Деяния Поместного Собора 1917-1918 гг — Деяние сорок первое
Дѣяніе сорокъ первое.
13 ноября 1917 года.
1. Засѣданіе открыто въ Соборной Палатѣ въ 10 час. 15 мин. утра, подъ предсѣдательствомъ Архіепископа Новгородскаго Арсенія, въ присутствіи 305 Членовъ Собора.
На повѣсткѣ засѣданія: 1) Текущія дѣла. 2) Докладъ о правовомъ положеніи Церкви въ Государствѣ. Докладчики: проф. С Н. Булгаковъ, П. И. Астровъ, проф. Ѳ. И. Мищенко. 3) Докладъ о типѣ и управленіи духовно-учебныхъ заведеній. Докладчикъ протоіерей К. М. Аггеевъ.
2. Секретарь. Получены слѣдующія привѣтствія Собору:
а) «Донской Епархіальный Съѣздъ представителей духовенства и мірянъ, созванный для рѣшенія неотложныхъ церковныхъ нуждъ, сыновне привѣтствуетъ Священный Соборъ Русской Церкви и выражаетъ пожеланіе и увѣренность, что соборный разумъ представителей Православной Россіи разрѣшитъ всѣ неотложные, волнующіе нашу Церковь вопросы ко благу всѣхъ православныхъ сыновъ родины и установить новыя формы церковной жизни на началахъ соборности».
б) Телеграмма изъ г. Мглина, за подписью благочиннаго, протоіерея Лукашевича: «Сегодня въ воскресенье духовенство и міряне г. Мглина молились Господу, да поможетъ Собору избрать Патріархомъ достойнѣйшаго іерарха».
в) Телеграмма изъ Суража на имя Преосвященнаго Черниговскаго Пахомія: «Просимъ Ваше Преосвященство доложить Священному Собору, что сегодня православное населеніе города Суража въ торжественномъ богослуженіи, сопровожденіемъ крестнымъ ходомъ возноситъ горячія мольбы Всевышнему о ниспосланіи силы Духа Святаго на членовъ Священнаго Собора при избраніи достойнаго лица на Патріаршій Престолъ. Протоіерей Крещановскiй, Архангельскій».
г) Телеграмма изъ Новозыбкова за подписью протоіерея Бурвенскаго: «Просимъ доложить Собору, что Новозыбковскіе міряне, православные единовѣрцы, объединившись, вознесли благодареніе Господу, что направилъ Соборное сознаніе возстановить Патріаршество; молимъ Пастыреначальника Христа просвѣтить укрѣпить на подвигъ отвѣтственнаго служенія Церкви и родинѣ своего перваго избранника».
3. ПОСТАНОВЛЕНО: за привѣтствія благодарить.
4. Секретарь. Поступило предложеніе за подписью 31 Члена Собора (первымъ подписалъ К. К. Мировичъ), слѣдующаго содержанія: «Въ виду сознанной всѣми Членами Собора необходимости использовать остающееся для соборныхъ работъ время наиболѣе производительно, мы имѣемъ честь предложить на уваженіе Священнаго Собора такой порядокъ разсмотрѣнія предначертаній, вносимыхъ Отдѣлами въ общее собраніе Собора, который не противорѣчитъ Уставу Священнаго Собора и, давая возможность высказываться и за и противъ ихъ, въ то же время ускоритъ прохожденіе законопроектовъ въ Общемъ Собраніи Собора.
а) Такъ какъ вносимые Отдѣлами законопроекты прошли уже стадію предварительнаго обсужденія въ Отдѣлахъ и являются положеніями, на признаніи которыхъ объединилось большинство, мы предлагаемъ вслѣдъ за докладчикомъ предоставлять слово всѣмъ тѣмъ Членамъ Собора, которые имѣютъ говорить противъ разсматриваемаго законопроекта въ его цѣломъ, а затѣмъ нѣсколькимъ ораторамъ (3—5), избираемымъ Отдѣломъ, въ защиту его.
б) При постатейномъ обсужденіи предначертанія дается слово въ первую очередь двумъ ораторамъ, имѣющимъ выступить противъ принятія данной ставки и не болѣе чѣмъ двумъ ораторамъ въ защиту ея. При отсутствіи ораторовъ противъ, въ первомъ случаѣ — законопроектъ въ цѣломъ, во второмъ отдѣльныя статьи его принимаются безъ преній,
в) Поправки къ статьямъ и дополненія къ нимъ производятся въ порядкѣ, указанномъ въ Уставѣ Священнаго Собора Православной Россійской Церкви».
Соборный Совѣтъ полагалъ бы передать означенное предложеніе въ Уставный Отдѣлъ,
5. ПОСТАНОВЛЕНО: заключеніе Соборнаго Совѣта утвердить.
6. Секретарь. Поступило предложеніе, за подписью 30 Членовъ Собора (первымъ подписался Преосвященный Пермскій Андроникъ), слѣдующаго содержанія: «Мы, нижеподписавшіеся, предлагаемъ Священному Собору Россійской Церкви, въ виду принятія законопроекта о новомъ способѣ раздѣла братскихъ доходовъ и чрезвычайно возросшей дороговизны, принять слѣдующее пожеланiе, опубликовавъ его возможно шире для свѣдѣнія всего православнаго населенія Богохранимой Державы Россійской:
Священный Соборъ Россійской Православной Церкви, съ глубокой тревогой помышляя о крайне бѣдственномъ положеніи православнаго приходскаго духовенства въ настоящіе дни неимовѣрно разросшейся дороговизны на всѣ предметы первой необходимости, обращается ко всѣмъ вѣрнымъ чадамъ Церкви Россійской съ горячимъ призывомъ усугубить свое усердіе къ доброхотнымъ даяніямъ членамъ приходскихъ причтовъ за требы, хотя бы въ нѣкоторомъ соотвѣтствіи съ возрастаніемъ цѣнъ на всѣ жизненные продукты и предметы первой необходимости».
Это предложеніе уже обсуждалось на Соборѣ и было передано въ Соборный Совѣть.
Соборный Совѣтъ, обсудивъ это предложеніе, предлагаетъ передать его въ Отдѣлъ о правовомъ и имущественномъ положеніи духовенства для болѣе тщательной разработки.
7. ПОСТАНОВЛЕНО: заключеніе Соборнаго Совѣта утвердить.
8. Секретарь. Поступило предложеніе, за подписью 32 Членовъ Собора (первымъ подписался священникъ А. Кукулевскій), о томъ, чтобы, въ порядкѣ спѣшности, былъ разсмотрѣнъ Соборомъ вопросъ о крайне тяжеломъ положеніи — финансовомъ и внутренняго распорядка — Сѣверо-Американской миссіи и о принятіи мѣръ къ его улучшенію.
Соборный Совѣть предлагаетъ передать это заявленіе въ Отдѣлъ о внѣшней и внутренней миссіи.
9. ПОСТАНОВЛЕНО: заключеніе Соборнаго Совѣта утвердить.
10. Секретарь. Изъ Совѣщанія Епископовъ поступило слѣдующее ходатайство: «Совѣщаніе Епископовъ имѣло сужденіе по вопросу объ обезпеченіи помѣщеніемъ, а въ иныхъ случаяхъ и содержаніемъ, Преосвященныхъ, увольняемыхъ отъ управленія каѳедрами, и признало, что положеніе ихъ печально, необходимо озаботиться объ улучшеніи этого положенія. Увольняемые на покой Преосвященные нерѣдко встрѣчаютъ затрудненіе въ пріисканіи себѣ надлежаще приспособленнаго мѣстопребыванія на покоѣ. Одни изъ нихъ нуждаются въ постоянной врачебной помощи или въ больничномъ надзорѣ и уходѣ, другіе — въ благопріятныхъ условіяхъ для научныхъ занятій, нѣкоторые, не получающіе пенсіи, — въ матеріальномъ обезпеченіи. Назначеніе таковыхъ Преосвященныхъ настоятелями епархіальныхъ монастырей, въ цѣляхъ улучшенія ихъ положенія, представляетъ немало неудобствъ и потому нежелательно.
Въ виду вышеизложеннаго, мы, подписавшіеся, по порученію Епископскаго Совѣщанія, просимъ Соборный Совѣтъ представить на уваженіе Всероссійскаго Церковнаго Собора слѣдующее положеніе:
«Донской І-го класса Ставропигіальный необщежительный мужской монастырь назначить для проживанія Преосвященныхъ, увольняющихся отъ управленія епархіями на покой, съ тѣмъ, чтобы монастырь управлялся Соборомъ сихъ Преосвященныхъ въ непосредственномъ подчиненіи Патріарху».
Выборъ означеннаго монастыря для проживанія пребывающихъ на покоѣ Преосвященныхъ вызывается слѣдующими соображеніями: монастырь находится на окраинѣ г. Москвы, богатой лучшими медицинскими силами для нуждающихся въ медицинской помощи, и имѣющей множество библіотекъ, рѣдкихъ книгохранилищъ и музеевъ для желающихъ заниматься учеными трудами; какъ окраинный, занимающій обширную площадь, монастырь удаленъ отъ столичнаго шума и стука, безпокойнаго для обитателей монастыря, а какъ обладающій достаточными матеріальными средствами, онъ можетъ безъ особаго затрудненія для себя и обремененія для Церкви содержатъ Преосвященныхъ прилично ихъ высокому сану».
Соборный Совѣтъ предлагаетъ передать это ходатайство въ Святѣйшій Сѵнодъ для дальнѣйшаго направленія.
11. ПОСТАНОВЛЕНО: заключеніе Соборнаго Совѣта утвердить.
12. Секретарь. Поступило предложеніе за подписью 30 Членовъ Собора (первымъ подписался протоіерей П. Н. Лахостскій): «Мы, нижеподписавшіеся, покорнѣйше просимъ Соборный Совѣть предложить Священному Собору на обсужденіе и рѣшеніе вопросъ объ отмѣнѣ опредѣленія Святѣйшаго Сѵнода отъ 26 мая сего года, коимъ Петроградская Александро-Невская Лавра изъята изъ управленія Петроградскаго митрополита и подчинена непосредственно Святѣйшему Сѵноду, съ назначеніемъ особаго настоятеля, въ санѣ епископа или архимандрита, непосредственно неподчиненнаго Петроградскому митрополиту.
Это опредѣленіе вноситъ разстройство въ религіозно-просвѣтительное служеніе Лавры православному населенію столицы и епархіи, а также и въ жизнь Лаврской братіи.
Мы просимъ возвратить Петроградскому митрополиту званіе священно-архимандрита Лавры со всѣми, присвоенными сему званію, правами».
Къ этому предложенію приложено и рѣшеніе братіи названной Лавры по тому же предмету, снабженное большимъ числомъ подписей.
Соборный Совѣтъ предлагаетъ передать означенное предложеніе въ Святѣйшій Сѵнодъ для дальнѣйшаго направленія.
13, ПОСТАНОВЛЕНО: заключеніе Соборнаго совѣта утвердить.
14. Предсѣдательствующій. Теперь приступаемъ къ обсужденію доклада о правовомъ положеніи Церкви въ Государствѣ. Слово принадлежитъ первому докладчику,
15. Докладчикъ проф. С. Н. Булгаковъ. Божественному Провидѣнію угодно было, чтобы нашъ Отдѣлъ представилъ на уваженіе Священнаго Собора докладъ объ отношеніи Церкви въ Государству въ тѣ трагическія минуты русской государственности, когда у всѣхъ насъ является сомнѣніе на сердцѣ, лежитъ тяжкая дума: да есть ли еще Русская государственность и правительственная власть? Не есть ли это указаніе на то, что всѣ вопросы, въ частности, и вопросъ объ отношеніи Церкви къ Государству, Церковь должна рѣшать не практически или исторически, но по вѣчнымъ завѣтамъ своего бытія, въ соотвѣтствіи вѣчнымъ истинамъ, которыя лежатъ въ ея основѣ, не считаясь съ измѣнчивымъ положеніемъ Государства и ходомъ историческихъ событій? И при обсужденіи этого вопроса да не смущается кто-либо изъ насъ тѣмъ, что наши разные запросы и вопросы могутъ имѣть лишь теоретическое значеніе и никѣмъ не будутъ услышаны. Нѣтъ: они должны быть услышаны, во-первыхъ, Вселенскою Церковію, органомъ которой отчасти является нашъ Священный Соборъ; во-вторыхъ, православнымъ русскимъ народомъ, который не исчерпывается тѣми, которые сидятъ въ Смольномъ Институтѣ, и, наконецъ, всѣмъ православнымъ міромъ, ибо это не скомбинированiе деталей, это наше торжественное исповѣданіе, провѣренное исторіей и самосознаніемъ Церкви по этому важному вопросу. Нашъ докладъ является естественнымъ выраженіемъ общихъ соображеній о тѣхъ нормахъ, которыми, при внутреннемъ религіозномъ освѣщеніи, должно опредѣляться отношеніе Церкви къ Государству. Эго первый и главный моментъ работы Отдѣла. Не выяснивши основы, какъ идеала, мы не могли бы сдѣлать ни шагу впередъ въ дальнѣйшихъ работахъ.
Вопросъ объ отношеніи Церкви къ Государству имѣетъ двѣ стороны. Одна — религіозно-вѣроучительная, догматическая: это тѣ общія положенія о природѣ Церкви, изъ коихъ мы исходили при нашихъ работахъ; другая сторона — практическая, политическая, въ извѣстномъ отношеніи даже оппортунистическая, въ которой Церковь дѣлаетъ попытку въ текучихъ явленіяхъ жизни закрѣпить свое вѣчное содержаніе. Кановы же по существу отношенія Церкви и Государства, какъ сама Церковь относится къ государственности, и какое ея ученіе объ этомъ? Вопросъ этотъ имѣетъ особо острый и болѣзненный характеръ не только потому, что смутно будущее нашей Церкви, что не устроена ея судьба, но и потому, что смутность и неясность овладѣла нашимъ сознаніемъ. Мы пережили государственный переворотъ, который для населенія былъ переворотомъ политическимъ (пало царское самодержавіе). Для Государства онъ имѣлъ политическое значеніе, но для Церкви онъ имѣетъ и религіозное значеніе. Не могу сказать, чтобы Церковь его изжила, довела до глубинъ сознанія то, что произошло. Не буду скрывать, что въ сознанія людей вѣрующихъ и даже клира, не говорю о простомъ народѣ, вѣрно или не вѣрно, утвердилась мысль, у однихъ за страхъ и у другихъ за совѣсть, что старый строй имѣлъ религіозное освященіе: права царя, какъ помазанника, имѣли религіозный характеръ. Для того, чтобы перейти при нашемъ пониманіи къ новому строю, нуженъ переворотъ и религіозный, необходимо религіозное пониманіе новыхъ формъ политическаго бытія, Вопросъ долженъ быть поставленъ о томъ, возможенъ ли та кой религіозный переворотъ, и его нужно поставить предъ нашимъ церковнымъ собраніемъ и прежде всего на нашемъ Священномъ Соборѣ. Вопросъ заключается въ томъ: правомѣрна ли идея нарочитаго помазанничества государственной власти, при какихъ условіяхъ она осуществляется и связала ли эта помазанность съ опредѣленными политическими формами, или нѣтъ? На этотъ вопросъ необходимо отвѣтить особенно въ связи съ переживаемымъ политическимъ моментомъ. Вопросъ этотъ имѣетъ большое и широкое значеніе.
Это — вопросъ о пониманіи Церковью задачъ государственности — политическихъ, историческихъ, культурныхъ, вообще всего земного дѣланія. Есть ли отношеніе Церкви ко всѣмъ этимъ стихіямъ и въ частности къ стихіи государственности отрицательное, пассивно-терпящее, или ея задача заключается въ томъ, чтобы вносить свѣтъ благодати въ эту область, какъ и повсюду, и во всѣ стороны человѣческой жизни? Для рѣшенія этого вопроса нужно обратиться къ первоосновѣ о боговоплощеніи Господа Іисуса Христа, Который принялъ плоть человѣка, понесъ тяготы жизни и призвалъ насъ осуществлять всѣ наши задачи во имя Христово, въ духѣ христіанства. Поэтому Церковь не одну задачу не можетъ отвергнуть, какъ чуждую ей: вѣдь, эти задачи относятся къ той плоти, понятой въ широкомъ смыслѣ, которую исторически понесъ Іисусъ Христосъ, Все это скрытно или открыто заключается, какъ въ зернѣ, въ Аѳанасіевомъ догматѣ, принятомъ на Никейскомъ Соборѣ. Это должно быть нашей исходной мыслью.
Поэтому должно быть осуждено, отвергнуто и признано абсурднымъ то, что называется отдѣленіемъ Церкви отъ Государства; предоставленіе Государству исключительнаго мірского господства и уходъ Церкви куда-то въ пространство, внѣ исторіи и внѣ жизни. Такое отдѣленіе многимъ представляется наиболѣе естественнымъ и либеральнымъ рѣшеніемъ вопроса. Но этотъ соблазнъ долженъ быть разсѣянъ, какъ облако.
Я не подвергаю сомнѣнію того, что надо раздѣлить сферы вѣдѣнія Государства и Церкви. Если такъ ставить вопросъ, то объ этомъ не слѣдовало бы и говорить. Но то, что обычно называется отдѣленіемъ Церкви отъ Государства имѣетъ много толкованій, какъ, напримѣръ, пришлось бы говорить о равныхъ видахъ этого отдѣленія, ибо терминъ этотъ въ юридической наукѣ имѣетъ много значеній. Я говорю здѣсь о религіозномъ отдѣленіи.
Если мы обратимся къ временамъ дохристіанскимъ, то мы увидимъ, что нигдѣ и никогда Государство не строилось на отдѣленіи отъ религіи, но всегда въ союзѣ съ Церковью. Возьмемъ язычество. Вѣковая религіозная мудрость Египта выработала убѣжденіе, что фараонъ есть сынъ бога и самъ богъ, и что вся жизнь Государства и общественная дѣятельность должна быть проникнута религіознымъ началомъ — все въ ней сакраментально. Державный Римъ настолько былъ проникнуть религіей, которая сопровождала своимъ руководствомъ всѣ важнѣйшія стороны его жизни что могъ сказать о себѣ: Romani — religiosissima gens. Религіозная идея государственности доведена была въ Римѣ даже до того, что стали обожествлять цезаря, и вся область права имѣла религіозное освященіе, сакральный характеръ. Такъ было во всемъ мірѣ и такъ дошло до нашихъ дней и внѣ христіанства. Чѣмъ сильна, напримѣръ, Японія, какъ не тѣмъ, что идея власти Микадо покоится на религіозной основѣ? Къ этому мы должны прислушиваться, и даже исторія языческаго міра заставитъ отнестись подозрительно къ идеѣ отдѣленія Церкви отъ государства.
Но, можетъ быть, у насъ христіанъ этотъ вопросъ долженъ быть рѣшенъ иначе, такъ какъ мы имѣемъ совсѣмъ иное понятіе о власти, по которому господа и цари должны служить другимъ, а не требовать себѣ служенія? На это можно находить указанія въ исторіи первыхъ вѣковъ христіанства. Эпоха мученичества мужей апостольскихъ отмѣчаетъ какъ будто бы внѣгосударственное, аполитическое, непримиримое отношеніе Церкви къ государственному строю. Правда, Апостолъ Павелъ училъ, что «нѣсть власть аще не отъ Бога» (Рим. ХХIII. 1). Этимъ давалось понять, что зло анархіи такъ мучительно, велико и опасно, что Самъ Господь установилъ власть, чтобы его пресѣкать. Но вмѣстѣ съ лояльностью и покорностью первые христіане видѣли въ Неронѣ звѣря, которому принуждались приносить жертву, отказывались отъ этого и дѣлались мучениками. Такое построеніе было связано съ ожиданіемъ скораго конца міра и продолжалось до конца III вѣка, когда христіане стали молиться объ отдаленіи этого момента. Въ ихъ сознаніи пришествіе Христа и конецъ исторіи такъ сближались съ настоящимъ моментомъ, что между тѣмъ и другимъ сглаживались всякія грани, и исторія вмѣстѣ съ Государствомъ ускользали отъ ихъ вниманія. Они не вѣрили въ долговѣчность государственности и поэтому ощущали себя внѣ Государства. Они стремились къ радостному и вмѣстѣ страшному концу міра и ко второму пришествію. Если мы, слыша ихъ пламенную мольбу, «Ей, гряди, Господи Іисусе» (Апокал. ХХII, 20), хотимъ вмѣстѣ съ тѣмъ раздѣлять ихъ внѣгосударственность, то рвемся ли мы къ этому концу, какъ и они? Горитъ ли въ насъ это священное пламя? На это можно отвѣтить лишь въ томъ смыслѣ, что уже нѣтъ, а вмѣстѣ и еще нѣтъ. А если этого у насъ нѣтъ, то должно быть другое рѣшеніе вопроса.
Для первыхъ христіанъ исторія будущаго не была ясна, они не ощущали и отрицали исторію, а мы убѣдились опытомъ тысячелѣтней исторіи, что есть историческій путь, есть родина и есть Государство. А отсюда возникаютъ и тѣ вопросы, которые предъ нами стоятъ. Въ исторіи догматическаго сознанія этотъ переломъ совершился тогда, когда переоцѣнка государственной жизни совершилась въ связи съ чудеснымъ явленіемъ креста на небѣ св. равноапостольному Константину. Церковь вѣнчаетъ его именемъ равноапостольнаго не потому, что съ его времени Церковь христіанская стала внѣшне господствующей, — это сомнительный даръ Константина, — а потому, что по мысли Константина государственныя задачи стали пониматься, какъ церковное служеніе. Церковь призвана руководить Государствомъ, вліять на него. Римскій императоръ призналъ, что Государство должно быть вдохновляемо Церковью, и что оно призвано къ осуществленію церковной задачи. Эта мысль хорошо выражена въ службѣ св. равноапостольному Константину; напр., Церковь поетъ въ стихирѣ: «Первый пвинулъ еси багряницу, приснопомнимый царю, волею Христу, того познавъ Бога, и всѣми царствующаго, всѣхъ благодѣтеля, побѣдотворно всякому началу и власти превысшаго. Отсюду тебѣ, христолюбче, царство исправилъ есть Іисусъ Человѣколюбецъ, Спасъ душъ нашихъ… всѣмъ царемъ проповѣданъ былъ еси отецъ, яко первый багряницу отъ Бога пріялъ… Не отъ человѣкъ званіе пріимъ, но яко божественный Павелъ, имѣлъ еси сіе паче свыше, преславне Константине, отъ Христа Бога… Первый царь во христіанахъ отъ Бога, Константина, скиптръ воспріялъ еси… Новый былъ еси Давидъ образы, рогъ свыше воспріемъ царствія верхъ твой» (сѣдаленъ). Если вдуматься въ мысли этихъ стихиръ, въ эти выраженія литургическаго сознанія Церкви (а здѣсь, вѣдь, изложена сущность церковно-догматическаго сознанія), то ясно, что послѣ явленія креста и совершившагося съ этимъ явленіемъ церковно-гражданскаго переворота, нельзя уже говорить объ отдѣленіи Церкви отъ Государства: Церковь приняла въ свои руки судьбы Государства, обязательство вести ихъ по вѣчнымъ нормамъ.
Съ IV вѣка вырабатывается харизматическое представленіе о главѣ Государства и дарахъ государственности. Извѣстно, что и на Соборахъ и у отдѣльныхъ представителей богословской мысли IV — V вѣковъ императоръ назывался «священникомъ», «епископомъ внѣшнихъ дѣлъ»; эти термины имѣли, конечно, не то значеніе, что императоръ являлся въ собственномъ смыслѣ священникомъ или епископомъ, но имѣли свой особый смыслъ, который внѣшнимъ образомъ выражался въ чинѣ коронованія императоровъ на царство. Я не сближаю положеніе, власть императоровъ въ Церкви съ стихіей священства: здѣсь имѣются коренное различіе и весьма тонкіе оттѣнки, о которыхъ не буду сейчасъ говорить. Но вотъ что нужно во всякомъ случаѣ признать: Церковь не должна быть безучастною къ Государству, а, напротивъ, должна требовать соотвѣтствія жизни Государства началамъ Церкви.
Конечно, съ развитіемъ исторіи все острѣе выступалъ предъ Государствомъ трудный вопросъ: какъ ему осуществить свои новыя задачи? Вотъ и теперь предъ лицемъ нашего новаго Государства мы стоимъ въ этомъ отношеніи прямо въ трагическомъ положеніи. Но Церковь, какъ бы то ни было, не могла иначе опредѣляться въ отношеніи къ Государству, какъ по требованію и по духу своего ученія. Помазанность государственной власти признавалась руководящимъ началомъ въ государственной жизни Византіи и перешла къ намъ въ Россію вмѣстѣ съ бармами Мономаха, съ чиномъ коронованія царей. Это пониманіе отношеній Церкви къ Государству было взлелѣяно древней Русью; съ Петра же І-го, когда въ отношенія между Церковью и Государствомъ вторглась протестантская стихія, въ силу которой Церковь есть только отдѣльная часть государства, наравнѣ съ другими частями государственнаго механизма, по принципу: cujus regio, ejas religio , — въ связи съ этимъ наше церковное самосознаніе потерпѣло ущербъ, исказилось, приняло уродливый характеръ, навлекшій упрекъ въ цезарепапизмѣ. Въ основахъ нашей церковной жизни цезарепапизма нѣтъ. Но самыя формы церковнаго управленія (подчиненіе свѣтской власти и сѵнодальный провинціализмъ, какъ противорѣчіе вселенскому сознанію Православной Церкви) не соотвѣтствуютъ, противны духу Церкви. Въ теперешнихъ судьбахъ нашихъ эти формы снова говорятъ о себѣ. Нѣтъ прежняго цезарепапизма, но мы еще караемся эсъ-эро-папизмомъ, большевизмо-папизмомъ, демократизмо-папизмомъ. Иллюстрирую это фактами изъ области положенія Церкви въ ваши дни. Можетъ быть, не всѣмъ извѣстно, какую конституцію получилъ нашъ Соборъ отъ бывшаго правительства. Пунктъ 1-й этой конституціи гласитъ: «Соборъ вырабатываетъ законы, которые онъ вноситъ на уваженіе Временнаго Правительства». Слѣдовательно, правительство можетъ уважить, а можетъ и совершенно не уважить соборныхъ постановленій. Это — эсъ-эровскій папизмъ. Пунктъ 2-й гласитъ, что пока законы не будутъ утверждены Временнымъ Правительствомъ, управленіе Церкви должно оставаться въ рукахъ Святѣйшаго Сѵнода, надъ которымъ стоитъ Правительство. И Церковь, слѣдовательно, опять находится въ рукахъ эсъ-эровскаго папизма. Несмотря на благожелательность Временнаго Правительства, которое хотѣло предоставить свободу самоопредѣленія Церкви, и несмотря на то, что Сѵнодъ просилъ Соборъ указать ему пути церковной работы, всеже фактъ цезарепапизма остается, такъ какъ правительство можетъ утвердить или не утвердить соборное постановленіе. Вчера мы здѣсь на Соборѣ сдѣлали постановленіе о проповѣдничествѣ. Выходитъ, что это постановленіе мы должны нести на утвержденіе Керенскаго и Церетели. Мы не можемъ считать законнымъ избраннаго нами Патріарха, пока его избраніе не будетъ утверждено правительствомъ: это — послѣднее слово извращенной практики, которая исторически привела къ предѣльному выраженію идеи цезарепапизма. Въ этихъ двухъ пунктахъ (хотя въ нихъ есть и благожелательный элементъ — captaho benevolentiae, молчаливое обѣщаніе утвержденія нашихъ постановленій) заключается всеже чудовищная мысль. И вотъ, теперь намъ нужно, прежде всего, прояснитъ наше церковное сознаніе: въ вѣрѣ ли мы, чему учитъ наша вѣра, и въ частности связываетъ ли она свои преданія съ опредѣленными политическими условіями? Конечно, нѣтъ, не связываетъ. Иначе мы впадемъ въ опредѣленный царепапизмъ, т. е. политической идеѣ мы подчиняли бы Церковь. И если нѣкоторые члены Церкви защищаютъ отдѣленіе Церкви отъ Государства въ его крайней формѣ, то и они также грѣшатъ цезарепапизмомъ. Для насъ вопросъ о политическихъ формахъ — вопросъ техническій, потому что сказано: «воздадите кесарево кесареви, а Божіе Богови» (Мѳ. XXII, 21; Мр. ХII, 17; Лук. XX, 25). Поэтому для вѣры и Церкви важны не политическія формы государственной жизни, а христіанское вдохновеніе, съ которымъ онѣ созидаются. Церковь не предначертываетъ путей для достиженія политическихъ задачъ. Православное сознаніе отличается отъ католическаго съ его іерократической идеей, съ теоріей двухъ мечей для духовной власти: тутъ дана идея свѣтской власти, подчиненной церковному управленію, а у Православія идетъ рѣчь о вѣяніи въ жизни человѣческой духа Божiя, который «дышетъ, идѣже хощетъ». Можно сказать, что если Церковь жива, и дѣйственна, то и культура и государственность будутъ вдохновляться этой ея жизнью. Таковна и есть задача Церкви, ея традиціи, способъ ея дѣйствованія въ исторіи. Нѣть предѣла, куда бы не проникала церковная благодать; нѣтъ, по крайней мѣрѣ, никакихъ указаній на это. Наиболѣе вдохновенными выразителями указанныхъ идей являются въ XIX вѣкѣ архим. Ѳеодоръ (А. М. Бухаревъ) и Ѳ. М. Достоевскій — люди разные, но одинаково говорящіе о христіанскомъ преображеніи государственности, о неправильности различенія сферъ жизни религіозной и государственной. Но въ мірѣ существуютъ не только добро, но я сила зла; столкновеніе ихъ закончится пришествіемъ антихриста; и хотя предуказана эта трагедія зла, но нигдѣ не предуказана побѣда зла. И въ то время, какъ остатокъ вѣрныхъ Богу людей будетъ изнемогать въ непосильномъ противленіи антихристу и взывать: «доколѣ, Господи, терпиши зло!» въ это время, по Свидѣтельству тайновидца, на небѣ Агнецъ Божій восторжествуетъ окончательную побѣду надъ діаволомъ. И внѣшняя безуспѣшность добра и кажущееся его безсиліе вовсе не свидѣтельствуютъ о внутреннемъ, историческомъ безсиліи. Нужна борьба до конца, и не внѣшними успѣхами мѣряется значеніе борьбы.
Изъ всего сказаннаго слѣдуетъ, что въ смыслѣ внутреннемъ и религіозномъ нельзя допустить отдѣленія Церкви отъ Государства. Церковь не можетъ отказаться быть свѣтомъ міру, не измѣнивъ вѣрѣ. И задача ея опредѣляется не бойкотомъ неугодной власти, а великой отвѣтственностью предъ Богомъ за народъ. Земля Русская жила постольку, поскольку сознавала себя въ связи съ вѣрой. Эту заповѣдь великой отвѣтственности твердо усвоила себѣ Русская Православная Церковь. Поэтому, мы должны сказать Учредительному Собранію, что Русское Государство исторически обязано Церкви своими устоями и крѣпостью; поэтому оно и сейчасъ не должно порывать связи съ нею, если не хочетъ совершать чудовищнаго преступленія и осквернить святая святыхъ русскаго народа. Мы должны сказать, что хотимъ и требуемъ отъ Государства вниманія къ нуждамъ Церкви. Если Государство не сдѣлаетъ этого, то навлечетъ на себя осужденіе. Оно можетъ отвергнуть Церковь, но Церковь не отвергнетъ государственной жизни русскаго народа! Здѣсь мы подходимъ къ практическому рѣшенію вопроса. Какъ мы опредѣлимъ при теперешнихъ политическихъ обстоятельствахъ нашу роль, чтобы сохранить за Церковью наивысшую степень вліянія ея на ходъ государственной жизни? Что было легко сдѣлать въ Московской Руси, государственность которой была проста по конструкціи при однородности населенія, то становится затруднительнымъ въ Россіи, когда она сдѣлалась имперіей, объединивъ въ себѣ пестрыя народности. Поэтому, не тѣсня другихъ, нужно найти твердое правовое положеніе для Православной Церкви въ Россійскомъ Государствѣ. Для насъ Православіе — безусловная истина, и въ этомъ его превосходство и отличіе отъ другихъ вѣръ. Но во имя попеченія о совѣсти, мы не хотимъ для Православной Церкви другого господства, какъ только того, которое обезпечено въ умахъ и душахъ вѣрующихъ.
Исходя изъ указанныхъ историческихъ фактовъ, мы опредѣлимъ положеніе Православной Церкви въ Русскомъ Государствѣ, причемъ мною составлена декларація, которая, хотя и носитъ черты индивидуальности, но была одобрена всѣми.
Объ отношеніи Церкви къ Государству.
(Составлено, по порученіе Отдѣла, членомъ его С. Н. Булгаковымъ).
Церковь Христова озаряетъ міръ свѣтомъ истины, она есть соль, его осоляющая. Не можетъ быть положено предѣла для области ея вліянія. Она есть новая закваска, претворяющая все естество человѣческой жизни, и не существуетъ въ ней стихіи, совершенно недоступной для этой закваски. Ибо воистину воплотился и непреложно вочеловѣчился Господь Іисусъ Христосъ. Онъ пріялъ на себя всѣ тяготы человѣческой жизни и тѣмъ призвалъ нести ихъ во имя Христово. Во всѣхъ дѣлахъ человѣческихъ одинаково должно стремиться къ исканію воли Божіей и къ ея совершенію чрезъ свободную волю человѣка, таково неотмѣнное требованіе христіанской вѣры. Нераздѣльна христіанская совѣсть, ею единою долженъ опредѣляться человѣкъ во всехъ своихъ дѣлахъ и начинаніяхъ, движимый христіанскимъ вдохновеніемъ, просвѣтляемый благодатію Святаго Духа — Утѣшителя.
Поэтому такія ученія, которыя обрекаютъ вѣру христіанскую на окончательное безсиліе въ жизни, ограничивая ее областью замкнутаго самосознанія, низводя ея назначеніе до личнаго настроенія, какъ бы прихоти вкуса, въ сущности охуждаютъ вѣру Христову и противорѣчатъ самому ея существу. Ни въ какомъ смыслѣ не можетъ быть отдѣлена отъ жизни или разсматриваться, какъ «частное дѣло» личности «сія побѣда побѣдившая міръ», вѣра наша. Напротивъ, вѣдаемъ, что и «малъ квасъ все смѣшеніе кваситъ». Отсюда оцѣниваемъ, въ частности, и столь распространенную нынѣ мысль о полномъ отдѣленіи церкви отъ государства, т. е. не только внѣшнемъ, но и внутреннемъ отторженіи всей государственности отъ всякаго вліянія церковнаго. Такое требованіе подобно пожеланію, чтобы солнце не свѣтило, а огонь не согрѣвалъ, Церковь по внутреннему закону своего бытія, не можетъ отказаться отъ признанія просвѣтлять, преображать всю жизнь человѣчества, пронизывать ее своими лучами. Въ частности и государственность она ищетъ исполнять своимъ духомъ, претворять ее по своему образу. Посему при опредѣленіи внутренняго отношенія между церковью и государствомъ, руководящимъ вачаломъ для христіанской совѣсти является не взаимное отчужденіе и расхожденіе обѣихъ стихій, но напротивъ, ихъ наибольшее сближеніе чрезъ внутреннее вліяніе церковной стихіи въ области государственной, въ какихъ бы внѣшнихъ формахъ это не выражалось.
Только въ такомъ свѣтѣ и можно понять самоопредѣленіе церкви относительно государства въ христіанской исторіи. Въ тотъ урочный часъ всемірной исторіи, когда предъ очами св. равноапостольнаго царя Константина загорѣлось небесное знамѣніе — Св. Крестъ, и былъ имъ постигнутъ истинный смыслъ видѣнія, власть кесаря, начало государственности, также перестаетъ уже сознавать себя самодовлѣющимъ, высшимъ началомъ человѣческой жизни. Государство признало для себя высшій авторитетъ церкви Христовой, а церковь приняла на себя новую задачу въ исторіи, а вмѣстѣ съ тѣмъ въ извѣстной мѣрѣ возложила на себя и отвѣтственность за судьбы земного царства. Въ обрядѣ вѣнчанія на царство освящая своимъ благословеніемъ государственную власть кесарей Византійскихъ, церковь тѣмъ самымъ призывала ее къ совершенію воли Божіей въ своей области. Предъ христіанской совѣстью новыхъ міродержцевъ предстала обязанность — воспринимать эту власть, какъ христіанское служеніе, которое должно совершаться по духу любви Христовой. Эту мысль о высокомъ призваніи христіанской власти и нарочитыхъ ея задачахъ восприняла отъ Византіи, вмѣстѣ съ обрядомъ вѣнчанія на царство, и московская Русь. Этою мыслью и опредѣлилось ея церковно-политическое міровоззрѣніе, а на этомъ духовномъ фундаментѣ и созидалась древняя россійская держава. Нормальное взаимоотношеніе церкви и государства для церковнаго сознанія связывалось и здѣсь не съ той или иной политической формой и организаціей власти, но съ признаніемъ велѣній христіанской совѣсти для области государственной. Посему и нынѣ, когда волею Провидѣнія рушилось въ Россіи царское самодержавіе, а на замѣну его идутъ новыя государственныя формы, православная церковь не имѣетъ сужденія объ этихъ формахъ со стороны ихъ политической цѣлесообразности, но она неизмѣнно стоитъ на такомъ пониманіи власти, по которому всякая власть должна быть христіанскимъ служеніемъ. Предъ лицомъ церкви можетъ оказаться оправданной всякая политическая форма, если только она исполнена христіанскимъ духомъ или, по меньшей мѣрѣ, этого ищетъ. И наоборотъ, противленіе этому духу всякую государственную организацію превращаетъ въ царство «звѣря», изображенное у Тайновидца, дѣлаетъ ее игралищемъ себялюбія, личнаго или классоваго. Противленіе это, по свидѣтельству исторіи, возможно при всякой формѣ правленія, одинаково какъ при самодержавіи, такъ и при народоправствѣ. На основаніи сказаннаго и новая власть въ Россіи явится правой предъ лицомъ церкви лишь въ той мѣрѣ, насколько она будетъ воодушевлена ревностью дѣйствовать по духу Христову, отметая духъ самовластія и прелесть человѣкобожія.
Въ семъ именно смыслѣ нынѣ, какъ и встарь, православная церковь счичаетъ себя призванной къ господству въ сердцахъ русскаго народа, и желаетъ, чтобы это выразилось и при государственномъ его самоопредѣленіи. Ея высокому достоинству не соотвѣтствуютъ мѣры внѣшняго принужденія, направленныя къ расширенію этого духовнаго господства, но при этомъ насилующія религіозную совѣсть иновѣрныхъ русскихъ гражданъ. Однако, государство Россійское, если оно не захочетъ отрывать себя отъ духовныхъ и историческихъ своихъ корней, само должно охранять первенствующее положеніе православной Церкви въ Россіи, внимая ея нуждамъ и съ своей стороны пролагая разумными мѣрами путь для духовнаго ея воздѣйствія на жизнь народную.
Подобное содѣйствіе, соединенное съ почтительной внимательностью къ нуждамъ православія въ Россіи, есть историческій и національный долгъ русской совѣсти, а вмѣстѣ и велѣніе государственной мудрости, блюдущей духовныя силы народа, а ихъ не расточающей. Предоставляя творчеству законодателей точнѣйшее опредѣленіе правового положенія церкви въ новомъ русскомъ государствѣ, Священный Соборъ предначертываетъ съ своей стороны лишь примѣрный и предположительный проектъ основныхъ началъ, которыя должны, по его мнѣнію, явиться при семъ руководящими.
(Голоса: Спасибо, спасибо!).
16. Предсѣдательствующій. Прочитанная С. Н. Булгаковымъ декларація не была въ соборномъ Отдѣлѣ всѣми одобрена. Одобреніе она получила отъ большинства, но меньшинство не все въ ней одобрило. Поэтому послѣ заголовка деклараціи, впереди текста ея и сказано: «по порученію Отдѣла состаставлена проф. С. Н. Булгаковымъ». Декларація даже не голосовалась большинствомъ, а принята только какъ взглядъ большинства по изложенному въ ней вопросу. Поэтому я и теперь, въ нашемъ общемъ собраніи, также не ставлю ее на голосованіе. По отдѣльнымъ ея мыслямъ можно будетъ высказаться при постатейномъ обсужденіи доклада объ отношеніи церкви къ государству. Когда декларація будетъ отпечатана, она будетъ роздана членамъ Собора. Прошу второго докладчика по обсуждаемому вопросу, проф, Ѳ. И Мищенко, приступить къ докладу.
17. А. В. Васильевъ. Позвольте мнѣ слово по поводу деклараціи.
18. Предсѣдательствующій. Предоставить вамъ слово по поводу деклараціи не могу. Позвольте мнѣ заявить Собору слѣдующее. Сейчасъ стоитъ вопросъ: одобрить ли декларацію отъ имени Собора? Такъ какъ она многимъ неизвѣстна, то мы сначала ее отпечатаемъ и познакомимъ съ ней Членовъ Собора, а по окончаніи постатейнаго разсмотрѣнія законопроекта, поставимъ ее на голосованіе.
19. Проф. Ѳ. И. Мищенко. Послѣ изложенія С. Н. Булгаковымъ общей точки зрѣнія по вопросу объ отношеніи между Церковью и Государствомъ, я имѣю въ виду обратить ваше вниманіе на докладъ Отдѣла, который вы имѣете въ печатномъ видѣ. Что представляетъ собой этотъ докладъ по своему заданію? Онъ является не болѣе, какъ законопроектомъ, приготовленнымъ Церковью къ предстоящему Учредительному Собранію для представленія государственной власти вообще, главнымъ же образомъ для Учредительнаго Собранія. Конкретное поясненіе этого въ данномъ случаѣ сдѣлано въ самомъ текстѣ. Такимъ образомъ, и появились статьи доклада, напечатанныя крупнымъ шрифтомъ и сопровождающіяся поясненіемъ, напечатаннымъ мелкимъ шрифтомъ; есть и поясненія, обращенныя къ Собору. Здѣсь Отдѣлъ выясняетъ какъ общія положенія объ отношеніи Церкви къ Государству, такъ и отдѣльныя конкретныя предложенія, имѣя въ виду особенную важность послѣднихъ. Но Отдѣлъ излагаетъ не всѣ конкретный подробности, а только наиболѣе общія, которыя должны сложиться въ основныя, главныя формы отношеній между Церковью и Государствомъ. Нужно сказать, что по вопросу объ отношеніи Церкви къ Государству, какъ мы видѣли и изъ общихъ сужденій С. Н. Булгакова, Отдѣлъ стоитъ въ отрицательномъ отношенiи къ полному отдѣленію Церкви отъ Государства. Отдѣлъ пришелъ въ своихъ работахъ къ тому выводу, что современный ярлыкъ, вывѣска надъ схемой отношеній Церкви къ Государству — неточны. Говорятъ въ настоящее время иногда объ отдѣленіи Церкви отъ Государства, но, вѣдь, отдѣленіе отдѣленію — рознь. Есть такая форма отношеній между Церковью и Государствомъ, которая и есть отдѣленіе одной отъ другого, хотя и не называется таковымъ; Отдѣлъ и рѣшилъ не называть изложенной имъ формы отношеній Церкви къ Государству отдѣленіемъ первой отъ второго. Отдѣлъ, конечно, не воспроизводитъ той формулы, которая господствовала у насъ въ этихъ отношеніяхъ раньше, находя невозможнымъ ея воспроизведеніе въ условіяхъ новой жизни. Отдѣлъ признаетъ необходимой перемѣну въ мой области, но считаетъ въ то же время невозможными, недопустимыми и тѣ крайности, которыя въ этой сферѣ имѣютъ мѣсто въ нѣкоторыхъ государствахъ. Установивъ эти положенія, Отдѣлъ рѣшилъ найти путь для выясненія вопроса въ частныхъ положеніяхъ доклада; однако, въ большинствѣ своемъ они выясняютъ основной вопросъ объ отношеніи между Церковью и Государствомъ. Общая мысль моя та, что если нужно, быть можетъ, сначала надо поставить вопросъ, правильно ли Отдѣлъ взялъ за исходную точку зрѣнія положеніе о невозможности въ русской жизни совершить полное отдѣленіе Церкви отъ Государства, а затѣмъ, послѣ сужденія по каждой статьѣ, перейти къ общимъ преніямъ по основнымъ вопросамъ доклада.
20. Предсѣдательствующій. Изъ рѣчи С И. Булгакова выяснилась общая точка зрѣнія Отдѣла на подлежащій нашему обсужденію вопросъ. Тоже самое выяснилось и въ рѣчи Ѳ. И. Мищенко: Церковь не должна быть отдѣляема отъ Государства, ибо Церковь есть свѣтъ, соль, которая должна духовно оголить всю вселенную. Церковь не можетъ отказаться отъ этой своей задачи. Отдѣлъ стоитъ именно на этой точкѣ зрѣнія. Эти положенія — статьи доклада Отдѣла — могутъ быть необходимы для Государства, ибо опредѣляютъ отношеніе Церкви къ Государству, которое, впрочемъ, можетъ принять пожеланія въ качествѣ основъ своей нравственной дѣятельности и можетъ не принять. Съ точки зрѣнія исторіи Русскаго Государства, нельзя отрицать того, что Православіе исторически явилось основою вашего Государства и иначе не можетъ мыслиться. Русское Государство существуетъ, благодаря православной вѣрѣ. Это именно такъ и обстоитъ: всѣмъ извѣстно, что эта вѣра является въ Россіи основой политическаго и всякаго другого благосостоянія. Соотвѣтственно этой идеѣ и построены всѣ статьи доклада Отдѣла. Теперь требуется наше утвержденіе этой мысли Отдѣла, какъ и общихъ основаній его доклада. Итакъ, согласенъ ли Соборъ съ той мыслью, что Церковь должна быть въ союзѣ съ Государствомъ, но подъ условіемъ свободнаго своего внутренняго самоопредѣленія? Если Соборъ согласенъ, то не надо будетъ и преній по вопросу объ отдѣленіи Церкви отъ Государства, и мы перейдемъ къ постатейному чтенію. Итакъ, я голосую поставленный вопросъ.
21. А. В. Васильевъ. Прошу слова…
22. Предсѣдательствующій. Я ставлю на голосованіе вопросъ.
23. ПОСТАНОВЛЕНО: принять положеніе, въ силу коего Православная Церковь въ Россіи должна быть въ союзѣ съ Государствомъ, но подъ условіемъ своего свободнаго внутренняго самоопредѣленія.
24. Проф. Ѳ. И. Мищенко. Перехожу къ самому докладу. Здѣсь, послѣ общаго заглавія, идетъ нѣсколько строкъ, которыя напечатаны мелкимъ шрифтомъ, а потомъ, переходя къ 1-й статьѣ доклада, мы видимъ подзаголовокъ: «основныя положенія». Здѣсь корректурная ошибка. Этотъ подзаголовокъ долженъ быть вычеркнутъ. Читаю ст. 1-ю: «Въ Русскомъ Государствѣ Православная Церковь занимаетъ первенствующее среди другихъ исповѣданій публично-правовое положеніе, подобающее ей, какъ величайшей святынѣ огромнаго большинства населенія».
25. Предсѣдательствующій. Подзаголовокъ допущенъ сознательно. Всѣ статьи доклада представляютъ собой основныя положенія. Корректурной ошибки поэтому здѣсь нѣть. Разница съ первоначальнымъ текстомъ только въ томъ, — какъ извѣстно и П. И. Астрову, докладчику по тому же вопросу, — что тамъ было сказано: «основное положеніе», а здѣсь стоять: «основныя положенія».
26. Проф. Ѳ. И. Мищенко. Въ первой статьѣ доклада заключаются три мысли: 1) Православная Церковь должна занять первенствующее въ Россіи положеніе между другими исповѣданіями; 2) положеніе Православной Церкви должно быть публично-правовымъ; и 3) мотивомъ первенствующаго и публично-правового положенія Православной Церкви является то, что эта Церковь есть «величайшая святыня огромнаго большинства населенія въ Россіи». Соотвѣтственно съ этими мыслями построена и техника изложенія проекта; Что такое, прежде всего, первенство положенія Православной Церкви? Это раскрыто въ цѣломъ рядѣ дальнѣйшихъ статей, такъ какъ первенство первенству — рознь и потому требуетъ своего выясненія. Далѣе, публично-правовое положеніе Церкви реально можетъ быть различнымъ; какимъ оно должно быть у насъ, это и устанавливается въ дальнѣйшихъ статьяхъ. Наконецъ, что касается мотивировки первыхъ двухъ положеній, то она, конечно, ясна сама собой. Въ виду того, что 1-ое и 2-ое положенія статьи 1-ой раскроются при обсужденіи дальнѣйшихъ статей, я предложилъ бы, когда откроются пренія по статьямъ, отложить пренія по 1-й статьѣ и обсудить и голосовать ее въ заключеніе всего постатейнаго обсужденія проекта, какъ это было сдѣлано и въ Отдѣлѣ, разсматривавшемъ проектъ.
27. Предсѣдательствующій. Статья 1-я вызвала много толковъ въ Отдѣлѣ, ибо ея первое и второе положенія являются въ существѣ дѣла результатомъ, итогомъ всѣхъ другихъ статей. Быть можетъ, угодно будетъ Собору обсудить и голосовать эту статью по окончаніи постатейнаго обсужденія всего проекта? Ставлю этотъ вопросъ на голосованіе.
28. ПОСТАНОВЛЕНО: обсудить и голосовать статью 1 по окончаніи постатейнаго обсужденія всего проекта.
29. П. И. Астровъ. Статья 2-я, 3-я и 4-я между собой тѣсно связаны. Прошу, поэтому, позволенія дать объясненіе, касающееся сразу всѣхъ этихъ статей. Смыслъ ихъ заключается въ обезпеченіи юридической свободы и независимости Церкви, причемъ имѣется въ виду, что дѣятельность Церкви распадается на двѣ области, изъ коихъ одна — духовная, другая касается церковно-гражданскихъ отношеній. Не подлежитъ сомнѣнію, что о подчиненіи Церкви Государству въ первой области не можетъ быть и рѣчи. Но несомнѣнно и то, что Церковь соприкасается въ своей дѣятельности съ обществомъ, съ вопросомъ объ имущественныхъ правахъ и т, д., т.е. вообще съ Государствомъ, почему и надо было установить, въ какой формѣ, пріемлемо отношеніе Церкви къ Государству при томъ положеніи нашего Отдѣла, въ силу котораго Церковь въ ученіи вѣры и нравственности, богослуженіи, внутренней дисциплинѣ независима отъ государственной власти (автономна и имѣетъ право на самоопредѣленіе, ибо эти понятія почти синонимы). Это 2-я статья. Если угодно голосовать 2-ю статью, я пока ограничусь ею.
30. Предсѣдательствующій. Статья 2-я доклада гласитъ: «Православная Церковь въ Россіи въ ученіи вѣры и нравственности, богослуженіи, внутренней церковной дисциплинѣ независима отъ государственной власти, а въ дѣлахъ церковнаго законодательства, управленія, суда и сношеній съ другими автокефальными Церквами, руководясь своими догматико-каноническими началами, пользуется правами самоуправленія и самоопредѣленія».
31. А. В. Васильевъ. Въ принятомъ сейчасъ Соборомъ предложеніи Предсѣдательствующаго устанавливается точка зрѣнія Собора на отношеніе Православной Церкви къ Государству. Оно изложено въ духѣ деклараціи, прочитанной проф. С. Н. Булгаковымъ. Противъ этого сказать ничего нельзя. Но первыя четыре статьи доклада Отдѣла о правовомъ положеніи Церкви въ Государствѣ не согласны съ принятымъ рѣшеніемъ и съ деклараціей и находятся въ противорѣчіи съ ними. Въ этихъ статьяхъ Церкви Православной отводится въ Государствѣ не то мѣсто, которое она занимала со временъ св. князя Владиміра, и которое должна сохранить и впредь. Было сдѣлано предложеніе отложить обсужденіе первой и второй статей до того времени, пока не будетъ разсмотрѣнъ весь докладъ, а я думаю, что первыя 4 статьи нужно совсѣмъ исключить, и замѣнить деклараціей проф. С. Н. Булгакова, а докладъ начать прямо со статьи пятой. Первыя четыре статьи доклада находятся въ противорѣчіи и между собой и съ деклараціей.
32. Предсѣдательствующій. Эти статьи приняты всѣмъ Отдѣломъ, а декларація вызвала сомнѣнія. Поэтому, я не могу поставить вопросъ о замѣнѣ этихъ статей деклараціей.
33. А. В. Васильевъ. До послѣдняго времени вѣра и Церковь Православная были господствующими въ Русскомъ Государствѣ, и съ тѣхъ поръ, какъ Константинъ Великій въ Римской имперіи и великій князь Владиміръ у насъ на Руси признали законъ Христа руководящимъ началомъ государственной жизни, правовое положеніе Православной Церкви въ Россіи опредѣлялось не такъ, что Церковь подчинялась Государству, а наоборотъ, Государство считало для себя обязательнымъ считаться съ христіанскимъ закономъ и руководствовалось имъ. Я говорю не о дѣйствительности, ибо она всегда отступаетъ отъ идеала, а о томъ, что Государство признавало руководство Церкви и закона Христова. Эта мысль и выражена въ деклараціи проф. С. Н. Булгакова. Между тѣмъ, при составленіи доклада о правовомъ положеніи Церкви въ Россіи принято, какъ дѣло рѣшенное, что Государство у насъ будетъ правовое, и Церковь должна занять въ немъ особливое положеніе и хотя не отдѣляется отъ Государства, но становится, хотя и первой, но наряду съ другими исповѣданіями даже не христіанскими. Это пониженіе положенія Церкви въ Государствѣ и имѣетъ видъ отступничества. Можетъ быть, и старая государственность погибла отъ того, что отступила отъ закона вѣры Христовой, но она стала падать не со вчерашняго дня, а много раньше. Наука отстаивала необходимость отдѣленія Церкви отъ государства, и это считалось либеральнымъ и заслугою. Но всякое отдѣленіе — ложь и отъ лукаваго. Законъ Христовъ зоветъ къ единству, къ союзу, и нѣтъ и не можетъ быть счастливаго существованія, если въ жизни будетъ раздѣленіе. Поэтому нужно содружество, совмѣстная работа Церкви и Государства, работа, ведущая хотя и разными путями, но къ одной цѣли — охристіаненію жизни. Вотъ что считалось истиною въ Византіи и у насъ до послѣдняго времени. Были уклоненія отъ этого, и Государство накладывало тяжелую руку на Церковь, но въ принципѣ оно признавало руководство Церкви и ея господствующее положеніе. Въ основныхъ законахъ сказано, что Православная Церковь занимаетъ первенствующее положеніе въ Россійскомъ Государствѣ, и даже при самодержавіи единственнымъ ограниченіемъ безграничной самодержавной власти было то, что царствующій домъ долженъ исповѣдовать Православную вѣру, и если бы случилось отпаденіе его отъ Православія, то ото было бы достаточнымъ основаніемъ, чтобы онъ потерялъ свое положеніе. Такъ было до послѣдняго времени, но уже съ изданіемъ Положенія о Государственной Думѣ и Государственномъ Совѣтѣ былъ сдѣланъ первый шагъ къ отступничеству. Присяга для членовъ Государственной Думы и Государственнаго Совѣта установлена была не христіанская. Она такъ составлена, чтобы быть пріемлемой для всѣхъ — и для іудеевъ и для язычниковъ. Въ ней нѣть упоминанія ни о Тріединомъ Богѣ, ни объ Іисусѣ Христѣ, ни о крестѣ, ни о евангеліи, а только о Богѣ; но Бога понимаютъ различно христіане и различно магометане, іудеи и язычники. Если Соборъ постановить, что въ Русскомъ Государствѣ Православная Церковь занимаетъ первенствующее среди другихъ исповѣданій публично-правовое положеніе, то это будетъ новое отступничество, сдача позицій безъ борьбы. Пусть само Государство издаетъ законъ, опредѣляющій правовое положеніе Церкви въ Государствѣ, — мы будемъ съ нимъ считаться и, насколько позволяетъ Православная вѣра и христіанская совѣсть, будемъ подчиняться этому закону. Но если бы было узаконено и требовалось оть насъ что-либо противное христіанскому ученію, то это возвращало бы насъ къ временамъ исповѣдничества и мы должны были бы слѣдовать правилу, что «слѣдуетъ болѣе повиноваться Богу, чѣмъ людямъ». Но не будемъ забѣгать впередъ и сдавать позиціи, такъ какъ пока неизвѣстно, какое будетъ у насъ государственное устройство и какова будетъ государственная власть.
Указанныя статьи противоречатъ не только деклараціи, но и сами себѣ. Статья вторая говоритъ, что Православная Церковь въ Россіи пользуется правами самоуправленія и самоопредѣленія, а статья третья, что постановленія и узаконенія, издаваемыя для себя Православною Церковью въ установленномъ ею самою порядкѣ, признаются имѣющими юридическую силу и значеніе, поскольку эти акты не нарушаютъ государственныхъ законовъ. Такимъ образомъ, не Государство должно руководиться въ своей законодательной и правительственной дѣятельности христіанскимъ закономъ, а наоборотъ, Церковь въ своемъ законодательствѣ и дѣйствіяхъ должна примѣняться къ государственнымъ законамъ. Въ статьѣ 4-й говорится, что государственная власть наблюдаетъ за дѣйствіями органовъ Православной Церкви. Объ этомъ можетъ говоритъ и это можетъ узаконить государственная власть, но не церковная, и не Собору ставить себя подъ контроль Государства. Поэтому, я предлагаю исключитъ первыя 4 статьи, предпославъ остальной части законопроекта о правовомъ положеніи Православной Церкви въ Россіи предложенную С. Н. Булгаковымъ декларацію, — или же, по меньшей мѣрѣ, отложить ихъ обсужденіе до принятія деклараціи.
До сихъ поръ Православная Церковь занимала господствующее положеніе въ Русскомъ Государствѣ. Соборъ выполнилъ бы свое назначеніе, если бы заявилъ, что такое же положеніе Православная Церковь должна сохранить и на будущее время.
34. Предсѣдательствующій, Вы говорите объ исключеніи изъ законопроекта первыхъ четырехъ статей, а нужно говорить по ст. 2-й.
35. А. В. Васильевъ. Я говорю по всѣмъ четыремъ статьямъ. Вѣра Православная занимала господствующее положеніе въ Государствѣ, а теперь это положеніе ея понижается. Господствующее положеніе Православной Церкви выражалось не въ насиліи надъ кѣмъ-либо…
33. Предсѣдательствующій. Вы говорите по статьѣ первой. Въ ст. 2-й не говорится ни о первенствующемъ, ни о господствующемъ положенія Православной Церкви (А. В. Васильевъ возражаетъ Предсѣдательствующему). Я не могу съ вами спорить. Я позволяю вамъ говорить по статьѣ второй. Если вамъ угодно, представьте письменно ваше конкретное предложеніе.
37. А. В. Васильевъ. Въ ст. 2-й понижается то положеніе какое Православная вѣра и Церковь занимали въ прежнее время и которое должно было быть за ними сохранено, какой бы образъ государственной власти ни установился. Православная Церковь занимала господствующее положеніе въ Русскомъ Государствѣ. Это господство должно выражаться не въ насиліи надъ другими вѣрами и исповѣданіями, не въ принужденіи къ Православной вѣрѣ другихъ, а въ томъ, чтобы государственная власть во всѣхъ своихъ дѣлахъ: въ законодательствѣ, управленіи и политикѣ, сообразовалась съ требованіями христіанскаго закона — въ охристіаненiи общественности и самихъ учрежденій и законовъ государственныхъ. Въ смягченіи пріемовъ управленія, въ смягченіи и облагороженіи самого законодательства подъ вліяніемъ христіанства, въ установленіи болѣе согласованнаго съ нимъ политическаго и хозяйственнаго строя и состоитъ историческій процессъ, а не в приспособленіи церковныхъ законовъ и порядковъ къ языческой государственности. Поэтому, я настаиваю на исключеніи первыхъ четырехъ статей и на замѣнѣ ихъ деклараціею.
38. Проф. С. Н. Булгаковъ. Я прошу слова, чтобы сдѣлать внѣочередное заявленіе. Самъ я не нахожу несоотвѣтствія съ прочитанною мною деклараціею первыхъ четырехъ статей законопроекта, а усматриваю полное ихъ согласіе. Въ виду того, что А. В. Васильевъ указалъ на противорѣчіе, я вынужденъ сдѣлать это заявленіе.
39. Проф. П. Н. Жуковичъ. Позволяю себѣ обратить вниманіе Собора на слѣдующее. Я имѣю въ виду сношенія Русской Православной Церкви съ другими автокефальными Церквами.
Вторая статья законопроекта дѣлится на двѣ части. Въ первой части говорится, что Православная Церковь въ Россіи въ ученіи вѣры и нравственности, богослуженіи, внутренней духовной дисциплинѣ независима отъ государственной власти. Во второй части той же статьи Церкви Православной въ дѣлахъ церковнаго законодательства, управленія и проч, предоставляется меньшее, — именно право самоуправленія и самоопредѣленія. Сюда, во вторую часть статьи второй отнесены и сношенія ея съ другими автокефальными Церквами; въ этихъ сношеніяхъ она должна пользоваться полною независимостью. Я рѣшительно не могу себѣ представить, кто будетъ контролировать сношенія Русской Церкви или Патріарха съ другими автокефальными Церквами. Министерство Иностранныхъ Дѣлъ? Но рѣчь идетъ о сношеніяхъ по дѣламъ церковнымъ. Если бы Патріархъ позволилъ себѣ сноситься съ автокефальными Церквами по другимъ вопросамъ, онъ подлежалъ бы отвѣтственности. Мы ставимъ Православную Русскую Церковь въ худшее положеніе, чѣмъ Церкви другихъ исповѣданій. Католики до послѣдняго времени сносились съ Римомъ черезъ Министерство Иностранныхъ Дѣлъ, но теперь порядокъ этотъ отмѣненъ, и римско-католическій митрополитъ и другіе католическіе епископы въ Россіи сносятся съ Римомъ безъ контроля Правительства. Я не понимаю, почему такое же право не можетъ быть предоставлено Православной Русской Церкви? Могутъ сказать, что папа — начальникъ католическихъ епископовъ, и они сносятся со своимъ начальствомъ; но это не возраженіе, а говоритъ въ мою пользу: если римско-католическіе епископы въ Россіи подчинены папѣ, то онъ можетъ оказать на нихъ большое давленіе; кромѣ того, онъ имѣетъ не только церковную, но и политическую власть. Я не знаю, какъ будутъ сноситься съ своими заграничными единовѣрцами протестанты, магометане, буддисты и др. Будутъ ли они подчинены контролю государственной власти? Думаю, что нѣтъ. Въ Римѣ, при папѣ Русское Государство имѣетъ особаго посланника, и тѣмъ не менѣе католикамъ предоставлено право непосредственно сноситься съ папою. Моя мысль та, что слѣдуетъ предоставить Православной Русской Церкви полную независимость и свободу въ сношеніяхъ съ другими автокефальными Церквами. Поэтому, я предлагаю перенести упоминаніе о сношеніяхъ съ другими Церквами изъ второй части статьи второй въ первую часть той же статьи. Если сдѣлать это, моя мысль будетъ вполнѣ осуществлена.
40. В. И. Зеленцовъ. Съ одной стороны присоединяюсь къ сказанному проф. П. Н. Жуковичемъ, но, съ другой, думаю, что перечисленіе въ той же статьѣ второй дѣлъ, въ которыхъ Православная Церковь независима отъ государственной власти, — неполно и страдаетъ существеннымъ недостаткомъ. Я нахожу, что Православная Церковь въ Россіи не можетъ быть зависима отъ государственной власти въ своемъ іерархическомъ устройствѣ. Въ Австріи, напримѣръ, безъ разрѣшенія Государства нельзя поставить священника и даже епископа. Можетъ быть, и у насъ проявится такое же стремленіе. Это положительно недопустимо и противорѣчитъ догматамъ вѣры, и я нахожу нужнымъ пополнить перечень дѣлъ въ пунктѣ первомъ статьи второй включеніемъ дѣлъ объ іерархическомъ устройствѣ Церкви,
Во второй части второй статьи допущена неясность: говорится, что въ дѣлахъ церковнаго законодательства Православная Церковь пользуется правами самоопредѣленія и самоуправленія. Но церковное законодательство касается вѣры, нравственности, богослуженія и церковной дисциплины. Если въ дѣлахъ такого рода Православная Церковь пользуется правами самоуправленія и самоопредѣленія, то этимъ уничтожается значеніе первой части статьи второй, гдѣ сказано, что въ ученіи вѣры и нравственности, богослуженіи и внутренней церковной дисциплинѣ Православная Церковь независима отъ государственной власти, Поэтому, слѣдуетъ сказать: «въ дѣлахъ церковно-гражданскаго законодательства», вмѣсто — «въ дѣлахъ церковнаго за законодательства». Я вношу конкретное предложеніе изложить вторую статью такъ:
«Россійская Православная Церковь, будучи неотдѣлимой частью единой Православной Церкви, независима отъ государственной власти, въ области своего ученія вѣры и нравственности, въ богослуженіи, внутренней церковной дисциплинѣ, іерархическомъ устройствѣ и въ сношеніяхъ съ другими Церквами, находящимися за предѣлами Россіи. Въ дѣлахъ внутренняго церковно-гражданскаго законодательства, управленія и суда, Россійская Православная Церковь, руководясь своими догматико-каноническими началами, пользуется правами самоуправленія и самоопредѣленія».
41. Въ 12 час. 10 мин. объявляется перерывъ.
42. Засѣданіе возобновляется въ 12 час, 40 мин, дня.
43. Проф. И. М. Громогласовъ. По отношенію къ ст. 2-й проекта Отдѣла о правовомъ положеніи Православной Церкви въ Россіи я полагаю, что въ той формулировкѣ, какую она получила, съ ней вполнѣ согласиться нельзя. Мнѣ кажется, что въ этихъ построеніяхъ между началомъ и концомъ находится противорѣчіе. Одной группой Церковь признается вполнѣ полномочной и вполнѣ независимой, а другой группой независимость ея не признается или полагаются ей извѣстныя границы и стѣсненія. Въ самомъ дѣлѣ; по этой редакціи выходитъ, что Церковь въ отношеніи своего законодательства не обладаетъ независимостью, такъ какъ стоитъ подъ контролемъ государственной власти, и принять это предложеніе безъ оговорки совсѣмъ нельзя. Если подъ церковнымъ законодательствомъ разумѣть законодательство церковное, а не законодательство о Церкви, если принять въ смыслѣ законодательства Церкви, то несомнѣнно существуетъ цѣлый рядъ такихъ вопросовъ, въ области которыхъ Церковь должна сохранить право законодательства въ полномъ и неограниченномъ объемѣ, т. е, законъ, изданный Церковью, будетъ въ ея собственной сферѣ закономъ независимымъ и даже наперекоръ тому, признаетъ ли его Государство или нѣтъ. А тутъ какъ будто бы Церковь въ сферѣ церковнаго законодательства стоитъ подъ контролемъ Государства, и даже законъ, касающійся внутренней жизни Церкви, получается со штемпелемъ Государства. Это непріемлемо. Могутъ быть вопросы церковнаго законодательства такіе, гдѣ, наряду съ областью церковно-правовыхъ отношеній, затрагивается область и государственно-правовыхъ отношеній. Но съ этой стороны слѣдуетъ имѣть въ виду, что Церковь не можетъ издавать правилъ въ порядкѣ государственно-правовыхъ отношеній. Но поскольку касаемся дѣлъ чисто церковнаго законодательства, независимость Церкви отъ государства должна сохраниться. Это въ значительной мѣрѣ примѣнимо и къ области управленія и къ области суда. Въ области суда могутъ имѣть мѣсто такіе вопросы, которые имѣютъ значеніе и помимо Церкви, или такіе, которые затрагиваютъ область государственныхъ отношеній. Неужели судебныя постановленія церковной власти, касающіяся сферы внутреннихъ отношеній, гдѣ церковному суду подлежатъ дѣла относящіяся къ руководству человѣческой совѣсти, неужели и въ этой области постановленія Церкви подлежать санкціи Государства? Мнѣ кажется, что здѣсь нужно внести поправку: вопросы изъ области церковнаго управленія и суда, поскольку здѣсь затрагиваются интересы, выходящіе изъ чисто церковной сферы, должны быть рѣшаемы путемъ координаціи власти церковной и гражданской. Это одно.
Другое замѣчаніе. Вчитываясь вчера въ законопроектъ, я не могъ понять послѣднихъ словъ этой статьи, представляютъ ли они стилистическую случайность, иди внесены умышленно, сознательно. Рѣчь идетъ о правахъ самоуправленія и самоопредѣленія. Послѣднее слово здѣсь совершенно лишнее. Я полагалъ бы устранить его.
Итакъ, мое заключеніе сводится къ тому, что по отношенію къ области церковнаго законодательства, управленія и суда въ большей мѣрѣ должна быть ограждена самостоятельность Церкви, и чтобы было опущено слово «самоопредѣленіе»,
44. Архіепископъ Волынскій Евлогій. Хотя С. Н. Булгаковъ заявилъ, что онъ въ своей деклараціи совершенно солидаренъ съ тѣмъ положеніемъ, какое принято въ докладѣ, но мнѣ кажется, что между ними нельзя не видѣть различія. Въ деклараціи основная мысль заключается въ томъ, что Церковь является такою закваскою, которая должна проникать всѣ сферы государственной жизни, по крайней мѣрѣ, въ христіанскомъ Государствѣ. Эта мысль, несомнѣнно, развита въ деклараціи, и эта же мысль подчеркивалась А. В. Васильевымъ; но онъ не нашелъ эту мысль достаточно выраженною въ соложеніи статьи 2-й: она здѣсь скрыта. А мысль эта весьма важная. И мнѣ думается, что должно подчеркнуть эти мысли, проникающія всѣ формы государственной жизни. Говорятъ, что это начало нельзя включать въ опредѣленное положеніе. Это — принципъ, во и весь докладъ состоитъ изъ принциповъ, основныхъ положеній, въ которыхъ выражается вліяніе Церкви, ваше церковное сознаніе по отношенію къ Государству. Если разсматривать это положеніе съ точки зрѣнія цѣлесообразности, т.е. примѣнительно къ жизни церковной, то оно является благимъ пожеланіемъ нашего христіанскаго самосознанія. А мы отлично понимаемъ, что, можетъ быть, ни одно изъ этихъ положеній не будетъ осуществлено. Мы устанавливаемъ только принципъ, что Церковь должна проникать всѣ формы государственной жизни, всѣ акты государственной жизни должны быть окрашены Церковью. Это должно быть ясно подчеркнуто. И я вполнѣ согласенъ съ мыслью А. В. Васильева.
45. Н. Д. Кузнецовъ. Для меня недостаточно ясна цѣль доклада Отдѣла о правовомъ положеніи Церкви въ Государствѣ. Предсѣдатель Отдѣла объявилъ, что это не болѣе, какъ положенія Собора, а между тѣмъ изъ словъ докладчиковъ можно было вывести заключеніе, что Отдѣлъ предлагаетъ на разсмотрѣніе Собора цѣлый проектъ закона о новыхъ отношеніяхъ Церкви и Государства въ Россіи, который можетъ быть внесенъ и въ Учредительное Собраніе. Въ такомъ случаѣ наша работа является очень отвѣтственной. Къ докладу нужно отнестись съ особенной осторожностью, не спѣшить съ принятіемъ его, какъ, повидимому, склоненъ поступить Соборъ, и внимательно обсуждать проектъ и съ канонической и съ юридической стороны. Если бы, напримѣръ, мнѣ пришлось защищать законопроектъ въ Учредительномъ Собраніи въ предлагаемомъ Отдѣломъ видѣ, то я, по крайней мѣрѣ, чувствовалъ бы себя недостаточно прочно по причинѣ разныхъ недоумѣній, возбуждаемыхъ многими статьями доклада, Останавливая пока вниманіе на обсуждаемой статьѣ 2-й основныхъ положеній доклада, нужно отмѣтить, что статья эта содержитъ въ себѣ внутреннее противорѣчіе и въ такомъ изложеніи едва ли можетъ входить въ проектъ закона, составляемый Соборомъ. Первая часть статьи устанавливаетъ независимость Церкви отъ государственной власти въ ученіи вѣры и нравственности, богослуженіи и внутренней церковной дисциплинѣ. Логическимъ слѣдствіемъ этого должно быть, что эта независимость Церкви въ ея полномъ объемѣ сохраняется, когда Церковь это самое ученіе вѣры и нравственности, богослуженіе и внутреннюю церковную дисциплину будетъ облекать въ форму церковнаго законодательства, дѣлать на основаніи ихъ тѣ или другія распоряженія по церковному управленію, рѣшать, руководясь своими началами, судебныя дѣла и сноситься по дѣламъ церковнымъ съ другими автокефальными Церквами. Между тѣмъ Отдѣлъ признаетъ полную независимость Церкви, лишь пока она ограничивается ученіемъ вѣры и нравственности, совершеніемъ богослуженія и соблюденіемъ своей внутренней дисциплины. Но какъ только Церковь начнетъ дѣйствовать по поводу этихъ самыхъ предметовъ путемъ законодательства, распоряженій по управленію, рѣшеніями по церковному суду и путемъ сношеній съ другими Церквами, то положеніе Церкви въ отношеніи Государства измѣняется: вмѣсто независимости Отдѣлъ переводить Церковь на положеніе только самоуправляющейся единицы. Что же это значитъ? Нужно отдать себѣ ясный отчетъ въ юридической природѣ разныхъ самоуправляющихся единицъ, каковы въ Россіи, напримѣръ, земства, и города. Самое возникновеніе такихъ единицъ зависитъ не отъ нихъ, а составляетъ волевой актъ со стороны Государства. Устройство и дѣятельность самоуправляющихся единицъ основаны на государственныхъ законахъ, иногда предоставляющихъ имъ ограниченное право устанавливать лишь подробности своей организаціи или по вопросамъ второстепенной важности. Самоуправляющіяся единицы могутъ свободно самоопредѣляться только въ предѣлахъ, отмежеванныхъ ихъ вѣдѣнію Государствомъ. Властъ, которой пользуются такія единицы, есть власть производная отъ Государства. Она предоставляется имъ и въ интересахъ самого Государства, которое обезпечивается при помощи такого самоуправленія лучше, чѣмъ если бы ее отправляли органы самого Государства. Самоуправляющіяся единицы естественно входятъ въ административную организацію самого Государства. Если самоуправляющимся единицамъ предоставляется, напримѣръ, вѣдать дѣлами судебными, то въ этомъ случаѣ особенно ясно выступаетъ, что компетенція этихъ единицъ, ихъ судебная власть есть только делегированная отъ Государства. Неужели же Соборъ можетъ признать, что природа Церкви въ отношеніи Государства можетъ быть подводима подъ понятіе самоуправленій? Неужели же Церкви можно предоставить право законодательства, управленія, суда и сношеній съ другими Церквами только въ порядкѣ самоуправляющихся единицъ? Приходится напомнить, что Церковь есть величина, имѣющая особую природу, ея жизнь и дѣятельность, выражающаяся, напримѣръ, въ законодательствѣ, управленіи и судѣ, происходитъ по ея собственнымъ началамъ и принципамъ; церковная власть дѣйствуетъ отъ имени Церкви и не только не нуждается ни въ какой делегаціи отъ Государства, но и другой природы, чѣмъ власть государственная. Я, конечно, не сомнѣваюсь, что Отдѣлъ знаетъ все это лучше меня, и въ разсматриваемой статьѣ, вѣроятно, просто какое-то недоразуменіе, которое выяснятъ докладчики. Повидимому, Отдѣлъ самъ чувствовалъ, что понятіе самоуправленія слѣдуетъ какъ-либо пояснить, и къ слову самоуправленіе добавилъ слово самоопредѣленіе. Но послѣднее, употребленное по отношенію къ самоуправляющейся единицѣ, не улучшаетъ положенія Церкви, а лишь показываетъ, что это самоопредѣленіе можетъ соединяться съ понятіемъ самоуправленія, поскольку оно допускается для послѣдняго Государствомъ. Не спасаетъ положенія Церкви и указаніе Отдѣла, что Церковь въ законодательствѣ, управленіи и судѣ руководится своими догматико-каноническими началами. Это указаніе лишь окончательно запутываетъ смыслъ разсматриваемой статьи. Если Церковь руководится своими собственными началами, то къ ея положенію въ Государствѣ нельзя примѣнять понятіе самоуправленія. Если же отношеніе Церкви къ Государству опредѣлять, какъ самоуправленіе, то предоставленіе ей дѣйствовать по собственнымъ началамъ исключаетъ примѣненіе къ ней понятія самоуправленія.
Такимъ образомъ, разсматриваемая статья, во избѣжаніе указанныхъ недоумѣній и для установленія болѣе соотвѣтствующихъ природѣ Церкви отношеній къ Государству, должна бытъ измѣнена. Проектъ новой ея редакціи я представлю послѣ того, какъ мы выслушаемъ объясненіе докладчиковъ Отдѣла.
46. Графъ Д. А. Олсуфьевъ. Я лично думаю, что редакція, предложенная В. И. Зеленцовымъ, лучше той, которая предложена Отдѣломъ. Я всячески сочувствую тому теченію, которое хочетъ освободить Церковь отъ государственной руки, и чѣмъ шире эта область независимости, тѣмъ больше оно въ настоящія минуты должно пользоваться нашею поддержкою. Вообще по редакціи этого вопроса объ отношеніи Церкви къ Государству у меня возникаетъ много сомнѣній и возраженій. Маѣ думается, что нуженъ опытъ, который путемъ длительнаго процесса и совмѣстнаго законодательства приметъ реальныя формы. Какъ выразится это совмѣстное законодательство, зависитъ отъ того, какое будетъ Государство: если оно будетъ благочестивое, то будетъ внутренняя солидарность, содружество и матеріальная зависимость, а если въ верхнихъ слояхъ Государство нечестивое, то не будетъ помощи, но Церковь будетъ независимой. Конечно, при разсмотрѣніи этого вопроса нельзя не коснуться общихъ соображеній. Я раздѣляю мысль Высокопреосвященнаго Евлогія и А. В. Васильева, что между деклараціей С. Н. Булгакова и положеніями доклада существуетъ большое разногласіе, которое можетъ вызвать недоумѣніе. Декларація С. Н. Булгакова даетъ поводъ прійти къ мысли, которая не нашла выраженія въ докладѣ, именно къ мысли о томъ, что отношеніе между Церковью и Государствомъ должно создаваться по типу тѣхъ отношеній, какія существовали при Константинѣ Великомъ.
47. С. Н. Булгаковъ. Я протестую.
48. Графъ Д. А. Олсуфьевъ. Я, можетъ быть, не такъ понялъ, но декларація даетъ поводъ къ недоумѣніямъ. Здѣсь постоянно подмѣнивается идея нравственнаго воздѣйствія и духовнаго руководства мыслью о матеріальномъ сліяніи, и это даетъ поводъ къ этой путаницѣ. Въ основу того, что выражено въ докладѣ, положено стремленіе къ установленію свободы и независимости Церкви. Независимость отъ чего? Натурально — отъ Государства. И вотъ говорятъ, что этотъ принципъ свободы и независимости осуществляется путемъ принятія «слѣдующихъ основныхъ положеній». Значитъ, здѣсь двѣ договаривающіяся стороны. Къ указаннымъ словамъ: «слѣдующихъ основныхъ положеній», слѣдуетъ добавить: «которыя должны найти выраженіе въ законахъ Русскаго Государства». Чтобы это положеніе имѣло реальное содержаніе, должно быть соглашеніе — «конкордатъ» (простите, что употребляю не совсѣмъ пріятное латинское слово), который долженъ найти себѣ мѣсто въ законахъ Государства. Что такова мысль доклада, это для меня совершенно ясно доказываетъ статья 2-я, гдѣ говорится, что Церковь въ нѣкоторыхъ дѣлахъ не совсѣмъ не зависитъ оть государственной власти, — статья 3-я, гдѣ говорится, что постановленія и узаконенія Церкви со стороны Государства признаются имѣющими юридическую силу и значеніе, поскольку эти акты не нарушаютъ государственныхъ законовъ, и особенно ст. 6-я, гдѣ категорически говорится, что государственные законы по вопросамъ, касающимся Православной Церкви, издаются не иначе, какъ по соглашенію съ церковной властью. Итакъ, необходимо соглашеніе, конкордатъ. Но если Государство не согласится, какъ поступить? Или уступаемъ, или остаемся при своемъ мнѣніи.
Перехожу къ статьѣ 2-й. Процессъ отдѣленія Церкви отъ Государства уже начался и неминуемъ. Вопросъ только въ томъ, какъ слѣдуетъ идти по этому пути. Моя точка зрѣнія — чѣмъ болѣе свободы для Церкви, тѣмъ лучше, потому что процессъ раздѣленія будетъ идти дальше; но и тѣ, которые стояли на точкѣ зрѣнія меньшинства, никакъ не предполагали полной матеріальной независимости. Церковь привыкла быть подъ крыломъ Государства, подучала зависимость, но и покровительство, такъ что нынѣ прямо съ опеки, «съ харчей» перейти на собственное иждивеніе не можетъ, но мы должны стараться, чтобы это было не цѣною значительныхъ уступокъ самостоятельности Церкви. В. И. Зеленцовъ говоритъ о независимости церковно-іерархическаго устроенія. Но относится ли оно къ такимъ дѣламъ, гдѣ необходимо соглашеніе, на которое указываетъ ст. 6-я, или къ тѣмъ, гдѣ Церковь, какъ и по отношенію къ догматической сторонѣ, не зависитъ отъ Государства? Мы этого послѣдняго условія не принимаемъ. Укажемъ для примѣра на совершившійся актъ — возстановленіе Патріаршества. По формулѣ В. И. Зеленцова къ этому акту слѣдуетъ относиться, какъ факту безусловному. Допустимъ, что Государство (какое оно будетъ, не знаю) отнесется къ атому отрицательно или индифферентно и скажетъ: пусть будетъ Патріархъ, но мы бюджета не дадимъ. По формулѣ В. И. Зеленцова слѣдуетъ отвѣтитъ: и не надо, а Патріархъ у насъ все-таки будетъ. Въ такомъ положеніи нѣсколько столѣтій были раскольники: они имѣли епископовъ, но Государство ихъ не признавало; впослѣдствіи при Столыпинѣ ихъ допускали, терпѣли, во Государство не признавало ихъ епископовъ. Далѣе — идетъ устройство Сѵнода, епархій и т. п. Относимъ ли мы все это къ области соглашенія или къ области совершенно независимыхъ дѣлъ Церкви? Я привѣтствую В. И. Зеленцова, относящаго это не къ сферѣ соглашенія, а къ сферѣ независимости. Я отдаю себѣ отчетъ и въ послѣдствіяхъ этого, прежде всего матеріальныхъ. Вотъ, вѣдь, гдѣ сказываются главнымъ образомъ отношенія Церкви къ Государству. Особенно реальное содержаніе вливается въ статью 24-ю. Тутъ, вѣдь, выражаясь грубо, собака зарыта. Смѣта, бюджетъ представляются Государству, и статья 24-я самонадѣянно расчитываетъ получить отъ него ассигнованіе въ предѣлахъ потребностей, обѣщаетъ и отечность — кому? Но ясно, что никакое законодательное учрежденіе такъ относиться къ Церкви не можетъ, какъ показываетъ и предшествующая практика. Основной взглядъ — когда даютъ деньги, спрашиваютъ: на что? И кромѣ того, говорятъ: дай мѣру участія въ томъ, на что даются деньги. Главное возраженіе земскихъ собраній противъ ассигнованій на церковно-приходскія школы состояло въ томъ, что въ земскихъ школахъ мы хозяева и знаемъ, цѣлесообразно ли требуются деньги, а въ церковно-приходскихъ школахъ не хозяева. Это общая элементарная мысль. Мотивъ, быть можетъ, высказывался неискренній, и сокровенный мотивъ былъ другой; но у Государства точка зрѣнія такая. Иллюзій относительно возстановленія такихъ отношеній между Церковью и Государствомъ, какія были при Филаретѣ и Михаилѣ Ѳеодоровичѣ, когда не знали, кто раньше подписывалъ указы — Филаретъ или Михаилъ Ѳеодоровичъ, питать не мыслимо и обольщаться такими надеждами нечего. Такимъ образомъ, если Священный Соборъ находитъ, что нужно идти въ сторону независимости оть Государства, то слѣдуетъ принять поправку В. И. Зеленцова, а если находить, что это шагъ очень большой и дерзкій, и слѣдуетъ идти по пути соглашенія, особенно бюджетнаго, то слѣдуетъ оставить такъ, какъ тутъ изложено. Что касается чисто редакціонной поправки конца ст. 2-й, то модное слово «самоопредѣленіе», по моему мнѣнію, слѣдуетъ исключить. А въ ст. 1-й слѣдуетъ закрѣпить основную мысль деклараціи С. Н. Булгакова, что первенствующее положеніе Церкви должно выражаться въ нравственномъ воздѣйствіи. Это идеалистическая мысль, но и въ старомъ законодательствѣ въ основныхъ положеніяхъ дѣлались идеальныя указанія, не имѣющія реальной силы безъ санкціи статей спеціальныхъ. Умѣстна ли идеалистическая точка зрѣнія? Я думаю, что и С. Н. Булгаковъ понимаетъ первенствующее значеніе Церкви только въ смыслѣ моральной силы, въ смыслѣ воздѣйствія на сердца, а не въ смыслѣ подчиненія Государства. Церкви. Выдержана ли такая точка зрѣнія? Нѣтъ. Это нужно говорить по поводу отдѣльныхъ статей. Я высказалъ все, относящееся къ статьѣ 2-й. Быть можетъ, мнѣ будетъ разрѣшено высказать заодно свое мнѣніе по поводу статей 3-й и 6-й, чтобы снова не подниматься па эту каѳедру?
49. Предсѣдательствующій. По поводу статей 3-й и 6-й вы скажете въ свое время.
50. П. И. Астровъ. Среди тѣхъ возраженій, которыя раздались здѣсь противъ редакціи ст. 2-й, главнѣйшее и наиболѣе основное принадлежитъ А. В. Васильеву и Высокопреосвященному Евлогію, которые указали на то, что по смыслу этой статьи положеніе Церкви какъ бы принижается не только по сравненію съ тѣмъ, которое принципіально должно ей принадлежать, но и по сравненію съ тѣмъ, которое ей принадлежало фактически, какъ на это указалъ А. В. Васильевъ. Это — несправедливо: статья 2-я не даетъ права на такія утвержденія. Чтобы убѣдиться въ этомъ, для этого необходимо вчитываться не въ отдѣльныя статьи (въ данномъ случаѣ ст. 2), а нужно имѣть въ виду весь проектъ въ его цѣломъ, включая и предпосланную ему декларацію С. Н. Булгакова. Я увѣренъ, что, принявъ во вниманіе весь проектъ въ его цѣломъ, Соборъ не увидитъ въ немъ никакого умаленія правъ Церкви; напротивъ, въ немъ проведена максимальная свобода для Церкви, и въ то же время ничуть не подвергались умаленію права государственныя.
Что такое ст. 2-я? Это — рабочая статья, это — какъ бы общая рамка, которая очерчиваетъ гравицы правоотношеній Церкви и Государства. Обсуждая эту статью, нужно помнить, что это статья общаго характера: она опредѣляетъ одинъ изъ общихъ и основныхъ принциповъ, на которыхъ построенъ весь проектъ. Я позволяю себѣ сравнивать ее съ рамкой. Какъ рамка, она должна бытъ достаточно широка, должна предоставлять полный просторъ церковной жизни. Позвольте сравнить то положеніе Церкви въ Государствѣ, которое предусматривается проектомъ, съ тѣмъ, которое имѣло мѣсто еще такъ недавно. Можно справедливо сказать, что еще недавно тѣ границы въ которыя была поставлена Церковь, были настолько узка, что допускали возможность вторженія въ церковную сферу чуждыхъ, инородныхъ элементовъ. Я разумѣю государственную идею; пусть идея эта высока и свята, но всеже она является инородной по отношенію къ Церкви:
Я прошу имѣть въ виду, что статья имѣетъ въ виду лишь то, чтобы установить для Церкви высшую степень свободы и независимости; и ее нужно понимать именно въ этомъ смыслѣ.
Перехожу къ болѣе частнымъ указаніямъ. Нѣкоторые ораторы (В. И. Зеленцовъ, Н Д, Кузнецовъ и др.) указывали на то, что рамки той свободы Церкви, которыя намѣчаются разбираемой статьею, слишкомъ узки. Въ частности Н. Д. Кузнецовъ говорилъ о томъ, что даже свобода церковнаго законодательства по смыслу этой статьи недостаточно обезпечена, и законъ церковный рискуетъ остаться лишь въ книгахъ, не принявъ явной формы закона. Всѣ эти опасенія излишни. Нѣтъ, рамки этой статьи достаточно широки. У всѣхъ ораторовъ, критиковавшихъ эту статью, проскальзывало одно слово, которое можетъ вводить въ заблужденіе, — это— слово о контролѣ: указывалось: что въ тѣхъ случаясь, гдѣ Церковь пользуется правами самоуправленія, тамъ она находится подъ контролемъ Государства; отсюда получалось, что контроль Государства простирается на очень многіе акты жизни Церкви. Но позвольте мнѣ разъяснитъ и установить, что ссылка на контроль въ этомъ случаѣ является не болѣе какъ недоразумѣніемъ. Здѣсь о контролѣ совершенно нѣтъ рѣчи. Вопросъ о контролѣ предусмотрѣвъ въ ст. 4 и предусмотрѣнъ такъ, что контролирующему вмѣшательству Государства доставлены, достаточно узкія рамки. Здѣсь же рѣчь можетъ идти вовсе не о контролѣ, а о томъ, что Церковь, поскольку она проявляетъ себя въ области внѣшней, земной жизни, не можетъ не считаться съ суверенитетомъ Государства.
Нѣкоторымъ неугодно слово «самоуправленіе»: полагали, что самоуправленіе Церкви нужно понимать по типу земскаго и городского самоуправленія. Но вотъ какъ разъ, чтобы не смѣшивать свершено особые виды самоуправленій — именно самоуправленія земного и самоуправленія церковнаго, — къ термину самоуправленіе прибавленъ терминъ «самоопредѣленіе». Это терминъ важный, онъ внесенъ не потому, что хотѣлось вставить модное слово, какъ указалъ одинъ изъ ораторовъ критиковъ: этотъ терминъ опредѣляетъ и дополняетъ предыдущій терминъ — «самоуправленіе». Самоуправленіе земское это — самоуправленіе жалованное, существующее постольку, поскольку оно даруется, жалуется Государствомъ. Между тѣмъ самоуправленіе церковное не есть самоуправленіе жалованное, существующее только въ силу дара со стороны Государства. Вотъ, это обстоятельство и подчеркивается терминомъ «самоопредѣленіе». Невозможно представить себѣ земское самоуправленіе, которое дѣйствовало бы на основѣ самоопредѣленія. Нѣтъ, земское самоуправленіе опредѣляется Государствомъ. Церковное же самоуправленіе опредѣляется самою Церковью и совершенно не зависитъ отъ Государства.
Перехожу къ поправкамъ, предложеннымъ проф. Жуковичемъ и В. И. Зеленцовымъ. Проф. Жуковичъ предлагаетъ перенести слова: «въ дѣлѣ сношеній… съ другими автокефальными Церквами», въ первую половину статьи. Для чего это? Это для того, чтобы въ сношеніяхъ съ другими Церквами, Русская Церковь не подлежала контролю со стороны Государства. Но здѣсь нѣтъ и рѣчи о какомъ-либо контролѣ со стороны Государства, и контроля этого нечего опасаться. Нужно имѣть въ виду характеръ самыхъ дѣлъ, по которымъ возможно сношеніе. Вѣдь, если сношенія будутъ касаться внѣшней земской стороны жизни церковной, то, конечно, Церкви нельзя не считаться съ государственнымъ суверенитетомъ. Вотъ, только это необходимое обстоятельство и устанавливается этою статьею. Перехожу къ возраженію В. И. Зеленцова. Онъ предлагаетъ оговорить въ этой статьѣ начало церковной іерархіи, — высказать ту мысль, что Государство принимаетъ церковную іерархію. Но нужно имѣть въ виду, что проектъ содержитъ ст. 5, которая спеціально трактуетъ вопросъ объ іерархіи. Вопросъ объ іерархіи весьма важенъ и долженъ быть вынесенъ въ особую статью. Упоминать объ іерархіи въ ст. 2 значило бы лишь загромождать эту статью и лишать самостоятельнаго значенія ст. 5-ю.
Въ заключеніе, я долженъ сказать, что всѣ тѣ опасенія и возраженія, которыя высказывались нынѣ, предносились и въ Отдѣлѣ во время выработки проекта; всѣ они были приняты во вниманіе и разрѣшены. Такимъ образомъ, предлагаемая статья явилась въ результатѣ обсужденія какъ разъ тѣхъ самыхъ недоумѣній, которыя изложены были сегодня, и представляетъ собою посильное ихъ разрѣшеніе.
51. Предсѣдательствующій. Мы видимъ, какъ эти статьи соединены между собою и какъ онѣ вытекаютъ одна изъ другой. Всѣ трудности вопроса, весьма тяжелаго, такъ какъ онъ касается многихъ сторонъ и церковной и государственной жизни, Отдѣломъ предусмотрѣны, и то, что слышимъ мы здѣсь, мы слышали уже и въ Предсоборномъ Совѣтѣ и въ Отдѣлѣ. Прошу ораторовъ, которые будутъ выступать по данному вопросу, имѣть въ виду основную точку зрѣнія, погорая уже одобрена Соборомъ, именно о союзѣ Церкви съ Государствомъ, о ея внутренней независимости, самоуправленіи и самоопредѣленіи, Поэтому, предлагать новую точку зрѣнія значитъ перекраивать принятое и создавать новыя затрудненія. При такомъ положеніи мы некогда не дойдемъ до конца. Кто хочетъ возражать, пусть знакомятся со всѣмъ проектомъ въ цѣломъ. Нѣкоторые Ораторы не прочитали проекта до конца, и я предлагаю имъ познакомиться съ проектомъ въ его цѣломъ видѣ. Простите мнѣ, что я позволилъ себѣ, по обязанности Предсѣдателя, указать эти, быть можетъ, элементарныя свѣдѣнія.
Теперь я буду голосовать поправки, которыя мнѣ предоставлены.
Ставлю на голосованіе слѣдующую поправку А. В. Васильева: «исключить первыя 4 статьи, предпославъ остальной части законопроекта о правовомъ положеніи Православной Церкви въ Россіи предложенную С. Н. Булгаковымъ декларацію».
52. ПОСТАНОВЛЕНО: поправку А. В. Васильева отклонить.
53. Предсѣдательствующій. Ставлю на голосованіе поправку проф. П. Н. Жуковича: «перенести упоминаніе о сношеніяхъ съ другими автокефальными Церквами изъ второй въ первую часть положенія».
54. ПОСТАНОВЛЕНО: принять поправку П. Н. Жуковича.
55. Предсѣдательствующій. Ставлю на голосованіе поправку В. И. Зеленцова: «Россійская Православная Церковь, будучи неотдѣлимой частью единой Вселенской Православной Церкви, независима отъ государственной власти въ области ученія вѣры и нравственности, въ богослуженіи, внутренней церковной дисциплинѣ, іерархическомъ устройствѣ и въ сношеніяхъ со всѣми другими Церквами. Въ дѣлахъ внутренняго церковно-гражданскаго законодательства, управленія и суда Россійская Православная Церковь, руководясь своими догматико-каноническими началами, пользуется правами самоуправленія».
56. ПОСТАНОВЛЕНО: поправку В. И. Зеленцова отклонить.
57. Предсѣдательствующій. Ставлю на голосованіе поправку проф. И. М. Громогласова: «опустить въ концѣ статьи слова: «и самоопредѣленія».
58. ПОСТАНОВЛЕНО: поправку И. М. Громогласова ОТКЛОНИТЬ.
59. Предсѣдательствующій. Ставлю на голосованіе поправку Н. Д. Кузнецова: «Православная Церковь въ Россіи въ ученiи вѣры и нравственности, въ богослуженіи, внутренней церковной дисциплинѣ, въ церковномъ законодательствѣ, управленіи, судѣ и въ сношеніяхъ съ другими автокефальными Церквами независима отъ государственной власти».
60. ПОСТАНОВЛЕНО: поправку Н. Д. Кузнецова отклонить.
61. Предсѣдательствующій. Голосую ст. 2-ю съ поправкою проф. П. Н. Жуковича: «Православная Церковь въ Россіи въ ученіи вѣры и нравственности, богослуженіи, внутренней церковной дисциплинѣ и сношеніяхъ съ другими автокефальными Церквами независима отъ государственной власти, а въ дѣлахъ церковнаго законодательства, управленія и суда, руководясь своими догматико-каноническими началами, пользуется правами самоуправленія и самоопредѣленія».
62. ПОСТАНОВЛЕНО: принять ст. 2-ю въ изложенной редакціи.
63. Предсѣдательствующій. Ставлю на обсужденіе ст.3-ю основныхъ положеній доклада: «Постановленія и узаконенія, издаваемыя для себя Православной Церковью въ установленномъ ею самою порядкѣ, равно и акты церковнаго управленія и суда со стороны Государства признаются, со времени обнародованія ихъ церковной властью, имѣющими юридическую силу и значеніе, поскольку эти акты не нарушаютъ государственныхъ законовъ».
64. Докладчикъ проф. Ѳ. И. Мищенко. Въ ст. 3-й положенія говорится, что постановленія и узаконенія, издаваемыя для себя Православною Церковью (подчеркиваю слово «для себя») въ установленномъ ею самою порядкѣ обнародываются церковною властью, и Государство признаетъ ихъ имѣющими юридическую силу и значеніе. Здѣсь раздавались возраженія, которыя являются недоразуменіемъ, будто въ данномъ случаѣ Церковь подчиняется Государству. Здѣсь рѣчь идетъ не о томъ, что церковный актъ получаетъ внутреннюю церковную силу закона, а скорѣе идетъ рѣчь о признаніи Государствомъ силы церковнаго закона. Церковь издаетъ законъ, и Государство считаетъ его закономъ и для себя. Слѣдовательно, извѣстная область законодательныхъ правъ признается за Церковію и ея органами. Церковные законы признаются имѣющими силу и значеніе, поскольку, они не нарушаютъ государственныхъ законовъ. Послѣдняя оговорка понятна: конечно, церковный законъ не долженъ противорѣчитъ государственному закону. Оговорка внесена для ясности мысли.
65. Графъ Д. А. Олсуфьевъ. Я не могу согласиться съ докладчикомъ, который говоритъ, что здѣсь все ясно и само собой разумѣется. По моему, наоборотъ, тутъ ничего яснаго нѣтъ и ничего само собою не разумѣется. Здѣсь цѣлый рядъ понятій неопредѣленныхъ, высказываемыхъ какими-то полусловами. Какимъ-то особымъ порядкомъ обнародываются церковные законы церковною властью. До сихъ поръ мы не знали такихъ порядковъ. Туманъ этотъ надо разсѣять. Если на Соборѣ возникли не доразумѣнія, намъ надо ихъ разсмотрѣть. Тутъ говорятъ объ установленіи новаго вида законодательства въ установленномъ порядкѣ. Я обращу вниманіе на конкретный случай. Вотъ мы избрали Патріарха. Мы обнародуемъ актъ о возстановленіи Патріаршества, и тѣмъ самымъ онъ входитъ въ силу и получаетъ юридическое значеніе. Если это сдѣлать категорически, то это будетъ ясно, и не доразумѣній не было бы. Но тутъ есть оговорка: поскольку этотъ актъ не нарушаетъ государственныхъ Законовъ. Какихъ законовъ? Изданныхъ ли спеціально для Церкви, или имѣющихъ общегосударственное значеніе для всѣхъ гражданъ? Я полагаю, что мысль статьи была бы полнѣе, если бы эти добавочныя слова были вписаны сполна. Иначе эта статья не имѣетъ реальной силы. По существу, возстановленіе Патріаршества есть нарушеніе дѣйствующихъ государственныхъ законовъ. Очевидно, здѣсь говорится о чемъ-то другомъ: здѣсь имѣются въ виду общіе законы, а не спеціально касающіеся Православной Церкви, которые этими актами нарушаются, и слова проекта относятся къ законамъ, которые требуютъ соглашенiя съ Государствомъ. Не знаю, ясно ли я выразилъ свою мысль; но я думаю, что Государство устанавливаетъ законы для всѣхъ гражданъ Россійскаго Государства, независимо отъ отношенія къ тому или другому исповѣданію. Эту поправку я и просилъ бы принять.
66. А. В. Васильевъ. Графъ Д. А. Олсуфьевъ указываетъ на недоразумѣніе, созданное послѣднею частью ст. 3-й. Положеніе ослабляется выраженіемъ «поскольку эти акты не нарушаютъ государственныхъ законовъ». Эта оговорка совершенно излишня. Въ ст. 5-й говорится о церковныхъ постановленіяхъ, и никакой оговорки не сдѣлано, и я просилъ бы эту оговорку изъ ст. 3-й исключить.
67. П. А. Россіевъ. Ст. 3-я, по моему убѣжденію, ставитъ Церковь въ зависимость отъ Государства. Пока законодателями являются правители съ псевдонимами, всегда у Церкви будутъ конфликты и недоразумѣнія съ этой властью. Я думаю, что церковные законы не будутъ получать утвержденія со стороны государственной власти, хотя бы Отдѣлъ и предусматривалъ въ ст. 6-й соглашеніе съ церковною властью. Я просилъ бы статью 3-ю принять въ настоящемъ видѣ и дополнить слѣдующими словами: «при охранѣ этими законами первенства среди другихъ вѣроисповѣданій Православной Церкви, покоящейся на канонически-догматическихъ основаніяхъ».
68. Засѣданіе закрыто въ 2 часа дня.
Приложенiе IV къ дѣянiю XXXI
Членъ Собора Н. Д. Кузнецовъ:
Основанія, приводимыя для учрежденія Патріаршества.
Проживая около Кремля, въ мѣстности, въ теченіе 7 дней находившейся подъ непрерывнымъ обстрѣломъ, я лишенъ былъ всякой возможности не только участвовать на засѣданіяхъ Собора, не и выходить изъ квартиры, чтобы не быть убитымъ. Поэтому, я не могъ высказать свои соображенія по вопросу о Патріаршествѣ, хотя я и былъ записанъ въ числѣ ораторовъ, и мнѣ остается, согласно постановленія Собора 28 октября 1917 года, наложить ихъ въ письменной формѣ для приложенія къ журналу засѣданія. 1
Задача Собора, какъ органа не только церковнаго законодательства, но и церковнаго сознанія, не сводится лишь къ установленію тѣхъ или другихъ нормъ церковнаго устройства и управленія: Соборъ долженъ пробуждать въ соотвѣтствующемъ направленіи созданіе въ народѣ и возможно шире освѣщать вопросъ. Такъ поступали Вселенскіе Соборы, что можно видѣть изъ ихъ актовъ и что, конечно, должно служить примѣромъ и для настоящаго Собора.
Выслушанное мною по вопросу о Патріаршествѣ на Соборѣ и послѣ моей лекціи объ этомъ передъ Членами Собора въ залѣ семинаріи лишній разъ подтверждаетъ, что первенствующее значеніе въ рѣшеніи нами тѣхъ или иныхъ вопросовъ принадлежитъ волѣ. Когда въ многолюдномъ собраніи, пояснялъ извѣстный представитель философскаго знанія Куно-Фишеръ, воля большинства вооружена противъ тебя, тогда тщетны всѣ доводы разума. Но постановленія Собора, долженствующія находить откликъ въ умахъ я сердцахъ всѣхъ членовъ Церкви, ради своего авторитета не могутъ быть оправдываемы только извѣстной группировкой воль. Народъ и послѣдующіе Соборы должны знать и всѣ соображенія, которыя были высказаны во данному вопросу.
Относительно себя я считаю нужнымъ замѣтить, что я никогда не отрицалъ необходимости учрежденія въ Русской Церкви института перваго епископа, устанавливаемаго 34-мъ Апостольскимъ правиломъ. Это вполнѣ ясно, напр., изъ моего доклада I Отдѣлу Предсоборнаго Присутствія 1906 г. и особаго мнѣнія по вопросу о Патріаршествѣ, напечатанныхъ въ журналахъ и протоколахъ Присутствія,2 и изъ лекціи передъ Членами Собора въ залѣ семинаріи. Въ теченіе 12 лѣтъ я возставалъ лишь противъ извращенія идеи перваго епископа, которое обнаруживалось и продолжаетъ обнаруживаться у многихъ сторонниковъ Патріаршества. Никто другой, какъ эти неумѣренные поклонники Патріаршества, такъ не способствовалъ задержанію введенія въ Россіи института перваго епископа! Я удостовѣряю это потому, что, начиная съ 1906 г., имѣлъ возможность достаточно знать настроенія тогдашнихъ правительственныхъ и руководящихъ общественныхъ круговъ. Многіе сторонники Патріаршества склонны были сводитъ все великое дѣло церковныхъ преобразованій къ возстановленію Патріаршества, уничтоженнаго Петромъ I. Такое направленіе въ дѣлѣ реформы я считалъ и считаю вреднымъ для Церкви и особенно по условіямъ современной жизни. Древнее русское Патріаршество во многомъ представляетъ уклоненіе отъ идеи перваго епископа, указанной въ извѣстномъ 34 правилѣ, и время Патріаршества отнюдь не можетъ быть названо цвѣтущимъ періодомъ въ исторія Русской Церкви, какъ стараются увѣрять теперь. Наиболѣе яркимъ представителемъ древняго русскаго Патріаршества является Никонъ. Безъ наученія его взглядовъ и дѣятельности нельзя составить себѣ достаточно широкаго понятія о русскомъ Патріаршествѣ и причинахъ его уничтоженія. Развѣ не извращеніе идеи перваго епископа въ сознаніи русскаго Патріарха слышится, напр., въ извѣстныхъ словахъ Никона, что «первый архіерей въ образѣ Христа, а митрополиты, архіепископы и епископы во образѣ учениковъ и апостоловъ»? Этими словами Патріархи склонны были руководиться въ своихъ отношеніяхъ къ русскимъ архіереямъ. Одинъ изъ нихъ — Вятскій епископъ Александръ — не только отъ себя, но и отъ лица другихъ вынужденъ былъ обратиться для огражденія своихъ епископскихъ правъ къ царю. Указывая въ своемъ прошеніи царю на неправильный образъ дѣйствій Никона, епископъ Александръ отмѣчалъ несоотвѣтствіе его съ церковными правилами, Опираясь на 48 правило (39 правило въ Славянской Кормчей), Собора Карѳагенскаго онъ утверждалъ, что «первый епископъ не начальникъ епископамъ, ни крайній святитель, но епископъ перваго сѣдалища наречется, рекше царствующаго многонароднаго града: святительскій бо санъ единъ есть и тажде на всѣхъ благодать».3
Вполнѣ согласно съ этимъ и русскій церковный историкъ, Московскій митрополитъ Макарій, приходитъ къ заключенію, что надъ духовенствомъ Никонъ властвовалъ съ неограниченной волей и деспотически. Онъ держалъ себя высоко и малодоступно по отношенію не только къ нисшему клиру, но и къ самимъ архіереямъ, не хотѣлъ называть ихъ братьями, особенно тѣхъ, которые отъ него получили рукоположеніе, не уважалъ ихъ сана, что особенно доказалъ въ своемъ извѣстномъ поступкѣ съ епископомъ Павломъ Коломенскимъ, нарушалъ ихъ права, отнимая у нихъ монастыри и приходскія церкви, которыя приписывалъ къ своимъ излюбленнымъ монастырямъ и бралъ подъ свою непосредственную власть. Съ безпощадною строгостью и суровостью онъ преслѣдовалъ всѣхъ въ средѣ бѣлаго а монашествующаго духовенства, кого считалъ виновнымъ въ чемъ-либо, постоянно наполнялъ ими свои темницы и наполнилъ даже отдаленные монастыри Сибири, которые до того были пусты.4
Превращеніе Патріарха съ высшаго административнаго начальника духовен ства естественно вызывало сложную централизацію церковнаго управленія и давало почву для развитія въ немъ бюрократизма, разрушавшаго живыя духовно-нравственныя отношены Патріарха и духовенства. Вятскій епископъ Александръ жаловался, что Никонъ «вмѣнилъ за рабы святительскія чинъ», являющихся къ нему архіереевъ заставлялъ по 2 — 3 часа сидѣть на крыльцѣ крестовыхъ палатъ и часто даже не выслушивалъ просьбъ ихъ по дѣламъ церковнымъ.5 Для священника же, по свидѣтельству нашего историка С. М. Соловьева, двери Патріаршаго дома были заперты, и не смѣлъ онъ придти къ Патріарху поговорить о важныхъ дѣлахъ, касавшихся его служенія, и испросить разрѣшенія недоумѣній. Историкъ упоминаетъ также о жалобахъ духовенства на Патріарховъ Іосифа и Никона за ихъ крайне небрежное отношеніе и предоставленіе духовенства въ жертву ненасытному діакону Кокошилову. Оказывается, священникъ долженъ одарять нетолько Кокошилова и его жену, но и слугъ, чтобы получить доступъ на дворъ Патріарха.6
Не слѣдуетъ также забывать, что Никонъ нашелъ возможнымъ поставить въ одну плоскость власть духовную и государственную и усвоилъ себѣ напоминающій римскій католицизмъ взглядъ на преимущество духовной власти надъ свѣтской, открывающій для Патріарха основаніе вмѣшиваться въ дѣла чисто государственныя. Царь, какъ извѣстно, обращался по этому вопросу къ восточнымъ Патріархамъ, и они не одобрили мнѣнія Никона. Подобной тенденція, хотя уже и не въ такой степени, не былъ чуждъ и послѣдній русскій Патріархъ Адріанъ. Въ его «Окружномъ посланіи», написанномъ по вступленіи на каѳедру, какъ находятъ нѣкоторые историки, «бросается въ глаза чуть ли не папская теорія отношенія власти церковной и гражданской».7 Кромѣ того, въ сознанія этого Патріарха понятія церковнаго и даже христіанскаго оказались слишкомъ тѣсно связанными съ давнимъ общественнымъ порядкомъ и житейскими обычаями. Онъ принялся отстаивать ихъ противъ реформъ Петра I именемъ христіанства и угрожалъ муками ада даже тому, кто будетъ брить свою бороду.8 Все это естественно могло толкать Петра, ради обезпеченія своихъ широкихъ реформъ, при первой возможности уничтожить Патріаршество, безъ котораго Русская Церковь долгое время жила раньше и уже по одному этому могла жить и въ будущемъ. Въ какомъ бы дурномъ свѣтѣ поклонники Патріаршества ни представляли за это Петра, извѣстная доля вины за прекращеніе въ Россіи Патріаршества падаетъ и на самихъ русскихъ Патріарховъ, уклонившихся въ своемъ образѣ мыслей и дѣйствій отъ идеи перваго епископа.
Кромѣ того, на время именно Патріаршества падаетъ крайне печальное событіе въ Русской Церкви: возникновеніе въ ней раздѣленія на почвѣ обряда и образованіе старообрядчества. Въ этомъ отношенiи Патріархъ оказался не объединяющимъ и примиряющимъ центромъ, а, какъ одно изъ многихъ обстоятельствъ, немало способствовалъ раздѣленію въ Церкви и притомъ именно въ связи съ извращеніемъ понятія перваго епископа, обнаружившимся между прочимъ, въ стремленіи къ самовластію. Многіе тогдашніе архіереи, какъ, напр., митрополитъ Новгородскій Макарiй, архіепископъ Вологодскій Маркеллъ, епископы Вятскій Александръ, Коломенскій Павелъ и др., далеко несогласны были съ Никономъ въ дѣлѣ реформы. По свидѣтельству Павла Алеппскаго, нѣкоторые іерархи, участвовавшіе на Соборѣ 1665 г., говорили: «мы не перемѣнимъ своихъ книгъ и обрядовъ, кои мы приняли издревле». «Но они, поясняетъ П. Алеппскій, — не смѣютъ говорить открыто, ибо гнѣвъ Патріарха неукротимъ».9
Наконецъ, Патріаршество, какъ теперь ни стараются увѣрять его сторонники, само по себѣ вовсе не гарантировало независимость Церкви отъ Государства. Помимо разныхъ историческихъ фактовъ, это вполнѣ ясно изъ самой формы, въ которой выражался тогда обязательный церковный законъ. Въ 1594 г., напр., царь Ѳеодоръ Іоанновичъ, «поговоря съ отцомъ своимъ и богомольцемъ святѣйшимъ Іовомъ, Патріархомъ Московскимъ и всея Руси, приговоря со своими государевыми бояры, а велѣлъ государь… учинити старостъ поповскихъ и десятскихъ для церковнаго благочинія и всякихъ ради потребъ церковныхъ».10 Въ 1657 г. царь Алексѣй Михайловичъ «совѣтовалъ съ отцемъ своимъ и богомольцемъ святѣйшимъ Никономъ Патріархомъ Московскимъ и всеа Великія и Малыя и Бѣлыя Россіи и съ митрополиты и съ архіепископы и епископы и со всѣмъ освященнымъ соборомъ и говорилъ съ своими государевы бояры и съ окольничими и думными людьми, чтобы устроятъ по мѣстамъ властей: въ Бѣлгородѣ митрополита, въ Смоленскѣ, да въ Мстиславѣ архіепископа, на Вяткѣ, да въ Великой Перми епископа. И указалъ государь и Патріархъ и бояре приговорили: перевести въ Бѣлгородъ митрополита Крутицкаго Питирима, въ Смоленскъ архіепископа Суздальскаго Филарета, на Вятку епископа Коломенскаго Александра».11
Такимъ образомъ, въ законодательствѣ и управленіи церковномъ въ періодъ Патріаршій большое и едва ли не первенствующее значеніе принадлежало царю, отъ имени котораго издавались законы и дѣлались важныя распоряженія. Это обстоятельство, обыкновенно упускаемое изъ виду, давало полное основаніе активно дѣйствовать въ дѣлахъ церковныхъ и сыну Алексѣя Михайловича Петру Великому. Съ точки зрѣнія тогдашняго сознанія, которое не могли не раздѣлять и Патріархи, Петръ I не можетъ быть представляемъ какимъ-то узурпаторомъ, лично себѣ присвоившимъ несвойственную русскимъ государямъ роль въ дѣлахъ церковныхъ. Это необходимо сказать въ защиту Петра отъ тѣхъ поклонниковъ Патріаршества, которые крайне односторонне изображаютъ дѣятельность этого государя и стараются объяснять все вліяніемъ на него протестантства и его враждебностью къ Церкви.
Изученіе исторія Патріаршества заставляетъ меня утверждать, что для блага Русской Церкви вовсе не требуется возстановленія уничтоженнаго древне-русскаго патріаршества, какъ настаиваютъ многіе его сторонники. Въ этомъ я являюсь далеко неодинокимъ. Даже такой представитель Русской Церкви, какимъ былъ Московскій митрополитъ Филаретъ, утверждалъ: «очень ли велика разность, что въ Россія первенствующій членъ Сѵнода не называется Патріархомъ?» Филаретъ сомнѣвался, чтобы Патріархъ былъ полезнѣе Сѵнода, «Если свѣтская власть, говорилъ онъ, начала тяготѣть надъ духовною, почему одинъ Патріархъ тверже вынесъ бы сію тяжесть, чѣмъ Сѵнодъ?».12 Древнее русское Патріаршество — примѣръ, не достойный подражанія въ наше время. Поэтому въ дѣлѣ реформы можно говорить лишь объ учрежденіи въ Россіи института перваго епископа, указаннаго въ 34 Апостольскомъ правилѣ, а не извращеннаго прежнемъ Патріаршествомъ.
Развѣ во извращеніе идеи перваго епископа слышится и въ рѣчахъ многихъ современныхъ поклонниковъ Патріаршества, если они по примѣру архіепископа Харьковскаго Антонія намѣрены обратить всѣхъ русскихъ архіереевъ въ послушниковъ Патріарха равныхъ ранговъ и степеней?13 Согласно 34 правилу, «епископамъ всякаго народа подобаетъ знати перваго въ нихъ и признавати его, яко главу, и ничего превышающаго ихъ власть не творити безъ его разсужденія, творити же каждому только то, что касается до его епархіи и до мѣстъ, къ ней принадлежащихъ, но и первый ничего да не творитъ безъ разсужденія всѣхъ. Ибо тако будетъ единомысліе и прославится Богъ о Господѣ во Св. Духѣ, Отецъ и Сынъ и Св. Духъ». Правило, какъ видимъ, имѣетъ цѣлью поддержаніе единомыслія между епископами, а не подчиненіе первому изъ нихъ, и по смыслу правила, остальные по отношенію къ первому никакъ не могутъ быть разсматриваемы въ качествѣ его послушниковъ. Еще болѣе извращаетъ смыслъ правилъ пониманіе отношенія перваго епископа къ Церкви въ томъ направленіи, что Церковь, какъ выражаются нѣкоторые во главѣ съ архіепископомъ Антоніемъ, безъ Патріарха представляетъ изъ себя res nullius, т.е. вещь безъ ея хозяина. До такого утвержденія, кажется, не доходилъ даже римскій католицизмъ, который считаетъ папу лишь намѣстникомъ Христа въ Церкви, а не ея хозяиномъ. Но и этого мало. Иные поклонники Патріаршества готовы усматривать въ немъ чуть ли не особую высшую степень іерархіи. Какъ понимаетъ иначе, напр., утвержденіе о Патріархѣ архіепископа Антонія ещё на Предсоборномь Присутствія 1906 г. что «вмѣщающая въ своемъ сердцѣ полноту помѣстной Церкви облагодатствованная личность почти непроизвольно отрѣшается отъ земного себялюбія и, нося въ своемъ сердцѣ Христово достояніе, отражаетъ на лицѣ своемъ Божественную славу, какъ Моисей Боговидецъ, сошедшій съ Синая послѣ бесѣды со Всемогущимъ».14 Подобное отношеніе къ Патріаршеству, очевидно, составляетъ уже прямо вѣру въ этотъ институтъ; но вѣра эта нигдѣ въ Св. Писаніи не устанавливается и никакими церковными правилами, не исключая и 34 Апостольскаго, не предписывается; совершенно не оправдывается она и исторіей Церкви. Къ направленію мыслей архіепископа Антонія оказываются склонными и нѣкоторые другіе Члены Собора, обнаруживая это въ той или другой степени. Напр., проф. С. Н. Булгаковъ въ своихъ соображеніяхъ о Патріаршествѣ чуть-чуть но доходитъ до признанія его высшей степенью іерархіи и, повидимому, не надѣясь встрѣтить достаточно сочувствія, ограничивается лишь замѣчаніемъ; что «Патріархъ есть органъ вселенскаго сознанія Православной Церкви». Эта мысль католическая, связанная съ ученіемъ о папѣ, какъ о намѣстникѣ Христа. По православному же пониманію природы Церкви, органомъ вселенскаго созданія являются вся Церковь и ея представительство въ лицеѣ Вселенскаго Собора, а никакъ не первые епископы отдѣльныхъ Церквей, хотя бы они и носили громкій титулъ Патріарха.
Членъ Собора Н. И. Троицкій пытается обосновать Патріаршество на усматриваемомъ имъ особомъ положеніи Ап. Петра среди другихъ Апостоловъ. Онъ считаетъ Апостола Петра прототипомъ всѣхъ Патріарховъ послѣдующихъ временъ. На Патріарха, по убѣжденію Н. И. Троицкаго, пріидетъ сугубая благодать Св. Духа. Но, вѣдь, и это — чисто католическая тенденція, не оправдываемая православнымъ церковнымъ сознаніемъ. Она-то и привела къ ученію объ исключительномъ положеніи въ Церкви римскаго первосвященника и надѣленію его такими юридическими правами, которыхъ не имѣетъ даже самодержавный монархъ въ Государствѣ.
Членъ Собора А. В. Васильевъ для доказательства необходимости Патріаршества ссылается, что «каждая Церковь должна имѣть подчиненнаго только Христу вождя». Опять конструкція перваго епископа въ духѣ католическомъ, противорѣчивая смыслу 34 правила. Никакого посредника между Христомъ и другими епископами православное сознаніе не допускаетъ. Первый епископъ является лишь извѣстнымъ объединяющимъ началомъ: онъ самъ не долженъ ничего дѣлать безъ разсужденія всѣхъ и не можетъ выступать въ качествѣ лица, имѣющаго какое-то особое отношеніе ко Христу. Подобнаго же направленія мыслей по вопросу о Патріаршествѣ склоненъ держаться и Членъ Собора архимандритъ Илларіонъ, увѣряющій, что онъ лишь слѣдуетъ 34 правилу. Насколько онъ охваченъ вѣрой въ этотъ институтъ, свидѣтельствуютъ его слова на Соборѣ, что когда Патріархъ пойдетъ на свое мѣсто въ Успенскомъ Соборѣ, то будетъ великая радость на землѣ и даже на небѣ.
При такомъ восторженномъ отношеніи къ институту Патріаршества не удивительно, что именно уничтоженіемъ его въ Россіи многіе готовы объяснять всѣ печальныя явленія сѵнодальнаго періода русской церковной жизни и управленія, забывая о болѣе глубокихъ причинахъ, которыя Собору нужно имѣть въ виду въ интересахъ болѣе правильнаго рѣшенія важныхъ вопросовъ церковныхъ преобразованій. Къ такимъ причинамъ между прочимъ относятся обращеніе русскихъ епископовъ преимущественно въ административныхъ духовныхъ сановниковъ, отсутствіе у нихъ достаточныхъ нравственно-духовныхъ отношеній съ паствой и духовенствомъ, значительное ослабленіе въ сознаніи народа пастырскаго авторитета, охлажденіе народа къ Церкви, поддерживаемое устраненіемъ народа отъ всякаго участія въ дѣлахъ церковныхъ и непониманіемъ имъ своего положенія въ Церкви.
Архіепископъ Антоній, напр., еще въ 1906 г. началъ утверждать, что, «если бы въ мартѣ 1906 г. было возстановлено Патріаршество, то и вообще революціи тогда не было бы ни теперь, ни въ будущемъ, потому что общенародный восторгъ о возстановленія православія послѣ долгаго его плѣна и подступаться не далъ бы сѣятелямъ безбожной смуты».15
Ставить революцію въ тѣсную связь съ отсутствіемъ въ Россіи Патріарха — это значитъ имѣть крайне своеобразный взглядъ на вещи и не видѣть многаго, что происходило въ Россіи за послѣднія 20—25 лѣтъ. Соединеніе же возстановленія Патріаршества съ возстановленіемъ въ Россіи православія совершенно не допустимо. Нѣкоторыя Православныя Церкви не имѣли, не имѣютъ и не будутъ имѣть Патріарховъ, и развѣ можно говорить, что онѣ потеряли православіе, и его нужно въ нихъ возстановить? Подобный способъ доказательства необходимости Патріаршества, помимо своей неосновательности, можетъ вводить въ смущеніе и даже соблазнъ. На Соборѣ мы слышали заявленіе представителя Японской Церкви, которая, согласно разъясненію великаго служителя православія покойнаго архіепископа Николая, считаетъ, что сѵнодальное устройство управленія совмѣстимо съ православіемъ и не подрываетъ его основаній. Неумѣренное же и одностороннее осужденіе итого устройства, какъ будто бы имъ нарушены основы православія, должно произвести крайне тягостное впечатлѣніи среди единовѣрныхъ намъ японцевъ. Насколько такія рѣчи могутъ вредитъ авторитету Русской Церкви вообще, показываетъ разговоръ со мной одного изъ епископовъ на съѣздѣ старокатоликовъ въ Голландіи въ Гаагѣ, на которомъ я присутствовалъ вмѣстѣ съ покойнымъ А. А. Кирѣевымъ. «Какъ понимать, спросилъ меня старокатолическій епископъ, что даже ваши архіереи объявили Сѵнодъ совершенно неканоничнымъ, т. е. нарушающимъ основы вашей вѣры?» — «Это, отвѣтилъ я, объясняется свойствомъ русскаго человѣка, не чуждымъ и нашимъ архіереямъ, иногда доходитъ во многомъ до крайняго предѣла и въ отрицаніи чего-либо не знать уже никакой мѣры. Но такъ говорятъ, прибавилъ я, далеко во всѣ русскіе архіереи и члены Православной Церкви, которые вовсе не связываютъ неразрывно православіе и Патріаршество». Въ подтвержденіе этого я привелъ ему слова одного изъ наиболѣе авторитетныхъ ученыхъ въ наукѣ церковнаго права проф. А. С. Павлова, который категорически утверждаетъ, что съ канонической точки зрѣнія Патріаршество не стоить въ генетической связи ни съ догматическимъ ученіемъ о существѣ Церкви ни съ основаніями ея внѣшняго устройства.16 Повидимому, мой отвѣть болѣе или менѣе удовлетворилъ представителя старокатоликовъ, по едва ли онъ разсѣялъ всякое у него сомнѣніе по вопросу о внутреннемъ состояніи русской церковной жизни.
Какія преувеличенныя надежды склонны возлагать на Патріаршество нѣкоторые его сторонники, видно, напр. изъ замѣчаній, которыя мы слышали на Соборѣ. Правительство иначе отнеслось бы къ Церкви, говорилъ одинъ изъ Членовъ, «если бы оно услышало голосъ Собора, возглавляемаго Патріархомъ», «Если бы у насъ былъ Патріархъ, утверждавъ другой Членъ Собора, то не было бы в отобранія церковно-приходскихъ школъ». Такъ въ своемъ сознаніи нѣкоторые незамѣтно для самихъ себя все сводятъ къ Патріарху и этимъ, конечно, могутъ приготовить себѣ и согласнымъ съ ними большое разочарованіе.
Существуетъ также распространенное доказательство въ пользу Патріаршества въ формѣ указанія на необходимость создать отвѣтственное за Церковь лицо, котораго теперь будто бы нѣтъ. Печальное признанiе! Казалось бы, что по смыслу пастырскаго служенія, чувство отвѣтственности за Церковь должно быть присуще каждому епископу, а тѣмъ болѣе ихъ Собору. Это чувство долженъ имѣть и каждый живой и сознательный членъ Церкви. Пробужденіе и усиленіе его во всемъ церковномъ обществѣ составляетъ первую задачу нашего времени. Если же вмѣсто этого мы перенесемъ отвѣтственность за Церковь на одного человѣка — Патріарха, то это едва ли будетъ согласно съ природой Церкви и не отвѣтитъ главной современной потребности. Это можетъ заставить и епископовъ и клиръ и народъ все взваливать на Патріарха, считать его отвѣтственнымъ за все и обращаться къ нему по всякимъ вопросамъ.
Наконецъ, немало людей стремятся къ установленiю Патріаршества, потому что, говорятъ они, «Церкви нуженъ молитвенникъ и подвижникъ». Если такого молитвенника и подвижника нѣтъ въ настоящее время, то я совершенно не понимаю, почему онъ непремѣнно появится, когда одному изъ епископовъ будутъ присвоены титулъ Патріарха и особыя права въ церковномъ управленіи. Далеко не всѣ прежніе Патріархи бывали молитвенниками в подвижниками. Правда, такіе люди очень нужны, но существованіе ихъ въ Церкви вовсе не обезпечивается установленіемъ въ ней Патріаршества. Сколько было на Руси молитвенниковъ и подвижниковъ, напр., св. Сергій, св. Ѳеодосій в др., которые и безъ сана Патріарха принесли великую пользу не только Церкви, но и Государству? Поэтому стремленіе получить для Церкви молитвенника не вызываетъ необходимости учрежденія именно Патріаршества.
Всѣ соображенія, которыя мнѣ приходилось слышать, не убѣждаютъ меня въ необходимости учрежденія въ Россіи перваго епископа въ формѣ непремѣнно Патріаршества, какъ оно обнаружилось въ исторіи. По моему мнѣнію, идея перваго епископа должна быть осуществлена въ Россія въ ея болѣе чистомъ видѣ, свободномъ отъ разныхъ нерѣдко извращающихъ ее наслоеній, образовавшихся въ исторіи Византіи и древней Россіи. Устанавливая перваго епископа, нельзя унижать передъ нимъ всѣхъ другихъ, обращая ихъ въ его послушниковъ, или нарушать каноническія права епархіальныхъ архіереевъ. Нужно имѣть въ виду, что возводя кого-либо въ званiе перваго епископа, этимъ мы не увеличиваемъ его человѣческія способности и силы. Поэтому на него нельзя налагать слишкомъ много правъ и обязанностей (къ чему склонны иные), которыя первоіерархъ не въ состояніи былъ бы понести. Иначе сосредоточіе у Патріарха большого количества дѣлъ будетъ сопровождаться излишней централизаціей церковнаго управленія, а это въ свою очередь поведетъ къ возникновенію бюрократизма, какъ это происходило, напр., въ исторіи Константинопольскаго патріархата.17
Не такъ просто обстоитъ дѣло и съ титуломъ Патріарха. Конечно, титулъ самъ по себѣ имѣетъ второстепенное значеніе. Но онъ, по свидѣтельству исторіи, желающимъ можетъ давать опору для присвоенія себѣ тѣхъ или другихъ правъ, соотвѣтствующихъ величію титула; извѣстно, напр., что одинъ изъ митрополитовъ на Соборѣ 879 года назвалъ Патріарха Фотія «единыхъ пастыремъ, святѣйшимъ господиномъ и вселенскимъ Патріархомъ». Титулъ вселенскій вызвалъ большой протестъ со стороны римскихъ папъ ещё въ VI вѣкѣ, особенно со стороны св. Григорія I Великаго, чтимаго и Православной Церковью, подъ именемъ св. Григорія Двоеслова папы римскаго. Несмотря на протесты папъ и отсутствіе согласія всей Церкви, Константинопольскіе Патріархи, благодаря своему внѣшнему положенію, употребленіе титула вселенскіе мало-по-малу обратили въ обычай, а это стало затѣмъ пріобрѣтать въ ихъ глазахъ характеръ основанія для возможно широкаго распространенія его власти. Патріархъ Михаилъ Керуларій, напр., высказывалъ, что въ юрисдикціи Константинопольской каѳедры находится весь Востокъ, и даже Западъ долженъ поучаться у Константинопольскаго Патріарха, такъ какъ «не напрасно онъ носятъ титулъ вселенскаго».18
По вопросу о титулѣ для перваго епископа Соборъ долженъ имѣть въ виду 48 правило Карѳагенскаго Собора: «епископъ перваго престола да не именуется экзархомъ іереевъ или верховнымъ священникомъ или чѣмъ-либо подобнымъ, но только епископомъ перваго престола». По мнѣнію древняго толкователя Зонары, это правило установлено не для чего другого, какъ «для устраненія тщеславія и гордости и уничтоженія надменности», а другой древній толкователь Аристинъ находитъ нужнымъ пояснить, что достоинство священства у всѣхъ одно и то же, и не долженъ называться этотъ верховнымъ священникомъ, а тотъ простымъ священникомъ. Славянская Кормчая на основаніи 48 правила утверждаетъ, что первый епископъ — «не начальникъ святителямъ, ни крайній святитель, но епископъ перваго сѣдалища наречется».
Представленіе о Патріаршествѣ, какъ это и обнаружилось въ дѣйствительной исторіи, далеко не всегда совмѣстимо съ идеей первоіерарха по 34 правилу. Поэтому титулъ Патріарха, присвояемый первому епископу, можетъ и въ будущемъ дать поводъ къ надѣленію его на основаніи прежнихъ примѣровъ правами и обязанностями, не вытекающими изъ 34 правила Апостоловъ. Въ предупрежденіе этого, по моему мнѣнію, слѣдуетъ сообщить первоіерарху званіе не Патріарха, а какое-либо другое. Моральное значеніе перваго епископа, какъ видимаго центра для объединенія и для поддержанія единомыслія въ Церкви, вовсе не требуетъ выдвигать его въ качествѣ самовластнаго единоличнаго административнаго начальника, въ силу своей должности отвѣтственнаго за все въ Церкви. При рѣшеніи же Собора учредитъ въ Россіи Патріарха во всякомъ случаѣ необходимо возможно яснѣе опредѣлить его отношенія въ Собору, которому Патріархъ долженъ быть подчиненъ и суду котораго долженъ подлежать. Патріархъ не долженъ возвышаться надъ Соборомъ или даже стоять въ одинаковомъ съ винъ положеніи. Нѣкоторые Члены Собора, склонные возлагать большія надежды лишь на единоличную власть, уже теперь готовы считать Патріарха, одни не ниже, а другіе даже выше Собора. Допущеніе такой точки зрѣнія противоречитъ 34 Апостольскому правилу; она не соотвѣтствуетъ началу соборному и не должна быть полагаема въ основаніе законодательства о правахъ и обязанностяхъ Патріарха.
Не менѣе осторожнымъ слѣдуетъ быть Собору въ сопоставленіи Патріарха и оберъ-прокурора, которое дѣлаютъ иные сторонники Патріаршества, Архіепископъ Таврическій, напр., заявилъ, что и въ Сѵнодальный періодъ въ Россіи былъ Патріархъ, но только одѣтый въ свѣтское платье, — оберъ-прокуроръ Св. Сѵнода. Членъ же Собора П. И. Астровъ утверждалъ, что навожденіе, которое 200 лѣтъ держится въ формѣ сѵнодальнаго устройства управленія, сводится къ тому, что Патріарха замѣнилъ оберъ-прокуроръ. При такомъ крайне упрощенномъ и не соотвѣтствующемъ дѣйствительности взглядѣ на церковную реформу Петра возникаетъ опасность неправильнаго конструированія правъ и обязанностей, патріарха, которому многіе склонны передать все, что лежало на оберъ-прокурорѣ Св. Сѵнода. Бывшихъ оберъ-прокуроровъ можно упрекать во многомъ: въ нерѣдкомъ злоупотребленіи ими своимъ положеніемъ, какъ представителей монарха, въ стремленіи подчинить церковное управленіе интересамъ государственнымъ; но увѣрять, что они сознавали себя замѣнившими Патріарха и стремились играть ихъ роль, значитъ говорить совершенно произвольно и недостаточно ясно представлять себѣ дѣятельность оборъ-прокуроровъ. Оберъ-прокуроры являлись представителями особы государя и православнаго народа, поскольку таковымъ можно было разсматривать самого императора, какъ это обнаруживается, напр., въ исторіи Византіи. Поэтому , съ уничтоженіемъ должности оберъ-прокурора, многія ого права и обязанности должны перейти не къ Патріарху, а къ православному народу, въ лицѣ его представителей въ Высшемъ Церковномъ Управленіи, на что я обращалъ вниманіе еще въ 1905 году.19
_____________________________
1. Рукопись Н. Д. Кузнецова доставлена редактору Дѣяній только 18 (31) мая 1918 г.
2. Томъ I журналъ №13 (СПБ. 1906) и т. III, стр. 26. (СПБ. 1907).
3. Лѣтописи русск. литературы и древн. изд. Тихонравова, т. V. стр. І69; Н. Ѳ. Каптеревъ, Власть патриаршая и архiерейская въ древней Руси, стр. 45.
4. Исторія Русской Церкви, т. XII, стр. 305 (СПБ. 1883).
5. Востоковъ, Опис. рукописей Румянцовского музея. (СПБ. 1842) сборники № 376 и 247. Моленiе царю Алексѣю Михайловичу.
6. Исторія Россіи съ древнейшихъ временъ, т. ХIII, гл. I.
7. Г. Скворцовъ. Патріархъ Адріанъ. (Прав. Собеседникъ, 1912 г., февраль).
8. Н. Д. Кузнецовъ, Церковь, духовенство и я общество (М. 1905), стр. 18.
9. Н. Ѳ. Каптеревъ, Патріархъ Никонъ и царь Алексѣй Михайловичъ, т. I (Серг. Пос. 1900). гл. XI.
11. Дворцовые Разряды, I Дополнений къ т.III. стр. 110.
12. Собраніе мнѣній и отзывовъ, т. IV (М, 1886), стр. 145.
13. Отзывы епархiальныхъ архіереевъ по вопросу о церковной реформѣ, ч. I. № 10.
14. Журналъ засѣданія общаго собранія 1 іюня 1906 г.
15. Отзывы епарх. архіереевъ о церков. реф. ч. III, № 55, стр. 193.
16. А. С. Павловъ, Теорія восточнаго папизма (Прав. Обозрѣніе 1879 года, т. III, стр. 498.
17. Н. Д. Кузнецовъ, Особое мнѣніе о. Патріаршествѣ и по вопросамъ церковныхъ преобразованій, въ общее собранiе. Предсоб. Присут. Журналы его (СПБ. 1906), стр. 203— 212; его же. Забытая сторона вопроса о Патріаршествѣ. (СПБ. 1912).
18. Т. Барсовъ, Константинопольскiй Патрiархъ (СПБ. 1878), гл. III; М. Скабаланович, Разделение Церквей при М. Керуларіѣ (Христ. Чтенiе 1885 г. № 1 и 2).
19. Н. Д. Кузнецовъ, Преобразованiя въ Русской Церкви. Разсмотрѣнiе вопроса по офиціальными документамъ въ связи съ потребностями жизни. (Москва, 1905 г.).