МИЛОСТЫНЯ: ВСЕМ ЛИ ПРОСЯЩИМ ПОДАВАТЬ?

Есть горькая, выстраданная народная мудрость: «не дай человеку умереть, и он не даст тебе жить». Слышали такое? Со стороны звучит цинично. Ведь нас с детства учили: «Просящему у тебя дай» (Мф. 5:42). Где же правда? Но давайте вдумаемся. Является ли эта поговорка призывом к жестокости или это — диагноз, поставленный самой жизнью. Ты спасаешь тонущего, а он, в панике, хватается за тебя и топит, чтобы глотнуть воздуха самому. В этот момент ты превращаешься из спасителя в средство для выживания, причем с риском для собственной жизни. Ты уже не просто помогаешь — ты взваливаешь на свои плечи чужую жизнь со всеми ее проблемами. Ты не даешь человеку умереть, а он, по сути, отбирает у тебя твою собственную жизнь. Это и есть та самая «стандартная» ситуация, то самое «хамство погибающих». С этим сталкивается каждый, кто пытался помочь по-настоящему, а не для галочки.

Ярче всего это видно на примере бездомности. Сердце сжимается при виде человека на дне. И рука сама тянется не просто дать денег, а решить проблему кардинально: помочь с жильем, восстановить документы. Кажется, вот оно — настоящее христианское дело. А на деле? Через полгода тот же человек снова на улице.

— Где квартира?
— Продал.
— И где деньги от продажи?
— Пропил.

«Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6). В нашем случае, святыня — это милосердие, а жемчуг — наши ресурсы. И когда их вручают тому, кто не способен их принять, происходит страшное: они не просто пропадают — они делают только хуже. Вот он, суровый урок: милостыня без рассуждения рискует стать соучастием в зле.

Но как отличить того, кто упал, от того, кто решил лечь? Эту разницу мы часто не хотим видеть, ослепленные благородным порывом. Хочу рассказать историю из своей жизни, двадцатилетней давности. Ко мне обратилась девушка, занимавшаяся древнейшей профессией, с душераздирающим рассказом: маленький ребенок, девочка полутора лет, отец исчез, она в долговой яме у бандитов, которые ей угрожали, и она вынуждена отдавать им огромные ежедневные суммы. Заработать столько честным путем, уверяла она, было невозможно. Она так ярко и убедительно все описывала, так клялась в своем желании вернуть женскую честь и выбраться из этого ада, что я не смог остаться в стороне.

Я обратился в один фонд, которым руководил мой друг. Его история тоже тронула. В итоге мы сделали вот что: выплатили долг бандитам, погасили ее задолженность за старую квартиру, а затем сняли для матери с ребенком хорошую однушку, оплатив аренду на три месяца вперед. Закупили полный холодильник еды и оставили денег на первое время. Казалось, мы создали все условия для воскресения к новой жизни, дали ей шанс встать на ноги. Когда я поделился этой историей с отцом Геннадием Заридзе, он лишь покачал головой: «Вы дураки, что ли? Вы еще ничего не понимаете». И, увы, он оказался прав. Мы тогда действительно ничего не понимали.

Прошло полтора месяца, и мне позвонила женщина, представившаяся хозяйкой ее прежней квартиры. При встрече выяснилось, что это была ее подруга — та самая, в чьей квартире на проспекте Революции наша «подопечная» и работала, делясь с ней доходом. Совесть подруги, видя масштаб нашей помощи, не выдержала и она решила «вскрыть схему». Оказалось, что девушка не просто водила туда клиентов, но и жила там же. А самое чудовищное — ее полуторагодовалая дочь часто находилась в той же комнате во время «работы», а порой и на одной кровати. Долг перед бандитами был реальным, но возник он за потерянную партию наркотиков. Получив новую квартиру, она пошла на циничный шаг: потребовала у хозяев вернуть ей деньги за три месяца вперед, которые мы уже внесли, а затем съехав мгновенно вернулась к прежнему ремеслу.

Но главной причиной звонка стала не афера, а судьба ребенка. Подруга, купая девочку, заметила, что та плачет от боли при подмывании. Осмотрев малышку, она с ужасом предположила, что кто-то из «клиентов» мог надругаться над ребенком. Сложив это с тем, что мать нередко валялась пьяной на полу, она поняла: молчать больше нельзя. Если бы не ее беспокойство о малышке, эта «гениальная» схема наживы на доброте так и не раскрылась бы.

Увы, отец Геннадий оказался прав. Мы обратились в органы опеки. Была проведена проверка, медики осмотрели ребенка и подтвердили самое страшное. Итогом стало лишение родительских прав. Что стало с матерью и дочерью потом — я не знаю.

Эта история стала для нас суровым уроком. Наши благие намерения и вложенные средства стали лишь топливом для этого ада. Мы тщетно пытались залатать дыры в ее внешней жизни, оставаясь слепыми к тому, что душа ее была не просто пуста — она была мертва.

И апостол Петр ставит точный духовный диагноз: «С ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья идет валяться в грязи» (2 Пет. 2:22). Мы можем человека «вымыть» — одеть, накормить, дать крышу над головой. Но если его воля не изменилась, он, как тот пес, вернется к своей блевотине. Как вымытая свинья — в свою грязь. В этом свете наши квартира, деньги и продукты и оказываются тем самым «жемчугом» из Евангелия (Мф. 7:6), который вымытая свинья лишь попирает ногами. А мы, дающие, оказываемся «растерзаны» — осознанием собственной наивности, чувством вины и разочарованием.

Так что же делать? Закрыть сердце? Нет. Выход — в рассуждении, в умении отличать помощь от содержания. Помощь — это дать голодному рыбу, чтобы он не умер сегодня, и удочку, чтобы он мог кормиться завтра. Но если он отказывается от удочки, требуя, чтобы его кормили постоянно, — это уже содержание, спонсорство падения. Как говаривал владыка Андрей (Тарасов): «Дай человеку удочку, а не рыбу. А если он не хочет брать удочку, то, давая ему рыбу, вы пособствуете греху тунеядства».

Помочь — значит дать человеку возможность самому нести свой крест, а не взваливать его на себя. Порой самое милосердное — это не деньги, а работа, возможность, шанс оттолкнуться от дна на котором человек оказался. Владыка Андрей при мне не раз вручал лопату пришедшим в Благовещенский собор нищим: «Почисть снег, и я дам тебе нужную сумму». Реакция просящих была лучшим диагнозом. «Не хочешь? Что ж, тогда и денег нет». Это не жестокость, а уважение к свободе выбора и трезвая оценка намерений. Вы не представляете, сколько грязи выливали на владыку в ответ: «Я в Церковь пришел, а вы меня работать заставляете! Просто дайте денег!» Одна из частых фраз была: «Попы вообще оборзели!». Впрочем, справедливости ради, нужно сказать, что были и те, кто с радостью и лопату брал и еще работы просил.

Апостол Павел говорит: «Обновляйтесь духом ума вашего» (Еф. 4:23). Суть в том, что проблема не в отсутствии жилья, а в духе ума, который не обновлен. Можно вручить ключи от квартиры, но если внутренний дом — душа — пуст, лишен воли и порядка, то все рухнет. Это как в притче Христа: «Когда нечистый дух выйдет из человека… тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя… и бывает для того человека последнее хуже первого» (Мф. 12:43-45). Вот что происходит! Мы помогаем «вымести» и «убрать» внешнюю жизнь, но если внутренний дом остается пустым, не занятым Христом, верой, ответственностью, то дух саморазрушения вернется с семью другими. И последнее будет хуже первого.

И здесь мы подходим к главному различию. Есть люди, попавшие в беду, но сохранившие внутренний стержень, волю и разум. Они упали, но хотят подняться. Такому человеку нужна не рыба, а удочка, и он часто сам об этом просит. Наш долг — дать ему удочку. Такой человек устроится хоть дворником, хоть разнорабочим, будет таскать мешки, мести улицы. Унизительно? Нет. Это — путь вверх, шаг за шагом. Через труд, через пот и смирение собственного «я» человек возвращает себе самоуважение. Через несколько лет такой человек не просто встанет на ноги, но и сам сможет помогать другим. Его проблема была в обстоятельствах, а не в нем самом.

Но как же быть с заповедью «Просящему у тебя дай» (Мф. 5:42)? Этот вопрос ведет нас в самую суть разумного милосердия. Ведь просящий просит на что-то конкретное, и здесь необходимо рассуждение. Уже первые христиане в «Учении двенадцати Апостолов» (Дидахе) давали ответ: «Пусть запотеет милостыня твоя в руках твоих, прежде чем ты узнаешь, кому даешь» (Дидахе, гл. 1). Это призыв к тому, что милостыня должна быть трудовой, осознанной. Прежде чем дать, нужно «попотеть» — разобраться, кому и зачем ты даешь. Это не отмена милостыни, а возведение ее на правильную высоту.

Святые отцы развивали эту мысль. Святитель Василий Великий в IV веке учил: «Нужна опытность, чтобы различить истинно нуждающегося и просящего по любостяжательности. И кто дает угнетенному бедностию, тот дает Господу… а кто ссужает всякого мимоходящего, тот бросает псу, который докучает своею безотвязностию, но не возбуждает жалости своею нищетою». Обратите внимание: давать без разбора — все равно что бросать псу. Это прямое созвучие со словами Христа о метании бисера (Матф.7:6).

А вот мнение святителя Тихона Задонского, звучащее удивительно современно: «Те нищие, которые могут трудиться… но не хотят… и хотят чужими трудами питаться. Эти сами в своей нищете виноваты; они не утешения, а суда Божия, как тунеядцы, ожидать должны». Он прямо указывает причину: нарушение заповеди о труде — «в поте лица твоего будешь есть хлеб твой» (Быт. 3:19).»

И, наконец, книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, дает твердое основание: «Давай благочестивому, и не помогай грешнику» (Сир. 12:4). «Благочестивый» — тот, кто стремится к добру, кто упал, но хочет подняться. «Грешник» — тот, кто сознательно упорствует в паразитизме. Помогая первому, мы поддерживаем добро. Помогая второму, становимся соучастниками его греха, как и учил владыка Андрей.

Бог не играет с нами. Он дает ясные заповеди, в том числе о милосердии, но вместе с ними — рассудок и ответственность. Он спросит с нас не только за сумму, но и за то, как мы подали: с умом или без? Во спасение души ближнего или в потворство его страстям?

Что же делать на практике? Выход — в личном участии. Деньги давать стоит в крайних случаях. Если есть время — потратьте десять минут, сходите с человеком в магазин за едой, в «секонд-хенд» за одеждой. Это и будет та самая «запотевшая» в руках милостыня. Если времени нет и подаете «на всякий случай», пусть сумма будет небольшой. Но даже тут важно внутреннее рассуждение: я подаю не для финансирования чьего-то падения, а чтобы исполнить заповедь и сохранить сердце открытым для истинной нужды.

В Евангелии сказано: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10:16). Простота — это наше сердце, готовое откликнуться на боль. Мудрость — это разум, призванный направить помощь туда, где она исцелит, а не усугубит болезнь.

Мы должны перестать видеть в милостыне способ «откупиться» от совести, некий духовный налог. Настоящая помощь — не безликая транзакция: «я бросил сто рублей — делай с ними, что хочешь». Нет. Это — вовлеченность. Пусть на пять минут. Это — встреча взглядов и простой вопрос: «Ты голоден? Пойдем, я куплю поесть». В этот момент вы помогаете не «бомжу», а человеку. Вы даете ему не деньги на саморазрушение, а хлеб для жизни.

Нужно научиться проводить четкую грань между помощью и содержанием. Помощь — это дать удочку и научить ловить рыбу: накормить, согреть, предложить работу, дать контакты социальной службы. Содержание — это финансировать деструктивный образ жизни, быть личным спонсором тунеядства. Помощь возрождает. Содержание — хоронит заживо, лишая последних стимулов к борьбе.

И, наконец, главное. Мы должны верить. Но не в человеческую пассивность, а в силу духа, в образ Божий в каждом, даже самом падшем. Верить, что у каждого есть потенциал подняться — но только если он САМ захочет. Наша задача — не нести его на себе, становясь загнанным носильщиком. Наша задача — подать твердую руку, дать опору, чтобы он САМ встал на ноги. Чтобы он почувствовал вкус не только к хлебу, но и к собственному достоинству, обретенному в труде.

Анатолий БАДАНОВ
администратор миссионерского
проекта «Дышу Православием»