МОЛЧАНИЕМ БОГ ПРЕДАЕТСЯ РЕЖЕ, ЧЕМ СЛОВОМ

В церковной среде, то и дело слышится фраза: «Молчанием предается Бог». Слова эти, некогда произнесенные свт. Григорием Богословом в похвальном слове Афанасию Великому, сегодня, увы, часто переворачивают с ног на голову. Слова-то правильные, золотые слова. Но горько видеть, как звучат они порой из уст тех, чье недовольство жизнью и жажда осуждения превращают их в вечных копателей в грязном белье духовенства, включая епископат.

«Молчанием предается Бог!» – восклицают правдокопатели и борцы за чистоту, тыча пальцем в язвы и болячки нашей Матери Церкви. Только вот человек, впервые произнесший эту грозную фразу, был не просто святым богословом. Он был чудотворцем. Он не мог молчать, как ветхозаветные пророки, через которых говорил Сам Бог. Его слово, будь то наставление или даже обличение, было не только огнём, попаляющим скверну, но и согревающим души. Люди, слышавшие его, осенялись такой благодатью, что чудо покаяния совершалось буквально на глазах, в самой глубине сердца. Что же сказать о тех, кто, не имея в своей жизни и тени христианского подвига, ни капли той благодати, (что и дает право на подобный суд), с таким пафосом поднимает знамя с этими святыми словами? Да, «молчанием предается Бог». Но нередко Он предается теми, кто, пожалуй, лучше бы… молчал…

Вот он, парадокс нашего времени! Святое оружие – в руках тех, кто сам не прошел никакой духовной школы, не знает ни тяжести этого оружия, ни его цели. Слово, рожденное в огне подвига и любви к Церкви, превращается в камень, который бросают в своих же братьев и пастырей. А ведь Григорий Богослов обличал ересиархов, губящих души, а не сплетничал в трапезной о недостатках патриарха и епископов! Его обличение было врачеванием, а не какой-то церковной разборкой.

Почему же так происходит? Может, потому, что кричать «Предается Бог!» гораздо проще, чем увидеть бревно в своем глазу (Мф. 7:3-5)? Легче спрятаться за громкой фразой о «предательстве молчанием», чем заставить замолчать свой собственный язык, когда он злословит, осуждает, сеет рознь. Разве это не то самое молчание, о котором мы должны были бы позаботиться в первую очередь, прежде чем что-либо говорить? Молчание собственного греха…

Святитель Григорий имел право на суровое слово. Но это право было куплено годами молитвенного подвига, слезами покаяния, борьбой со страстями, глубоким знанием Бога не по книгам только, а по опыту сердца. Его слово было тяжелым, как молот, разбивающий скалу (Иер. 23:29), потому что за этим словом стояла его жизнь, принесенная Богу. Что стоит за словом современного обличителя? Часто – лишь его обида, его амбиции, его потребность осуждать, быть «правым» и замеченным.

Это не значит, что о грехах и проблемах в Церкви нужно молчать! Нет! Но подлинное обличение рождается не из злорадства или недовольства, а из боли любви. Как боль матери, которая строго говорит заблудшему сыну правду – не чтобы унизить, а чтобы спасти. И главное – начинается это обличение всегда с себя. Сначала – вздох о себе. Потом, если нужно и если дано будет право Духом Святым – слово брату. И это слово будет не камнем, а рукой помощи, протянутой из глубины собственного покаяния и опыта борьбы.

Так что, да: «Молчанием предается Бог». Но еще страшнее, когда Его предают неправильным словом. Словом без любви, без святости, без личного подвига. Словом, которое не созидает, а разрушает; не врачует, а ранит; не ведет ко Христу, а отталкивает от Него.

Может, прежде чем кричать о предательстве других, стоит спросить себя: а не предаю ли я Бога своим собственным, необузданным, неосвященным словом? Не лучше ли мне, грешному, иногда… просто помолчать и поплакать о себе?

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»