ЦЕНА ПРОЗРЕНИЯ: ПОЧЕМУ УМНЫЕ ЛЮДИ ОДИНОКИ

Мы привыкли думать, что острый ум — это безусловное благо, пропуск в мир успеха, признания и счастья. Но так ли это? Или за проницательный ум приходится платить столь высокую цену, что порой этот дар оборачивается тяжким крестом и кажется настоящим проклятием? Почему дар анализировать и видеть суть вещей становится для человека крестом?

Мы с детства усвоили: умный — значит успешный. Умный — значит первый. Умный — значит сможет устроить свою жизнь «как надо». Но так ли это на самом деле? Вспомните: разве самые счастливые люди — это нобелевские лауреаты, великие богословы или философы? Увы, чаще бывает наоборот. Острый ум подобен мощному прожектору, который выхватывает из тьмы не только прекрасные черты мира, но и все его уродливые изъяны, всю ложь, все несовершенство. Он видит не упаковку, а то, что внутри. Он слышит не слова, а скрытые мотивы.

Царь Соломон, чья мудрость стала притчей во языцех, оставил нам поразительные строки: «И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это — томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1:17-18). Это — не метафора, но точный диагноз, поставленный три тысячелетия назад и не утративший силы и ныне. Умножающий познания умножает скорбь. Почему? Потому что его взгляд начинает проникать в саму суть вещей, видеть их в не приукрашенном, истинном свете. Он зрит ту самую «суету и томление духа» (Еккл. 1:14), о которой говорил Екклесиаст. Он видит, что за фасадом общественных ритуалов и условностей нередко скрывается пустота, и от этого сознания ему становится нестерпимо скучно. Это знание и это видение неизбежно отдаляет его от тех, кто довольствуется поверхностным взглядом на жизнь.

Вспомните знакомые образы из книг и фильмов. Гениальный сыщик Шерлок Холмс погружается в черную меланхолию, лишившись дела, достойного его пытливого ума. Он прибегает к 7% раствору кокаина, чтобы заглушить невыносимую скуку бытия. Это — не просто художественный вымысел. Это — точная метафора жизни того, кто видит чуть дальше, чуть глубже. Он видит мир не в розовом свете, но «как есть» — без прикрас и самообмана, со всеми его трещинами, ложью и несовершенством. И видит людей такими, каковы они есть — с их мелкими страстями и скрытыми мотивами. А что происходит с тем, кто смотрит на мир без прикрас? Он не способен просто «расслабиться и насладиться». Его аналитический ум — это Жуль-Верновский «Mobilis in Mobile», умственный двигатель, который без остановки перемалывает реальность, разлагая ее на молекулы причин и следствий.

Такому человеку крайне сложно в мире, где главная валюта — это легкие, ни к чему не обязывающие коммуникации. Ему не интересен футбол, сериалы или новые покупки. Его «интеллектуальный голод» требует другой пищи. Он ищет смыслы, а ему предлагают развлечения. Он хочет говорить об идеях, а с ним говорят о ценах. В результате он остается в одиночестве. Но вот что удивительно: зачастую ему в этом одиночестве… комфортнее.

Потому что любое пустое общение, любая попытка «спуститься до уровня» собеседника ощущается как насилие над собой, как предательство самого себя. Его редко зовут на вечеринки. Со стороны он кажется не от мира сего, странным, заносчивым эгоистом. Общество, как стадо, инстинктивно отторгает того, кто мыслит иначе, кто не встраивается в общий шаблон. Ему не просто одиноко — ему негде взять ту искру простого человеческого тепла, которой все мы жаждем, хотя он лучше многих знает, как ее дать.

Он хочет быть любимым. Но его глубинные, выстраданные умом и прочитанные в великих книгах представления о любви — как о жертве, о полном самоотдании, о встрече двух вселенных — разбиваются о быт, о простые человеческие слабости, о неспособность другого человека подняться или понять эту высоту. Он ищет идеал, а находит обыкновенного грешного человека, такого же, как он сам, но, возможно, не отдающего себе в этом отчета. Он раз за разом сталкивается с тем, что его идеал — невозможен. И это рождает горькое разочарование — в мире, в людях, а главное — в себе. В себе, который не может снизить планку, не может принять суррогат за настоящую любовь. Его ум, призванный быть мостом к Истине, становится стеной, отделяющей его от простых человеческих радостей, и в этом — вся трагедия его дара.

«Кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1:18). Это — не метафора, не поэтическое преувеличение, но суровая констатация факта, подтвержденная опытом мыслящих людей. Постоянный, непроизвольный анализ всего на свете — от глобальных политических процессов до взгляда незнакомого человека — истощает психику. Это приводит к апатии, к состоянию тревоги. Бессонные ночи, когда мозг отказывается отключаться, прокручивая десятки вариантов развития событий, — это их реальность. Они видят слишком много вариантов, слишком много потенциальных провалов. И это многообразие возможных неудач парализует волю. Отсюда — та самая лень, склонность откладывать все на потом. Это не лень бездельника. Это вынужденный ступор перфекциониста, который должен быть на все сто уверен в успехе, чтобы сделать первый шаг. Это страх ученика, который, боясь сделать ошибку, не решается начать писать. Горький опыт прошлых ошибок, которые его проницательный ум тщательно сохранил и разобрал по косточкам, заставляет его десять раз отмерить, но так и не отрезать…

Так как же выйти из этой тюрьмы? Как осмелиться сделать шаг тому, чей ум ясно видит все возможные последствия выбора? Где найти выход из темницы, из стен которые сложены из его же собственных прогнозов и анализов?

Ответ, как это часто бывает в духовной жизни, парадоксален. Чтобы обрести настоящую жизнь, ум должен… умереть. Не в буквальном смысле, конечно. Но умереть для своей автономии, для гордыни, для претензии быть мерилом всех вещей, потому что сказано: «Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны перед самими собою!» (Ис. 5:21). Это жертва, на которую способен лишь поистине умный, мудрый и мужественный человек — признать, что его блестящий ум не господин, но лишь орудие в Руках Божиих.

Здесь нам является удивительный образ, данный самим Христом: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24). В нашем случае, ум — это и есть то самое зерно. Он полон потенциала, силы, жизненной энергии. Но пока он лежит в ладони, любуясь собой, он бесплоден. Да, ему страшно упасть в землю, потому что ум прекрасно представляет себе этот процесс. Он просчитывает все риски и находит их неприемлемыми. Но именно в этом акте доверия, в этом шаге веры поверх всякой логики — и заключается тайна преображения, о которой говорил Христос. Зерно должно перестать быть зерном, чтобы стать колосом.

Так и умный человек должен духовно рискнуть — рискнуть довериться. Не слепо, не глупо, но — поверх всех своих расчетов. Довериться Богу, довериться Жизни. Это и есть тот самый выход из зоны комфорта, который не отрицает ума, а использует его на новом уровне. Ум, переставший быть богом для своего обладателя, становится его верным слугой и союзником.

И вот тогда мы приходим к главному вопросу. Так что же получается? Ум — это крест? Да, это крест. Но не спешите унывать. Вся христианская история говорит нам о том, что крест — это не конец, а начало. Это орудие мучительной казни, которое силой Божией стало орудием Спасения и Воскресения. Проницательный и острый ум, этот неудобный, тяжелый дар, может быть не проклятием, а именно вашим личным спасительным крестом. Тем, что дан вам не для страдания, а для несения. Тем, через что вы сможете преобразиться и обрести подлинную, а не выдуманную жизнь.

Но как именно это сделать? Как превратить этот разрушительный умственный анализ в созидательное трезвение? Первый и самый трудный шаг — это смирение ума. Не отказ от него, а признание его ограниченности. Задумайтесь, в конце своей жизни величайший философ Сократ произнес: «Я знаю, что ничего не знаю». Почему? Потому, что наш ум — великий инструмент, но он не может быть мерилом всех вещей. «Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» (1Кор. 8:2). Он — не Бог. Он — часть творения, и, как любая часть, он поврежден грехом, склонен к гордыне, к тому, чтобы считать себя центром вселенной. Смирение ума — это не глупость. Это высшая форма интеллектуальной честности. Это признание: «Я многое вижу, многое понимаю, но я не вижу и не понимаю всего. Есть Замысел больший, чем мой собственный».

Именно здесь путь одиночества пересекается с путем веры. Вера — это не бегство от разума, а его исцеление. Это доверие к Тому, Кто видит рисунок ковра целиком, в то время как мы видим лишь один запутанный узелок на его изнаночной стороне. Наша задача — перестать рваться к тому, чтобы дергать за все ниточки одновременно. Перестать рваться к контролю и научиться доверять Великому Художнику. Сказано еще в древности: «Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой» (Притч. 3:5). Это и есть то самое действие, тот самый риск, на который способен по-настоящему умный человек. Риск — доверить Богу результаты своих трудов.

Наш ум, который выхватывает проблемы мира, — это не клеймо избранности, а врученная нам карта ответственности. Если вы видите несправедливость, значит, вам даны и способности, чтобы ей противостоять. Если вы видите чужую боль — значит, вам дарована чувствительность, чтобы ее утешить. Вы видите не для того, чтобы презирать слепых, а для того, чтобы быть поводырем. Наша миссия — не в том, чтобы строить виртуальные замки из идеальных концепций, а в том, чтобы своими руками, здесь и сейчас, возводить маленький, но реальный домик милосердия и добра в том месте, где нас поставили.

Это и есть ответ на тоску по рутине. Да, ум быстро исчерпывает интерес к повторяющимся действиям. Но что, если сменить точку зрения? Что, если мытье посуды, заполнение отчетов или пребывание в пробке — это не рутина, а школа смирения? Что, если монотонная работа — это не враг умственного гения, а его тренажер, на котором он учится терпению, верности в малом, умению доводить начатое до конца вопреки внутреннему сопротивлению? «Верный в малом и во многом верен» (Лк. 16:10). Ум должен научиться верности. Это и есть та самая духовная дисциплина, которая не даст ему сгореть. Верность в малом — вот лекарство от тоски. Когда глобальные проблемы вызывают отчаяние, найдите малую точку приложения сил здесь и сейчас. Помогите одному человеку вместо всего человечества. Наведите порядок на своем столе, в комнате, в мыслях — это уже творческий акт борьбы с хаосом.

Задача — не поглупеть, не пытаться убить в себе этот дар. Высшая задача — освятить его. Направить этот острый, аналитический ум не на самоедство и не на уничижительный анализ окружающих, а на познание самого себя перед лицом Божиим. Это познание называется трезвением. Трезвение — это не самокопание. Самокопание бесконечно и бесплодно, оно зациклено на себе. Трезвение же — это ясное, видение: вот мои слабости, а вот — данные мне от Бога силы им противостоять; вот мой грех, а вот — путь к исправлению, который мне указан.

Вы — не пассивный зритель апокалипсиса, разворачивающегося в вашей голове. Вы — призваны быть активным участником преображения той реальности, что вас окружает. Пусть маленькими шагами. Ваш ум, быстро воспламеняющийся и быстро остывающий, нуждается в этом осознании: за каждой рутиной стоит возможность верности, а верность в малом — это и есть путь к великому.

И здесь нам является вечный пример. Христос был, пожалуй, самым одиноким Человеком в истории. Его мысли, Его учение, Его глубина не были поняты не только врагами, но и самыми близкими учениками. Однако Он, видящий сердца людей насквозь, продолжает любить нас не за что-то, а вопреки всему. В этом — образец и наш ответ: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин. 13:34).

Ум — это не стена, отделяющая от мира. Это — мост, который только вы можете перекинуть к другим. Но чтобы его перекинуть, нужно выйти из своей крепости. Нужно научиться говорить не на языке сложных концепций, а на языке живого, страдающего человеческого сердца. Цель — не изменить разом весь мир. Цель — преобразить ту его маленькую часть, что находится в радиусе вашего досягания. Начать любить не абстрактное человечество, а конкретного, подчас невыносимого человека: коллегу, выводящего вас из себя; душнилу родственника; того, кто вас предал или обманул. Простить не грех вообще, а ту самую, до сих пор кровоточащую обиду, что была нанесена вам лично. Да, именно так — научиться любить не абстракции, а конкретных людей: «Если вы любите любящих вас, какая вам награда?» (Мф. 5:46).

Все получится. Не потому, что вы такой умный и сильный. А потому, что Тот, Кто даровал вам этот неудобный, тяжелый, но великий дар — крест острого и проницательного ума — даст и силы нести его с достоинством. Чтобы обратить его из источника скорби — в источник света. Все получится не вашей силой, но силой Того, Кто сказал: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2Кор. 12:9). Ваш ум из источника скорби и одиночества, станет источником света — сначала для вашего спасения, а затем и для просвещения других.

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»