окончательно вышел из тени. В его имени — «побеждающий народ» — в тот день проявился новый смысл: он победил свой собственный страх, народное мнение и человеческую репутацию. Его личная победа веры состоялась.

Так в чем же главный вывод для нас, людей, живущих в эпоху цифрового шума и экзистенциальной тревоги? Нам нужно понять, что история Никодима — это не рассказ о древнем праведнике. Это — наше с вами точное зеркало. Мы все в какой-то мере никодимы. Мы создали себе сложные, многослойные цифровые и социальные маски успешных, благополучных, самодостаточных людей. Но глубокой ночью, в тишине, нас гложут те же вечные вопросы: о смысле, о прощении, о любви, которая не кончается. Мы тоже ищем тайной встречи с чем-то подлинным, что не распродается в соцсетях и не покупается на маркет-плейсах.

Может быть, не стоит ждать, пока эта ночь под названием «кризис» наступит в нашей жизни сама? Может быть, стоит посреди безумного дня нажать на паузу и честно, без прикрас, признаться самому себе: да, мне нужна эта новая жизнь. Мне нужно духовно родиться заново, потому что я устал от самого себя старого — устал оправдываться, казаться, бежать и бояться. Мне нужна эта метанойя.

И вот здесь происходит самый важный переворот в сознании. Мы привыкли думать о Боге как о Том, Кого нужно умолять, к Кому нужно прорываться сквозь какие-то преграды. Но Евангелие говорит обратное. Это не мы ищем Бога — это Он нас ищет: «Я знаю, которых избрал» (Иоан.13:18). Это не мы умоляем Его о внимании — это Он жаждет нашей ответной любви.

Он любит меня. Не абстрактное человечество, а меня — со всем моим непростым багажом, с моими радостями и болями, с моими падениями и взлетами, со всем моим опытом прошлого. Он ждет меня. Не как строгий экзаменатор, а как Отец, высматривающий возвращение блудного сына. Он пошел ради меня на Крест. Добровольно, зная все мои будущие падения: «Несоделанное мое видесте очи Твои, в книзе же Твоей и еще несодеянная написана Тебе суть» (Последование ко Причастию, молитва Молитва 6-я, прп. Симеона Нового Богослова). Он заплатил за мое искупление не поддающуюся разумению цену.

Эта мысль должна перевернуть наше отношение ко всему, даже к священным Таинствам. Мы часто подходим к Причастию с потребительской установкой: «мне нужно исцеление, мне нужно утешение». Или так – Причастие – это Лекарство во исцеление души и тела. Это нужно для моего спасения. И это верно, но это лишь одна сторона. В молитве святого Иоанна Златоуста, которую читают перед Причастием, есть поразительные слова: «Несмь доволен, Владыко Господи, да внидеши под кров души моея; НО ПОНЕЖЕ ХОЩЕШИ ТЫ, ЯКО ЧЕЛОВЕКОЛЮБЕЦ, ЖИТИ ВО МНЕ, дерзая приступаю…» (Молитва 8-я, свт. Иоанна Златоустого).

Вдумайтесь в эту мысль, в эти святые слова, от которых замирает сердце! Я прихожу к Чаше не только потому, что это нужно МНЕ для МОЕГО спасения и исцеления. Я прихожу потому, что этого хочет ОН. Потому что Тот, Кто есть сама Любовь, жаждет вселиться в меня, желает жить во мне БОЛЬШЕ, ЧЕМ Я САМ ТОГО ХОЧУ. Его стремление к соединению с нами — эта таинственная жажда Бога по человеку — неизмеримо сильнее всех наших страхов и сомнений, всех наших падений и недостоинств. Потому, что Он любит нас…

Он не ждет от нас совершенства — Он ждет ответной любви. И уже эта ответная любовь к Нему, рожденный в сердце огонь, становится тем очищающим пламенем, которое опаляет всякий грех. Любовь к Свету становится ненавистью к тьме. Жажда соединения с Источником жизни естественным образом отвращает от всего, что уводит от Него.

Это и есть та самая «метанойя» — о которой говорил Христос Никодиму — не просто перемена мыслей, а полное преображение всего человеческого естества через крещение, через ответ на зов Божественной любви. Мы приходим не потому, что должны, а потому, что не можем не прийти, привлеченные магнитной силой этой Любви.

И путь Никодима — это лучшее тому доказательство. Вглядитесь в эту удивительную трансформацию! Он начинает как «ночной ученик» — робкий, осторожный, подсчитывающий риски (Ин. 3:2). Но благодать Божия, которую он принял в той беседе, начинает в нем действовать. Мы видим, как зерно прорастает: сначала он осмеливается робко вступиться за Христа перед лицом разъяренного Синедриона, произнося удивительные для фарисея слова: «судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?» (Ин.7:51). А кульминация его пути — это уже не ночь, а день, самый страшный час, когда самые верные ученики в панике разбежались. И вот тогда Никодим, уже не таясь, выходит на свет. Вместе с Иосифом из Аримафеи он приходит, чтобы снять с Креста и похоронить своего Учителя. Его ночной страх претворился в мужество верности перед лицом смерти. Его человеческая осторожность преобразилась в самоотверженную любовь.

Тот же путь преображения предлагается и нам. Не нужно ждать, когда мы станем «достаточно святы» или во всем разберемся, все прочитаем, все лекции и проповеди послушаем. Нужно просто, подобно Никодиму, сделать первый шаг — от ночных сомнений к доверию, от расчета к дерзновению любви. Этот шаг — не о всепонимании, а о вере. О том, чтобы сказать: «Я не знаю как, но я верю, что Ты знаешь, потому что любишь меня».

Наша история еще не закончена. Она только началась! И если вы сейчас слышите в своем сердце этот тихий зов, если вас тянет к чему-то большему, чем эта жизнь, — знайте: это не случайность. Это Дух, Который дышит, где хочет, и Который уже коснулся вашего сердца. Он уже здесь. Он уже ждет вашего ответа. Осталось только обернуться Ему навстречу.

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»