ВОЗДВИЖЕНИЕ КРЕСТА ГОСПОДНЯ

Представьте на мгновение ту самую сцену. Голгофа. Окраина Иерусалима. Неблагополучный район, где римляне проводят экзекуции. Вонь, мухи, мародёры, делящие одежду казнимых. И среди двух разбойников – избитый, израненный, оплёванный Иисус из Назарета. Для римского легионера, пригвоздившего Его ко кресту, это рутина. Очередной бунтовщик, очередной казнённый для поддержания порядка в неспокойной провинции. Для жителей Иерусалима – либо зрелище, либо повод для злорадства. Для фарисеев – доказательство, что этот проповедник не Мессия, ибо «проклят всяк, висящий на древе» (Втор.21:23). Абсолютный провал. Крах всех надежд. Торжество зла, насилия и циничной государственной машины. Смерть.

Казалось бы, точка. Конец истории. Ученики в страхе разбежались. Мечты о Царстве Божием рассыпались в прах вместе с жизнью Учителя. Но именно здесь, в этой точке абсолютного мрака, происходит нечто, что переворачивает всё с ног на голову. Не через силу, не через революцию, не через политический переворот. А через… пустоту…

Пустоту в пещере-гробнице, куда положили Его тело. Воскресение! То, во что не могли поверить даже Его ближайшие друзья. Смерть не просто отменена – она побеждена изнутри. Орудие казни, этот инструмент позора и ужаса, вдруг становится знаком чего-то совершенно нового. Крест больше не говорит о конечности и безысходности. Крест становится мостом. Между отчаянием и надеждой. Между гибелью и жизнью. Между человеком и Богом.

А потом – Пятидесятница. Необученные, простые люди, ещё недавно дрожавшие от страха, получают неземную силу Духа. Апостолы, ученики Христа, выходят на улицы и говорят так, что крестятся тысячи. И центральной темой их проповеди становится именно этот парадокс: «Бог отцов наших воскресил Иисуса, Которого вы умертвили, повесив на древе.» (Деян.5:30). Крест из символа поражения превратился в главный аргумент Победы.

Но что же было дальше с самим Древом? А дальше – тишина. Долгая, трёхвековая тишина. Крест, обагрённый кровью Бога, был утерян. Власти, испугавшиеся этой новой, живой веры, постарались стереть саму память о нём. Его специально зарыли, засыпали землёй, а на его месте воздвигли языческое капище Венеры. Казалось, физическое доказательство должно исчезнуть.

Но вот что удивительно: первые христиане шли на смерть, не видев его, но нося его образ в своем сердце и на груди. Они шли на арены цирков, на костры, на плахи – и сила Воскресшего, победившего смерть через Крест, укрепляла их немощь. Они побеждали, не имея ни армий, ни влияния, ни этого Древа. Они побеждали верой в Того, кто обратил орудие позора в орудие спасения.

Прошли века. И вот уже сами императоры задумались о Божественной природе Распятого и Воскресшего. Константин Великий, по преданию, увидел в небе знамение – Крест и надпись «Сим победиши». И с этим знаменем он одержал победу. Власть склонилась перед тем, что когда-то презирала.

И тогда начались поиски. Возглавила их мать императора, царица Елена. По некоторым преданиям ей на тот момент было больше 80 лет. Представьте этот абсурд с точки зрения политтехнолога того времени: могущественная владычица величайшей империи приезжает в захолустную провинцию и… начинает копать землю. Ищет кусок дерева. И находит. Не один, а три креста. Как отличить? И здесь происходит то, что выбивается из любой логики: к найденным крестам по очереди подносят тяжелобольную женщину. И от прикосновения к одному из них она исцеляется. Затем – останавливают похоронную процессию, и тот же Крест воскрешает умершего.

Вот он, главный парадокс! Не империя подтверждает святость Креста, а сам Крест подтверждает свою силу, демонстрируя её поверх любых имперских амбиций. Он являет себя не через указы и декреты, а через чудо. Через исцеление. Через возвращение жизни. Власть лишь смиренно склоняется перед этим фактом.

И вот священник, встав на возвышении, воздвигает – поднимает высоко – это Древо. И народ, затаив дыхание, вглядывается в него. Не в золото и не в драгоценные камни, в которые его потом украсят. А в простую, грубую, старую древесину. И они видят в ней не поражение, а Победу. Не конец, а Начало. Не орудие казни, а знамя Жизни!

И что же мы имеем сегодня? Мы живём в эпоху, когда больших христианских империй нет. Христианство из статуса государственной религии давно уже перешло в статус личного, частного выбора. Для многих это трагедия, повод для уныния и ностальгии по прошлому. Но так ли это на самом деле? Не является ли это возвращением к той самой, апостольской модели? К ситуации, когда христианин – не представитель господствующего большинства, а тот самый человек, который, как и первые ученики, носит силу Креста не на шее в виде реликвии, а в своем сердце? Который живёт по другим, не от мира сего, законам Евангелия – посреди мира, который его не понимает и часто – презирает.

Вот он, главный вопрос к нам, сегодняшним. Мы ностальгируем по христианской империи, по внешней силе, по мощному голосу в обществе. А готовы ли мы сами, вот прямо сейчас, внутри своей собственной, маленькой «империи» – своей семьи, своего круга общения, своего рабочего коллектива – воздвигнуть тот самый Крест? То есть жить по тем принципам, которые он знаменует. Не по принципу силы, доминирования, успешности и потребления. А по принципу любви, жертвенности, доверия Богу, который способен воскресить мёртвое и обратить самое позорное – в самое прекрасное.

Оглянитесь. Уже давно вера перестаёт быть вопросом геополитики и культурного кода. Она снова становится экзистенциальным, личным выбором. Риском. Вызовом. Ты больше не прячешься за спины могущественных императоров и патриархов. Ты один на один со своим выбором. И этот выбор – каждый день. Простить ли обиду? Ответить ли добром на зло? Уступить ли там, где по мирским меркам нужно бороться и рвать своё? Проявить ли милость там, где закон предписывает суровость? Вернуть владельцу найденный кошелек полный денег? Уже сегодня общество смотрит на практическое христианство, как на безумие.

Это и есть то самое «новое жительство» (Кондак сегодняшнего праздника), о котором поёт Церковь. Его можно построить и в условиях самого жесткого внешнего давления. Его можно построить в отдельно взятой квартире, в отдельно взятой душе. Именно это и есть та самая непобедимая Победа, которую даёт Крест. Не победа над внешним врагом, а победа над хаосом и тьмой внутри себя. Победа над грехом, победа над собственным эгоизмом, гневом, унынием и в конце концов над смертью!

И здесь мы возвращаемся к вопросу, который неизбежно возникает: а куда же делись те великие империи, которые поднимали этот Крест как своё знамя? Византия, могучая и блестящая? Святая Русь, царская Россия? Почему они рухнули, несмотря на все молитвы и песнопения? Неужели Бог их не услышал?

Услышал. Но Он не может спасти нас против нашей воли. Он не может спасти нас от нас самих. А история этих империй – это история медленного, но неуклонного предательства самих себя. Это история того, как внешнее величие, золото куполов и мощь армий стали важнее внутреннего содержания. Как «сим победиши» превратилось из девиза смиренного упования на Бога в лозунг национальной исключительности и политической экспансии. Гордыня незаметно подменила собой веру. Вместо того чтобы нести миру жертвенную любовь Распятого, империи часто несли ему меч. И Крест, который был орудием спасения, стал восприниматься как знак карающей власти. Это был крах не идеи, а людей. Крах живого чувства Бога, подменённого государственной обрядностью. Да, это звучит сегодня странно. Но, давайте попробуем создать собирательный образ человека из тех империй на пике их крушения. Кто расстрелял царскую семью? Кто встал под красные знамена? Кто рушил храмы, скидывал колокола и расстреливал духовенство? Кто присягал новой, безбожной власти? Крещеные люди. Люди у которых от веры осталась лишь скорлупа, а внутри была пустота. Чему удивляться, если буквально недавно наша страна была свидетелем такого краха.

Но врата ада не одолеют Церковь. Как бы кто не тужился, какой бы очередной Хрущев не обещал «показать последнего попа по телевизору», Церковь не умирает вместе с империями. Она, как та самая царица Елена, уходит с высоких трибун и спускается в раскоп – к основам. К тому, с чего всё начиналось. К одинокому человеку, стоящему перед выбором: жить по законам мира сего – или по закону Евангелия.

Сегодня у нас нет империи. Есть ее обрывки, островки, но самой империи нет. И, может быть, это милость Божия. Потому что теперь ничто не мешает нам увидеть Крест таким, каким он был изначально – без позолоты, без государственных флагов с крестами, без всего этого исторического багажа. Увидеть его как личный вызов. Как вопрос, обращённый лично ко мне и к тебе.

Что для тебя Крест? Символ прошлой национальной славы, по которой можно ностальгировать? Или же орудие твоего личного преображения? Готов ли ты к тому, что путь за ним – это не путь к временным победам, а путь смирения, путь вглубь себя, на свою собственную, внутреннюю Голгофу? Готов ли ты позволить ему умертвить в тебе твой грех, твою гордыню, твое «я» – чтобы ожила твоя душа?

Сила Креста не в том, чтобы освящать имперские амбиции. Его сила – в том, чтобы воскрешать мёртвых и телом и душой. И сейчас он ждёт не того, кто будет им размахивать как флагом, а того, кто, как тот кто найдя его приложил к мертвецу и мертвец ожил, приложит его к мёртвым местам своей жизни. К своей окаменевшей обиде, к своему умершему сердцу, к своим похороненным надеждам. И увидит чудо!

Вот он, наш выбор. Мы можем, как та старая империя, пытаться воздвигать Крест над миром, пытаясь завоевать его. А можем позволить Кресту воздвигнуться внутри нас, чтобы победить тот мир, который мы носим в себе. Мир страха, злобы и отчаяния.

И тогда, даже если вокруг всё будет рушиться, эта победа останется с нами. Нерушимой. Потому что она дарована не нами, а Им. Тому, Кто добровольно взошёл на Крест, чтобы мы могли жить!

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»