Отношение Ватикана к Православию за последние 30 лет | Дышу ПравославиемДышу Православием

ДЕЯНИЯ СОВЕЩАНИЯ ГЛАВ И ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ АВТОКЕФАЛЬНЫХ ПРАВОСЛАВНЫХ ЦЕРКВЕЙ В СВЯЗИ С ПРАЗДНОВАНИЕМ 500-ЛЕТИЯ АВТОКЕФАЛИИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Доклад профессора Бухарестского богословского факультета д-ра Феодора Попеску: «Отношение Ватикана к Православию за последние 30 лет»

Святейший Патриарх Алексий (по возобновлении заседания после перерыва): Согласно нашему решению мы будем председательствовать по очереди. Мы просим Католикоса-Патриарха Грузии приступить к председательствованию.

Святейший и Блаженнейший Католикос-Патриарх Каллистрат: Слово для доклада от Румынской Церкви на тему «Отношение Ватикана к Православию за последние 30 лет» предоставляется профессору Бухарестского богословского факультета д-ру Феодору Попеску. Доклад на русском языке прочтет доцент Московской Духовной Академии Н. П. Доктусов.

Доцент Н. П. Доктусов: Ваши Святейшества, Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства, Ваши Высокопреподобия, отцы и братья!

Позвольте предложить Высокому Досточтимому Собранию доклад д-ра Феодора Попеску, профессора Бухарестского богословского факультета, на тему: «Отношение Ватикана к Православию за последние 30 лет» (читает доклад, представленный в письменном виде).

Деятельность папства продиктована вообще той великой идеей, которую создали себе римские епископы в отношении своего авторитета и своей миссии во всем мире.

Папа, считая себя наместником Христа на земле и верховным начальником, в силу божественного закона, полагает, что он имеет и юрисдикцию и власть над всем христианством, равно как и потенциальный духовный авторитет над целым миром. По сознанию папства, все христиане, даже те, которые не принадлежат к Римско-католической Церкви, подвластны по закону Римскому епископу, в силу крещения, которое они приняли.

В то же время папа полагает, что имеет право и верховную власть над всеми душами на земле на основании данной ему миссии, как преемнику апостола Петра, крестить все народы и руководить ими.

Идеал папства можно выразить словами: распространение и господство, т. е. распространение Римско-католической Церкви во всем мире, христианском и нехристианском, под верховным главенством Римского-епископа, считающего себя единой, видимой главой Вселенской Церкви.

Римская идея распространения «католичества» и главенства папы, возникшая в средние века, и доныне вдохновляет религиозную деятельность и политику Ватикана в его отношении к остальному миру. Папство добивалось осуществить ее всеми средствами, церковными и мирскими, и хотя в своем стремлении к завоеваниям и господству оно наталкивалось на препятствия и сопротивления со стороны некоторых монархов, народов и самой Церкви, оно не отказалось от своей монархо-теократиче-ской программы, которая состоит в объединении христианства и всего мира в единое христианское тело (организм) под действительным главенством Верховного Первосвященника, как толкуют в Риме слова Спасителя относительно «единого стада и единого Пастыря».

Этот римский империалистический идеал постоянно побуждает папскую церковь к пропагандистской деятельности, делая ее властной, воинствующей и стремящейся к уловлению душ, не имеющей себе равной в мире. К этому идеалу она настойчиво стремится в двух направлениях: путем совращения христианского некатолического мира и путем подчинения остальных Церквей Риму. Объединение христиан является еще более желательным, так как оно облегчило и ускорило бы обращение нехристиан.

Программа папской деятельности уже не выражается в наше время в словах великих средневековых пап, каковыми были Иннокентий III и Бонифаций VIII. Теперь она приспособлена к новым обстоятельствам, имея характер более религиозный и менее католический. Таким образом, будучи как будто согласованной с христианскими заданиями папства, программа эта остается все же в действительности непрестанным напряженным стремлением привести в ограду Рима всех христиан, в первую же очередь православных.

Хотя папство потеряло свою государственную территорию, служившую ей основанием для сохранения политической власти, но взамен ее оно приобрело большой церковный авторитет. Знаменателен тот факт, что именно в тот момент, когда государство папское исчезало, в период объединения Итальянского королевства, тогда за Римским епископом признаются самые большие прерогативы, к которым он стремился — абсолютное главенство и непогрешимость, провозглашенные на Ватиканском соборе в 1870 г. и ставшие кульминационным пунктом развития идеи папской власти.

С тех пор папство обладает наивысшим церковным титулом и полнотою духовной власти; с того момента оно решительно устремилось по пути развиваемой им в настоящее время деятельности, которая ознаменовалась именами всех преемников Пия IX, во главе со Львом XIII (1878—1903), при котором папство вступило в XX век вполне сплоченным и укрепленным.

Начиная с этого времени, папы следовали по пути, открытому Львом XIII. Правда, некоторые методы и идеи отчасти изменились; но главнейшие из них остались в силе и они вдохновляют его преемников доселе. Это подтверждается как в области церковной, так и в политической деятельности новейшего папства, в особенности по отношению к Православной Церкви.

Действительно, две руководящие идеи понтификата Льва XIII были усвоены и осуществлялись его преемниками: обеспечение для Ватикана уважения и поддержки государств и подготовка объединения всех Христианских Церквей под его высоким авторитетом. Объединение с Православной Церковью в особенности было главной задачей папы Льва XIII. Все последующие папы до Пия XII —Пий X (1903—1914), Бенедикт XV (1914—1922), ПийXI (1922—1932) —являлись унионистами, как и он. Распространение католичества на Востоке и воссоединение Церквей стало, таким образом, целью, которая наследовалась от одного папы другим и передавалась, выражаясь в стремлении их всех подчинить себе каким угодно образом Православную Церковь. Само же «воссоединение» понималось именно, как подчинение Ватикану.

СОВРЕМЕННОЕ ПАПСТВО И ПРАВОСЛАВНЫЙ ВОСТОК

Православный Восток, действительно, является самым главным участком на римско-католическом миссионерском фронте. Папство верит, что из всех Церквей Православная воссоединится скорее и легче с Римом, потому что Православная Церковь стоит ближе всего к Римско-католической по своему учению, устройству и богослужению, имея одну общую с ней жизненную основу и одно христианское предание, а также потому, что православные народы находятся вообще в таком политическом и культурном состоянии, которое как будто благоприятствует сближению с Римом, так как среди этих народов находится значительное число униатов, которые развивают деятельность в пользу соединения всех с Римом.

Поэтому одновременно с большим воодушевлением, которое наблюдается в области миссионерской деятельности, начатой в прошлом веке при папе Григории XVI (1831—1846), особое внимание уделяется и «обращению» православных. При его преемнике папе Пии IX (1846— 1878) оживленная деятельность развивалась на Востоке; он призывал своей энцикликой «Ad orientalis» (от 6 января 1848 г.) всех православных к воссоединению с Римом. Он не постеснялся даже пригласить их на Ватиканский собор, на который звал также и протестантов. Лев XIII продолжал это дело и еще сильнее призывал православных к воссоединению как посредством энциклик, так и вообще путем своей унионистской деятельности и пропаганды. Великий папа отдавал себе отчет, что воссоединение не может быть осуществлено в его время, но верил, что оно станет возможным в недалеком будущем. Он говорил, что единение Церквей будет достижением XX в. Его преемники подвизались с тем большим рвением на пользу объединения, поскольку верили, что для этого уже настало время.

В наш век деятельность Ватикана в деле воссоединения действительно была возобновлена и развивается с возрастающим интересом и вниманием по отношению к православным, благодаря создавшимся условиям после первой мировой войны (1914—1918). Эта война принесла значительные политические перемены в положении православных народов, чем папство воспользовалось и прибегало ко всем средствам и методам, чтобы приблизить к себе православных. Папы Бенедикт XV и Пии XI осуществление этой идеи считали для себя главнейшей задачей своей деятельности. В особенности Пий XI верил, что ему предназначено Провидением осуществить объединение Церквей. Унионистская идея этого папы-миссионера, «Papa missionario», или «папы-объединителя», соответствовала той высокой концепции, которая была выражена в энциклике «Quam Primas» от 11 декабря 1925 г., в которой, говоря о царственном служении Иисуса Христа, Пий XI излагает принципы папской «иерократии», что вполне подтверждает величественную идею распространения и господства, лежащую в основе римской церковной деятельности в мире. Отношения обоих пап, Бенедикта XV и Пия XI, к Православной Церкви в достаточной мере доказывают, что она за последние 30 лет стала главным предметом миссионерской пропаганды Ватикана. Политические события и перемены, вызванные ими за это время, доставили этим двум папам много забот, но и создали много иллюзий относительно объединения с православными. Энергично обходя трудности и препятствия, они пытались воспользоваться благонриятными обстоятельствами в целях своей религиозной политики.

Известно, что в интересах Ватикана на Востоке во время первой мировой войны победа центральных держав была выгоднее, чем победа союзников. Бенедикт XV полагал, что Германия и Австро-Венгрия обеспечат триумф римо-католичества над Православием. Разрыв сношений между Ватиканом и французским правительством, вследствие проведенного закона отделения Церкви от государства (1904—1905), сблизил Ватикан с Германией. Что же касается Австро-Венгрии, то она считалась самым подходящим и необходимым государством в интересах римо-католичества в центре, на востоке и юго-востоке Европы. Эти две империи представляли на Востоке «барьер» пред лицом Православной Церкви, поддерживаемой Русской империей. Победа союзных государств — Франции, Англии и России, к которым присоединилась Италия, находившаяся в натянутых отношениях с Ватиканом, и «схизматическая» Румыния — означала для папы победу Православия при посредстве России, победу англиканства при посредстве Англии и победу антиклерикального лаицизма при посредстве Франции. Все эти силы были враждебны римо-католичеству.

Но когда революция в России привела к падению царизма и к перемене политического режима (1917), надежды Ватикана вновь воспрянули больше, чем когда-либо, так как в Риме рассчитывали, что одновременно с царизмом, политическим покровителем Православия, исчезло с пути самое важное препятствие к объединению Церквей. Бенедикт XV предпринял тогда весьма интенсивную деятельность в этом направлении. Он поспешил создать конгрегации для Восточных Церквей19 и папский Институт для научного исследования Востока, которые должны были работать специально в целях воссоединения, и, кроме того, старался политическими и религиозными средствами приблизить к себе русских, которых, по его расчетам, легче было привлечь к единению.

Помимо положения в России Ватикан еще весьма интересовался состоянием Турции и Константинопольской Патриархии. Однако «сепаратный» мир, заключенный Россией, рассеял опасение Ватикана, что Православие утвердится в Константинополе при посредстве русских. Но вот новое событие принесло папам другие заботы: война между греками и турками. Вначале благоприятная для греков (1921), она открывала им перспективы для их утверждения в Константинополе, т. е. в самом центре Православия, но в то же время и в центре пропаганды Рима на Христианском Востоке. Папство заручилось в этом центре поддержкой и политическим влиянием Франции, как покровительницы римо-католиков на Востоке, а также непосредственными связями с Турцией, начиная с папы Пия IX. Но утверждение греков в Константинополе закрепило бы и положение Вселенской Патриархии и парализовало бы папскую пропаганду на Православном Востоке. Поэтому «панэллинизм» Венизелоса сильно беспокоил Ватикан. Поговаривали даже о созыве общего (всеправославного) собора, который должен был состояться в освобожденной Святой Софии. Более того, англичанин Давид Дэвис предлагал перенести местопребывание Лиги Наций из Женевы в Константинополь. Духовный центр Православия приобретал, таким образом, многое из прежнего своего величия и влияния, что не нравилось папскому Риму.

Беспокойство Ватикана тем более возрастало, что в другом восточном центре христианства — Иерусалиме, благодаря военной оккупации 1917 г., закрепились англичане, которые пользуясь мандатом Лиги Наций, стали протекторами Палестины и в то же время поддерживали греческую политику в Константинополе. Они усиливали влияние англиканства на Востоке и поддерживали Православие, помогая грекам в их войне с турками, в то время как последним оказывали помощь французы в их борьбе против греков и английской политики.

В римско-католической печати отрицали, что Ватикан желал победы турок и что он будто бы выразил свое удовлетворение по поводу поражения греков, выраженное в телеграммах, которыми обменялись государственный секретарь кардинал Гаспари и Мустафа Кемаль-паша (1922); точно также отрицали, что Ватикан выступил на мирной конференции с предложением не удовлетворять просьбы греков о возвращении православию храма Св. Софии.

Но так как известны интересы и действия Ватикана на Православном Востоке, а также и чувства, которые он питает по отношению к грекам, можно с уверенностью утверждать, что папский Рим не желал, чтобы Св. София вновь стала православным храмом, и что его радовала победа турок, подобно тому, как он сожалел, когда им были продиктованы тяжелые условия Севрским трактатом (1920).

Речь шла о турках или о православном государстве, будь оно русское или греческое, в Константинополе, и в интересах Ватикана было предпочесть турок, не-христиан. Ватикан рассчитывал, что в пределах Турецкой республики, ставшей современным светским государством, в котором был упразднен калифах (1923) и в котором Вселенская Патриархия потеряла много важного для нее, пропаганда римского католичества будет более легкой и более плодотворной, нежели раньше.

Однако политика нового турецкого государства не оправдала ожиданий Ватикана. Наоборот, светский кема-листский режим предпринял антихристианские меры, которые затрагивали и римско-католических миссионеров. Подобные меры, последствия которых Ватикану не удалось ослабить в отношении его агентов в Турции, создали для Православной Церкви очень тяжелое положение. Большинство православных христиан вынуждено было покинуть территорию Турецкой республики, где оно подвергалось преследованиям (1922). Духовенству было запрещено ношение духовной одежды вне храма (1934) и только с большим трудом было сделано исключение для Вселенского Патриарха, за которым было оставлено право носить духовное одеяние и вне пределов своей резиденции, находящейся в Фанаре. Турецкая печать требовала даже, чтобы корреспонденция Вселенской Патриархии проверялась цензурой при Министерстве иностранных дел. Одно время представители власти и периодическая печать даже отказывались именовать Патриарха обычным его титулом, называя его в насмешку «баш-папас», т. е. глава, или начальник попов. Вселенский Патриарх был лишен и звания «этиарха», т. е. светского главы и представителя православного населения, каковое звание он сохранял за собой с самого падения Константинополя (1453). В то же время турецкие власти признавали и поощряли мятежного священника «папаса Евфимия», который, организовав схизматическую общину, первоиерарху Православной Церкви чинил всякие неприятности.

Когда Мелетий IV Метаксакис (умер в 1936 г.) был вынужден покинуть патриарший престол (1923), а Патриарх Константин VI сослан был после короткого правления Церковью, и возникла мысль о переводе Вселенской Патриархии в Грецию, тогда в римско-католическом лагере полагали, что Вселенскую Патриархию можно считать упраздненною. Вместо того, чтобы сожалеть об этом, римо-католики выражали свою радость и надежду, что твердыня Православия передается папской церкви.

Итак, в Риме полагали, что существование и роль Вселенской Патриархии закончилась и что вопреки желанию руководителей Православной Церкви объединяться с другими церквами верующие были более расположены к сближению с Римом. Но эта иллюзия, создавшаяся на страданиях Православной Церкви, столь же стара, как и сама схизма.

Так закончила свое существование институция, которая насчитывала 17 столетий. Великая Церковь Христова, как она сама себя называла при Григории VII, преемнике Мелетия, не имела других верующих, кроме греков, еще оставшихся в Турции, число которых ежедневно уменьшалось. В Риме некоторые склонны были видеть в падении Константинопольского Патриархата нравственное освобождение и неминуемый близкий конец греческой схизмы. Этот тяжелый момент рассматривали и как указание свыше о скором возвращении греков к католической вере. Мелетий помышлял о созыве собора Греческой Церкви совместно с Англиканской Церковью. «Но наши братья, еще отделенные от Церкви, наоборот, устремляют свои взоры к собору, подготовляемому Пием XI, собору католической церкви, который будет вне интриг человеческой политики».

Это заявление весьма характерно для унионистского мировоззрения римо-католичества.

Но то, что более всего поддерживало надежды Ватикана в отношении присоединения православных, это то, что Православная Церковь переживала большие затруднения и кризисы. Всем известно мнение Римско-католической Церкви, что Православная Церковь близка к упразднению, к слиянию с протестантством, или даже может быть поглощена исламизмом, если она не соединится с великой папской церковью, которая имеет прекрасную мощную организацию. Воссоединение с католичеством пропагандистами Рима считается единственным средством для перемены существующего положения и для спасения Православной Церкви; в противном случае ей угрожает гибель. Поэтому Ватикан выжидает событий, толкует их и пользуется ими в своих конфессиональных и империалистических интересах, делая из текущих политических и социальных перемен выводы церковного характера. Воссоединительная (унионистская) политика папства многого ожидает от «бедствий» Православия, которые, как принято у них думать, заставят православных подчиниться папе.

Ватикан все более настойчиво проявляет заботы «спасти» Православную Церковь, ибо ему кажется, что она пытается искать помощи у других. За последние 30 лет она завязала более тесные сношения с англиканами и старо-католиками. Греческая делегация посетила Англию и Америку в конце первой мировой войны, а после этого англо-американская комиссия с целью исследования положения посетила Восток в 1919 г., а в Константинополе и Ламбете положено было начало сближению и сотрудничеству между этими двумя Церквами в 1920 г. Мелетий IV Метаксакис признал после этого действительность англиканских рукоположении, сначала как Патриарх Константинопольский (в 1922 г.), а затем и как Патриарх Александрийский. Такие же признания были сделаны и Церквами Иерусалимской и Кипрской.

В то же время Православные Церкви были приглашены и организацией экуменического движения к участию на его конгрессах и конференциях и к сотрудничеству в деле сближения христиан и установления братства народов при посредстве Церкви.

Православие принимает участие не только в работе других организаций, но и само предпринимает или же берет на себя инициативу в этом направлении. Так, в январе 1919 г. Брусский Митрополит Дорофей, местоблюститель Вселенского Патриарха, предложил основать «Ассоциацию Церквей». Патриарший Синод в ноябре 1919 г. утверждает доклад, составленный в этом смысле специальной комиссией, а в январе 1920 г. предложение Вселенской Патриархии было разослано всем Церквам в виде патриаршей энциклики. Это предложение преследовало цель образования такой христианской конфедерации, в которой все Церкви являлись как бы членами одной и той же христианской семьи.

Как эти факты, так и другие вызывали у Ватикана иллюзорные опасения: с одной стороны, опасение, что Православная Церковь сблизится с англиканами и протестантами, чтобы создать вместе с ними единый и могучий фронт против римо-католичества, с другой стороны, опасение, что Православная Церковь своим участием в экуменическом движении выходит из состояния самозамкнутости, чтобы сблизиться с другими Церквами.

Римская Церковь считала себя призванной осуществить сближение с Православной Церковью.

Однако сам Ватикан был приглашен присоединиться к участию в экуменическом движении в целях сближения и сотрудничества, но категорически отказался от приглашения и осудил это движение, хотя вначале относился к нему благожелательно. Но ввиду того, что это движение возбудило интерес и среди римо-католиков и многие из них желали, чтобы католическая церковь не чуждалась этого движения, имеющего целью сближение между Церквами, папство заняло в этом вопросе решительную позицию, опубликовав энциклику «Mortalium Animos» (6 января 1928 г.).

В этой энциклике Пий XI, великий «папа единения», действительно, осуждает панхристианство экуменического движения и запрещает римо-католикам участвовать в этом движении, но в то же время опубликовывает обращение к православным с призывом воссоединиться с Римской Церковью. Энциклика «Mortalium Animos» представляет официальный документ, весьма важный и знаменательный для нашего времени, обнаруживающий унио-нистскую идею и выражающий отношение Ватикана к Православному Востоку. Папа отвергает сотрудничество с англиканами и протестантами и призывает к себе Православную Церковь.

Ватикан в том факте, что Православная Церковь примкнула к экуменическому движению, усматривает признак того, что она стремится укрепить свою интерконфессиональную позицию при помощи извне, а в самом движении усматривает признак того, что Церкви, отделившиеся от Рима, посредством сотрудничества стараются восстановить свое единство, которого им недостает вследствие разделения. Это — «смутная» (затаенная) тоска по единству, которая существует только в Римско-католической Церкви. Поэтому Пий XI, отказавшись быть вместе с протестантами, отстранял их и вместо их призывал к себе Православную Церковь.

Стремление к воссоединению Церквей, действительно, кажется знамением времени. Оно обнаруживается не только на религиозной, но и на политической почве. Лига Наций и попытки, предпринятые после первой мировой войны для сближения народов при посредстве мировой политической организации, доказывают необходимость притти к всеобщему соглашению и сотрудничеству. Казалось, что сближение и сотрудничество народов через Лигу Наций найдут себе отклик в объединении всех христиан, которые составят Единую Церковь.

Экуменическое движение истолковывается как чаяние народов и Церквей с целью сближения и совместной деятельности для мира и блага человечества. Римско-католические идеологи в вопросе о сближении Церквей восхваляют и поддерживают эту идею с своей точки зрения, оценивая единение Церквей гораздо выше всякого политического сотрудничества, и видят в этом не только укрепление и возвеличение христианства в мире, но и спасение самой культуры от опасности современного партикуляризма и индивидуализма.

Вот почему Ватикан, хотя и осуждает экуменическое движение, как попытку подорвать и скомпрометировать христианское единство в вере, и с презрением отвращается от англиканства и протестантства, но в то же время обращается к Православию и простирает к нему «объятия отча», настойчиво приглашая оказать повиновение римскому первосвященнику, который в своей энциклике «Моrtalium Animos» называет себя «общим Отцом» и «Великим Пастырем душ». Ватикан, несомненно, желает единения со всеми христианами, но англикане и протестанты, создавшие сильные и могущественные государства, в то же время представляют собою и процветающие и весьма деятельные церкви, серьезно соперничающие с римско-католическими миссиями и в некотором отношении даже превосходящие их, в то время, как православные находятся в меньшинстве и представляются более слабыми

Будучи недоволен сближением православных с прочими христианами, Ватикан желал бы видеть нас отторгнутыми от их влияния и вовлеченными в сферу его конфессиональных соображений и интересов. Осуждая «панхристианство» экуменистов, Ватикан в то же время проповедует единение с Римом, являющееся единственно спасительным и естественным для Православной Церкви.

Итак, Церкви неправославные соперничают между собой в деле привлечения православных на свою сторону.

Это соперничество привело к тому, что обе стороны стали больше понимать и ценить Православную Церковь. Можно сказать, что желание остальных церквей привлечь к себе Православие содействовало тому, что Православие стало в центре внимания и стало пользоваться уважением среди современного христианства. Что касается Римско-католической Церкви, то заметна весьма интересная перемена в отношении к Православной Церкви, соответствующая, кажется, перемене образа и направления их мыслей.

Одновременно с пробудившимся интересом к единению возросло и желание и даже была признана необхо-димость как можно лучше изучить и больше оценить Православие. Несмотря на то, что оно еще в достаточной мере критикуется и поносится, а в учебниках по апологетике представляется как бы упраздненным, тем не менее с некоторого времени стали появляться в римско-католической богословской литературе книги и журналы, написанные в примирительном и предупредительном тоне, с признанием ценности его христианских сокровищ, и высказываниями, что через единение с Православием Римская Церковь обогатилась бы этими православными сокровищами. В этом духе, например, писал доминиканец М. И. Конгар и проф. М. Радемахер; в этом же духе происходил обмен мнений на Венской унионистской конференции (1926). Полемика уступает место мирному духу, а на страницах бенедиктинского журнала «Irenikon» (Бельгия), отношение которого является характерным для современного метода сближения с Православием, она совершенно исчезает.

Таким путем унионистская доктрина римо-католиков развивается и уточняется в смысле признания «вселенскости» Православной Церкви, на которую, кажется, уже не смотрят, как на сектантскую, схизматическую, как на вы сохшую, бесплодную ветвь христианства, а как на всеми почитаемую Церковь, хранительницу действительных и ценных духовных сокровищ, значение которых естественно возросло бы через «восстановление» Православия в единении с римским католичеством. Тон превосходства, с каким обычно римско-като-лические богословы говорят относительно Православия, еще не исчез, но заслуживает быть отмеченным тот факт, что в последнее время Православие пользуется более справедливой оценкой, порой даже весьма лестной. Официоз Ватикана «Osservatore Romano», который далек от симпатий к Православию, согласился, что Православная Церковь является одной из частей Тела Христа, а папа Пий XI заявляет в своем обращении к итальянской молодежи 10 января 1927 г., что «достопочтенное восточное христианство сохранило такую святость в своем существе, что оно достойно не только нашего уважения, но и всецело нашей симпатии».

Это открытие достоинства Православия со стороны римо-католичества неслучайно. Оно сделано именно для того, чтобы расположить православных к воссоединению. Это не столько прогресс богословской науки или «унионистской доктрины», сколько прогресс унионистского метода. Папы в последнее время поняли, что средства и методы, применяемые веками, не давали желательных результатов. Между этими двумя Церквами все еще простирается пропасть «неведений» и «предрассудков». Ватикан желает устранить их, желает пролить на них свет, приблизить к себе православных путем исследований, путем ознакомления, путем сердца. Ему кажется, с одной стороны, что православные не знают и не оценивают подобающим образом великих достоинств Римской Церкви. С другой стороны, что в особенности верно, сами римо-католики незнакомы достаточно с Православием.

Поэтому Ватикан, что касается именно его, взял на себя очень важную инициативу: для изучения Православия он основал «Восточный институт» (Institute Pontifi-cale per gli Studi Orientali»), учрежденный Бенедиктом XV в период ожидания мира, одновременно с Конгрегацией для Восточных Церквей. И вот после почти целого тысячелетия схизмы и полемики вопрос о воссоединении, благодаря этому папскому решению, вступает в новую фазу научного изучения Православия, которое не было так хорошо знакомо там, хотя его и много критиковали.

Одновременно с этим замечается стремление исследовать и научно изложить не только то, что разделяет эти две Церкви, но больше то, что делает их сходными и объединяет их, ставится цель устранить все препятствия, которые встречаются на пути к их слиянию, как говорил кардинал Мерсье, и устранить те «ошибки и погрешности, которые накопились в течение веков», как высказывался папа Пий XI.

В этом смысле старались создать благоприятную атмосферу для объединения. Это был новый унионистский метод, психологический метод сближения между верующими этих двух Церквей путем ознакомления и взаимного понимания. Конечно, он не исключает и остальных методов, но по унионистским расчетам занимает первое место. Разумеется, Ватикан не отказывается от своей стратегии в вопросе прозелитизма на Востоке, который считается «миссионерской территорией» (terra missioniis»), не отказывается и от своих намерений добиться единения со всеми православными христианами и всяким иным путем, но теперь находит нужным подготовить почву для объединения путем изучения, убеждения и приобретения душ. Проявляют к нам все больше и больше любви и благоволения, оказывают христианское милосердие православным, как это было при папе Пии XI, в 1922—1924 гг., когда была оказана материальная помощь христианам в Советском Союзе, равно как и русским беженцам; предоставляются стипендии православным студентам, обучающимся на католических факультетах, учреждаются и поддерживаются благотворительные заведения на Православном Востоке и т. д.

Проявление этих чувств и благотворения, впрочем, не ново. Папы всегда заявляли о своей «отеческой любви» по отношению к «схизматикам», и главнейшим выражением этой любви было то, что они непрестанно помышляли о них и звали их к себе. Однако новый метод «практического милосердия», или «деятельной любви», стремится выйти из пределов формул, составляемых в папских канцеляриях и ограничивающихся словесной любовью, и превратиться в фактический аргумент и своего рода внушение для православных. Поэтому современные папы стараются увеличить случаи для сближения с православными на почве сердечных отношений и добрых дел.

Заботы о применении этого нового «психологического» метода привели за последние 30 лет к некоторым изменениям в миссионерской практике Ватикана в отношении к православным. До Бенедикта XV дело обращения православных было вверено, начиная с 1622 г., конгрегации «Congregatio de Propaganda Fide», которая вообще занималась миссионерской деятельностью. «Sacra Congregatio pro negotiis ritus orientalis» составила как бы отдел «De Propaganda Fide», будучи учреждена папой Пием IX (6 января 1862 г.), буллой «Romani Pontifices». Таким образом, православные христиане были поставлены наравне с нехристианскими народами, находясь в ведении одного и того же органа миссии, что было оскорбительно. Чтобы предотвратить всякий повод к сетованиям в этом отношении, папа Бенедикт XV основал специальную конгрегацию для православных, о которой мы уже упоминали выше, «Sacra Congregatio pro Ecclesia Orientali», в круг обязанностей которой входили заботы и деятельность по обращению православных и остальных восточных христиан. Предложено даже не упоминать больше о миссии среди православных и не называть их «схизматиками», чтобы ни причинять им оскорблений. Наконец, надо добавить еще то, что со стороны римо-католиков признается теперь даже больше того, что признавалось доселе, а именно, что и папская церковь отчасти ответственна за схизму, а это уже составляет существенное условие для того, чтобы можно было говорить о воссоединении Церквей с шансами на успех. Правда, римо-католики с трудом признаются, что и их церковь причастна к возникновению схизмы, но, по крайней мере, некоторым из них разрешается говорить об этом для того, чтобы «психологический» метод имел бы успех. То, что вменялось, например, в вину принцу-клирику Максу Саксонскому, во времена Пия X, разрешается теперь другим. Замечательно, что в истории схизмы пересматривается теперь процесс Патриарха Фотия, который долгое время считался единственным и великим зачинщиком и виновником разделения Церквей.

Может быть, из всего того, что делает Ватикан или разрешает делать, самым важным является именно то, что он признает свою вину в происшедшем несчастии разделения Церквей. Поэтому «отеческую любовь», которую в особенности в последнее время он оказывает нам, он вынужден оказывать ее нам не как благосклонность, а как удовлетворение за оскорбления, причиненные в прошлом, как исправление ошибок и ложных обвинений. Ватикан, который так много сделал в некотором отношении для того, чтобы привлечь православных, ещё многое думает сделать в этом направлении. Психологический метод не поведет дальше, если не поймут того, что воссоединение может стать делом лишь того века, в котором папство и Римская Церковь признают, прежде всего, свои прегрешения пред христианством вообще и перед Православной Церковью в особенности, и согласятся восстановить истинное понятие о Церкви, а также и церковные взаимоотношения, существовавшие до возникновения схизмы. Это будет самым трудным делом для папства. Решения Ватиканского собора делают почти невозможным возврат папства к тем чувствам и к тем нормам, которые устанавливали взаимоотношения между Церквами в эпоху их вселенского единства. Не желая или не будучи в состоянии это сделать, папство тем больше старается использовать все новые меры и средства для того, чтобы привести православных «ко двору», применяя свои методы к обстоятельствам, которые в течение последних 30 лет были переменчивы и отчасти непредвиденны. Политические перемены, вызванные происшедшими событиями, особенно стимулировали интересы и унионитское усердие Рима и дали ему повод использовать все возможности, все средства для того, чтобы привлечь к себе Православную Церковь.

СОВРЕМЕННОЕ ПАПСТВО В ОТНОШЕНИИ ПРОЗЕЛИТИЗМА

а) Политика и миссия. Воссоединение православных с папской церковью является для Ватикана в одно и то же время политической и миссионерской проблемой. В Ватикане считают, что политика является сферой деятельности «Святого Отца». Это высказал папа Пий X, который из всех пап нашего века менее всего занимался политикой и который, между прочим, был неудачником в политике; но зато политикой занимались папы-политиканы, как-то: Бенедикт XV, Пий XI и Пий XII.

Ватикан считает, что разделение Церквей было скорее всего делом политическим; схизма, — говорят там, — была вызвана и поддерживаема сначала «цезаро-папизмом» византийских императоров, а потом русских царей. Отсюда и иллюзия прежних времен, что нужда греков в помощи против турок, потом падение Византии, а в последнее время — конец русского царизма и победа турок над греками и, наконец, последовавшее так называемое «упразднение» Вселенской Патриархии, с одной стороны, предоткрывают православным возможность свободного подчинения Риму, а, с другой строны, принуждают их просить что-то взамен помощи, которую может оказать им папство. Естественно, папство поэтому использовало дипломатию в деле миссии, а именно, старалось использовать как разные обстоятельства, так и политических представителей для привлечения православных к Риму, обеспечивая себе в то же время почву для влияния и политического воздействия во всех странах и даже в православных.

Возможности политического воздействия Ватикана сильно возросли за последние 30 лет через представительства и прямые дипломатические отношения, установленные Бенедиктом XV и Пием XI со многими странами и даже с некоторыми православными государствами. В начале нашего столетия политическое положение Ватикана было вообще тяжелым, в особенности в некоторых римско-католических странах (латинских); так, например, в Италии после упразднения папского статута (1870); во Франции после отделения церкви от государства (1904—1905); затем в Испании, Португалии и некоторых других государствах Южной Америки.

Однако во время первой мировой войны некоторые государства прислали своих дипломатических представителей в Ватикан (Англия, Голландия), после же окончания войны многие государства сохранили, возобновили или же установили дипломатические отношения с Ватиканом (всего 40 государств). Таким образом, политическая власть пап возросла. Она была в упадке при папе Пии IX, который потерял «папскую область». Лев XIII

отчасти восстановил ее, но Пий X встретил новые политические затруднения. Последующие папы могли радоваться, видя восстановленную репутацию и политическое влияние «святейшего престола». Больше всего посольств и дипломатических миссий было учреждено во время их управления, между прочим, представительства Франции (1921) и Румынии (1920). В свою очередь Ватикан назначает своих послов, апостольских нунциев, во все страны, с которыми он имеет дипломатические отношения. Хотя папа не является уже главой государства, все же Святейший Престол признан юристами, как «моральное лицо», пользующееся интернациональным (международным) правом. Известно, что представители Ватикана являются деканами дипломатического корпуса во всех странах, где они находятся. Они председательствуют на общих дипломатических выступлениях (заседаниях), они близко следят за политическим положением, обращаются с ходатайствами, обращениями или протестами пред соответствующими правительствами, с целью отстоять точку зрения Рима в конфессиональных вопросах, возникающих в государственной жизни там, где существуют римско-католические или же униатские меньшинства. Покорность, которую выражает римско-католическое духовенство по отношению к папе, его дисциплина и преданность, делают из него послушное орудие даже в политических делах и ведет иной рас к непатриотическим поступкам, как это было с румынскими униатскими епископами, которые отказались участвовать в церемонии коронования короля Фердинанда и королевы Марии-Юлии (в Албе) в 1922 г.

Подобного рода поступки становятся средствами политического воздействия на монархов и на правительства в целях укрепления и обеспечения положения папской церкви перед Церковью Православной, а иной раз и наперекор ей.

В качестве средств политического воздействия в сфере религиозной деятельности Ватикан пользуется конкордатами, или другими соглашениями, заключенными в пользу римо-католиков и униатов в православных государствах или же отправляет на Восток специальных делегатов с дипломатическими миссиями, как например, были миссии: Монсиньора Мармажжи (1922), Фи-липпи (1923), Долччи в Турцию, или же «апостольских визитаторов», как например, Ронкалли в Болгарию и в другие страны с разными полномочиями.

В то же время Ватикан пользуется политическими и дипломатическими услугами римско-католических государств, пользующихся влиянием и имеющих интересы на Востоке, поступая так уже несколько сот лет. Даже, когда эти государства не находятся в дружественных отношениях с Ватиканом, они все же поддерживают религиозные интересы римо-католиков, когда они сходятся с их политическими или же культурными интересами.

В этом отношении Франция сыграла весьма значительную роль, в особенности благодаря своему положению, как вековой покровительницы христиан в Турецкой империи, до упразднения режима «капитуляций» (1923), где французские миссионеры были и остаются доныне самыми известными и самыми деятельными пропагандистами римско-католических идей и французской культуры. Хотя Ватикан находился в плохих отношениях с Францией до 1921 г., все же он воспользовался французским протекторатом на Востоке для своей прозелитской деятельности. Таким образом, французские миссионеры обслуживают одновременно и интересы. Франции и интересы папского Рима. Против влияния Англии на Востоке, которое сильно возросло после первой мировой войны, Ватикан прибег к поддержке Франции, которая оказывала поддержку туркам против греков, пользовавшихся помощью англичан во время войны 1921— 1922 г.

Место Австро-Венгрии, поддерживавшей римско-католические интересы на Балканах вплоть до 1914 — 1918 гг., заняла Италия, влияние которой в Албании и в Болгарии было всем известно. Пользуясь помощью Ватикана, Италия стремилась играть политическую роль на Востоке, но не могла здесь соперничать с французским и английским влиянием. Зато Италия с большим пылом, пропитанным антигреческим и антиправославным духом, обслуживала римско-католические интересы на территории своего протектората, каковым был Додаканезский архипелаг. Там, в промежуток между двумя мировыми войнами, Православной Церкви пришлось претерпеть большие притеснения, и она вынуждена была отделиться от Константинопольской Патриархии. Действия Италии в Додаканезе в период последней мировой войны характеризуются сотрудничеством между Ватиканом и римско-католическими государствами, когда их оружие и дипломатия могли поддерживать религиозные интересы Ватикана на православной территории.

При наличии 40 дипломатических представителей в мире, обладая различными информационными средствами и связями, которые повсюду обеспечивают ему его многочисленные агенты-клирики, миссионеры и верующие всех народов, Ватикан располагает весьма обширным и гибким политическим аппаратом, который не имеет себе равного. Хотя и предназначенный для обслуживания известных средневековых идей, как, например, идея первенства папского престола, этот аппарат может приспособляться к обстоятельствам и пользоваться ими даже там, где это кажется менее всего вероятным. В этом отношении Восток Европы, Малая Азия и восточный бассейн Средиземного моря, т. е. территории на которых расположены Православные Церкви, являются именно тем районом, в котором политика Ватикана делает самые сложные эксперименты, независимо от успеха или неудачи их. Интересно, однако, что цель всегда остается одна и та же: распространение и усиление римского католичества и папского авторитета через приведение к покорности схизматиков по отношению к римскому престолу. Дипломатическая и миссионерская деятельность Рима за последние 30 лет очень Поучительна в этом отношении.

Как мы уже говорили, Ватикан всегда старался извлечь благоприятные для Церкви результаты из всех политических событий, происходивших в то время. Будучи последователен в своих принципах и имея в своем распоряжении различные дипломатические и миссионерские средства, Ватикан пускал в ход все то, что, по его мнению могло привлечь к нему православных той или иной страны, даже при тяжелых для них обстоятельствах и, главным образом, именно при них.

Пользуясь религиозной свободой, которая предостав- лена была советским режимом в России одновременно с падением царизма, Ватикан пытался завязать дипломатические сношения с Советским Союзом, с целью получить свободу религиозной пропаганды на необъятном пространстве советской территории, где он видел самую благоприятную почву для миссионерской и унионистской деятельности. После некоторых попыток в этом смысле Ватикан воспользовался присутствием советской делегации, руководимой Чичериным, Наркомом иностранных дел, на Экономической конференции в Генуе, в Италии (1922), и послал туда с определенными инструкциями своих представителей, которые пытались войти в сношения как прямым путем, так и через посредство других делегаций, чтобы просить о заключении религиозного соглашения с Советским Союзом. Не успев добиться разрешения на пропаганду, Ватикан просил о разрешении послать в СССР хотя бы материальную помощь. И вот специальная комиссия, руководимая американским прелатом Уалсом, роздала в 1922—1924 гг. около миллиона пакетов с продуктами. Ватикан вновь попытался, хотя и безуспешно, завязать дипломатические сношения с Советским Союзом (1929). С целью обеспечить себе политическое влияние, которым мог бы воспользоваться на Востоке, Ватикан пытается получить право иметь своего представителя на мирной конференции (1919) и в Лиге Наций, но безуспешно, потом пытался помешать Советскому Союзу войти в состав этой Лиги, но опять таки не успел в этом.

Взамен этого Ватикан успел приобрести себе благоприятную почву в другом центре сопротивления Православия — в Константинополе. Чтобы обеспечить себе свободу действий и влияния в Турецком государстве, с целью пропаганды среди православных и неправославных, Ватикан старался завязать непосредственные сношения с его правительством еще в прошлом столетии, когда Пий IX получил от султана Абдул-Меджида (1839—1861) право послать в Константинополь своего апостольского делегата (своего полномочного), как представителя (1847).

Лев XIII пытался превратить эти связи в нормальные дипломатические сношения с Турецкой империей, но тогда воспротивилась Франция, желавшая сохранить за собой право покровительства христиан римо-католиков на Востоке. Апостольские делегаты обслуживали религиозные интересы Рима в Турецком государстве, которое было гораздо обширнее, чем в настоящее время, и установили прекрасные личные отношения с руководителями государства. Так, например, апостольский делегат Авг. Бонет-ти (1904) пользовался большим уважением султана Адбул-Гамида, будучи его личным другом. Покровительство православным христианам, начиная с XIII в., оказывала Россия, Вселенский же Патриарх являлся и представителем при Блистательной Порте в качестве этнарха. В то время, как влияние папства возрастало, значение Вселенского Патриарха настолько уменьшилось, что, как мы уже отметили, последний не имел уже больше звания этнарха, а православные христиане в Турции, будучи весьма малочисленны после войны с греками, не пользуются уже покровительством никакого христианского государства. Враждебность турок по отношению к православным христианам и более привилегированное положение римо-католиков и униатов создают благоприятные условия для пропаганды Ватикана. Папы последнего периода уделили большое внимание этому обстоятельству и старались приобрести симпатию не только преследуемых христиан, но и самих турок. Во время войны 1914—1918 гг., когда турки были в союзе с Центральными державами, Бенедикт XV развил в Турции большую филантропическую деятельность, которая простиралась не только на христиан, но и на нехристиан. В знак признательности в Константинополе был поставлен памятник в честь папы, который был открыт с большой торжественностью в присутствии турецких и иностранных представителей 1 декабря 1921 г. Памятник имеет хвалебную надпись: «Великому папе Бенедикту XV, который во время мировой трагедии благодетельствовал всем народам, без различия национальности или религии, от Востока — в знак признательности.

Конференция признала за апостольским делегатом право юрисдикции над всей Анатолией и непосредственные сношения с турецким правительством, без посредничества Франции. При таком положении Ватикану оставалось сделать всего лишь один шаг для того, чтобы взять под свое покровительство всех христиан в Турецкой республике, следовательно, православных, и приблизить, таким образом, осуществление своего миссионерского плана на Востоке.

Но вместо ожидаемого успеха, он с недовольством констатировал, что религиозная политика дружественного ему нехристианского государства, ради которого государственный секретарь Ватикана кардинал Гаспари проливал столько слез в связи с Севрским трактатом, обращается и против римско-католических интересов. Меры, предпринятые новым режимом против христиан, коснулись и римских миссионеров. Французские и итальянские школы были закрыты, монахи ассумпционисты, ревностные пропагандисты на Православном Востоке, должны были покинуть Турцию и обосноваться в Бухаресте, после того, как Греция отказала им в гостеприимстве. Ватикан послал тогда со специальной миссией монсиньора Долч-чи. Благодаря его стараниям, а также и заинтересованных государств, римско-католические школы были вновь открыты (1924). Таким образом, Ватикан сохраняет за собой позиции, благодаря которым он надеется покорить христиан некатоликов, так как об обращении в христианство турок не могло быть и речи.

В государствах, которые являются преемниками Австро-Венгрии, в том числе Румынии и Югославии, Ватикан старается протежировать и укреплять римско-католические и униатские элементы, составляющие значительные религиозные меньшинства. Установив дипломатические сношения с обеими странами, Ватикан получил возможность ходатайствовать и вести переговоры в пользу своих верующих. То обстоятельство, что большинство римо-католиков составляют венгры, а в Югославии — кроаты и словены, послужило основанием для политической и этнической деятельности Ватикана в этих странах.

Католики действительно связали свои конфессиональные интересы с интересами национальными и культурными и всегда пользуются религиозным вопросом как поводом для своих этнических недовольств и требований и как средством для того, чтобы добиться не только прав, но и привилегий, которые могли бы привлечь к Риму и православных.

С Румынией папский престол заключил в 1927 г. конкордат, который был ратифицирован в 1929 г., являющийся наиболее подробным и полным из всех конкордатов, заключенных Римом с государствами-преемниками бывшей Австро-Венгерской империи.

Этот конкордат считается многими римо-католиками за большой успех папы. За ним последовал другой конкордат: Status Romano-Catolicus Transilvanus. Конкордат, заключенный Югославией в 1935 г., не мог быть ратифицирован в Белграде из-за оппозиции православных. Все-таки Ватикан успел основать римско-католическую епи-скопию в Белграде в 1924 г. Это помимо тех, которые уже существовали на новой югославской территории. Конкордат с Румынией укрепил связи Ватикана с униатской церковью, которая была ассимилирована по своему положению с Римско-католической Церковью, а через «Status R.-Catolicus Transilvanus» эта церковь приобретает большие имущества, которые прежде принадлежали Венгерскому государству и, следовательно, должны были перейти к Румынскому государству. Таким образом, Ватикан успел обеспечить для своих церквей привилегированное положение в Румынском государстве и отдалить униатскую церковь еще больше от Православной Церкви и от румынской нации, т. е. поступил согласно своей политической программе.

В Болгарии и в Греции число римо-католиков и униатов значительно меньше, чем в Румынии.

Тем не менее Ватикан основал и в этих странах еписко-пии для своих верующих и воспользовался политическим положением в религиозных целях, в особенности в Болгарии, где накануне мировой войны (1914—1918), казалось, как и в Сербии, что перспективы были благоприятны для воссоединения. Во время войны 1914—1918 гг., когда Болгарией управлял король римо-католик, и эта страна находилась в лагере Центральных государств, Рим рассчитывал, что сможет привлечь болгар к воссоединению. После войны Ватикан назначил своего апостольского администратора в Софию (1923) и с удовлетворением наблюдал за политическим сближением между Болгарией и Италией, равно как и за установлением родственных связей между королевскими фамилиями этих двух стран. Как и во всех подобных случаях, папа дал свое согласие на брак царя Бориса с Принцессою Джиованною, под условием, чтобы крещение детей совершалось по римско-католическому чину. Это является одним из принудительных средств прозелитизма со стороны папской церкви. Однако традиции и воля болгарского народа оказались сильнее и они восторжествовали. Конечно, папа протестовал, но напрасно. С Грецией Ватикан чуть было не заключил конкордата, когда у власти был Венизелос (1919—1920), который, казалось, выражал свое желание иметь представительство при папе. Однако события изменили положение вещей. После того, как греки потерпели поражение от турок, в страну прибыло большое количество беженцев-христиан из Малой Азии и Константинополя (1922). Ватикан новую обстановку нашел благоприятною для прозелетизма, иначе говоря, несчастье и нужду беженцев, которых старался привлечь через оказываемую помощь и чрез пропаганду, которую развивали греки-униаты, в особенности «клирики византийского обряда», носившие православное одеяние, которые совращали простых верующих, привлекая их к своему стаду. Этот лицемерный образ действий вызывал сильное противодействие со стороны Греческой Церкви и печати.

Полемика по этому поводу между Афинским архиепископом Хризостомом Пападопулосом и униатским епи-ском Халавазисом (называемым также Калавасси),стала известна за пределами Греции. Хотя число перешедших в униатство было весьма незначительно, все же они составляли отдельную церковь, поддерживаемую Ватиканом. Для того, чтобы ввести в заблуждение православных, греки-униаты считают себя принадлежащими к Православной Церкви и называют себя «христианами греческого обряда» — «ellinorythmi», т. е. православными.

В Албании Ватикан нашел подходящую на Балканах почву для своей пропаганды за последние 30 лет. В этой маленькой и новообразованной стране, расположенной между греческим и славянским миром, прежнее политическое влияние Австро-Венгрии заменила собою Италия, согласовавшись с религиозными интересами Рима. В то время, как Албанская Православная Церковь, которая только лишь организовалась, встречала препятствия для_ своего признания со стороны Вселенской Патриархии, » Ватикан развернул интенсивную пропаганду и пользовался, как говорили, даже симпатиями мусульман, которые в стране более многочисленны. Во время итальянской оккупации (1938—1943) римско-католический прозелитизм был весьма успешен.

Православие составляет политический и религиозный интерес для Рима даже в странах, в которых православные составляют меньшинство, например, в Чехословакии, где образовалось течение, благоприятное для Православия, и организовалась Православная Церковь, находящаяся в юрисдикции с Югославской Церковью, где также есть и Православная Церковь, состоящая в юрисдикции с Константинопольской Церковью. И с этими странами Ватикан заключил религиозные договоры ввиду того, что там помимо римо-католиков существуют и униатские меньшинства. В Польше, где насчитывалось больше всего униатов, конфессиональные и этнические особенности создавали тяжелое положение. Ватикан стремился использовать униатов-руссинов, как орудие для пропаганды среди православных руссинов и русских, а поляки прилагали все усилия, чтобы униаты оставили византийско-славянский обряд, а приняли бы латинский, что противоречило желанию Рима и его методу пропаганды. Интерес к униатству в Польше и вообще среди славянского населения поддерживал с большим рвением русинский униатский Митрополит Андрей Шептицкий, который проявил большую активность в этом направлении, выдвигая новые вопросы и внося предложения на униатских конференциях в целях организации и облегчения воссоединения православных с Римом.

Рим не оставил своим вниманием и бывшие балтийские государства, в которых православные меньшинства организовали свои собственные церкви. Поэтому Ватикан поддерживал дипломатические сношения с этими странами.

Очень активным является римско-католический прозелитизм в Палестине, Сирии, Египте, Абиссинии, Ираке (Месопотамии), Персии, где христианство раздроблено на множество церквей и обрядов и где политические интересы европейских держав сталкиваются и соперничают на религиозной почве. Несчастное положение туземных христиан, которые бедны и некультурны, облегчило Ватикану успех пропаганды. Воспользовавшись французским протекторатом в Сирии, а в Палестине и в Египте выиграв еще раньше позиции, при помощи школьной и филантропической деятельности миссионеров, Ватикан «обратил» или вернее купил известное число клириков и верующих из инославных церквей — монофи-зитской, маронитской, несторианской,— которые организовал, составив настоящую мозаику униатских церквей, всех с патриаршим достоинством, что является совершенно несоответствующим их значению, уделил им особое миссионерское внимание и постепенно создал для них выгодное положение с целью приобрести симпатии и доверие православных (или неуниатов). Патриаршие, митрополичьи и епископские престолы, титулы, стипендии для студентов, различные и даже исключительные почести, обычно являющиеся хорошим средством для Востока, все помогает Риму привлекать к себе восточных диссидентов. Так, например, Сирийскому униатскому Патриарху Таппуни была пожалована кардинальская пурпуровая сутана, чтобы очаровать их Церковь и вообще восточных людей, чести, которой не удостоивались восточные неславяне со времени флорентийского униониста Виссариона Никейского (1439). Православная Церковь может потерять в этих областях не только почву, но вообще всякую возможность обратить в лоно Православия это инославное население, некогда отделившееся от него, которое, однако, Рим успевает, наперекор всему, привлекать к себе, пользуясь всеми средствами. Конфессиональная карта, испещренная шестью восточными униатскими патриархатами, почти сотней всех епископских престолов разных обрядов для сравнительно небольшого числа христиан, все с излишком доказывает ревность и интерес Рима уловлять и организовывать восточных христиан, именно там, где присутствие Православной Церкви должно быть столь естественным и столь необходимым. Ватикан оспаривает у нее почву для деятельности и права, в особенности в Святом Граде Иерусалиме, который Рим почитает как «избранное дитя забот Святого Отца». Там римо-католичество утвердилось еще со времен тяжкого гнета для православных, в эпоху мусульманского владычества арабского, а потом турецкого, и в особенности в период Крестовых походов (XII—XIII вв.). Оно приобрело здесь земли, воздвигло храмы, монастыри, школы, филантропические учреждения, странноприимные дома, гостиницы; католичество увеличило здесь свои миссии после первой мировой войны, организовалось здесь как бы на своей собственной территории, претендуя на права первенства или даже на исключительные права. Что касается защиты этих, так называемых «прав», направленных против православных и англикан, рвение пап становится почти яростным. Пий XI говорил своим кардиналам, собравшимся на секретное заседание консистории 24 мая 1923 г.: «Излишне добавлять, что мы всегда и всеми силами защищали и постоянно будем защищать католические права на Святые Места, ибо они являются неоспоримыми правами и не могут сравниваться ни с чьими другими правами». Ватикан считает себя привилегированным владетелем Святых Мест, считает, что православные и другие христиане утратили свои права на них, и стремится устранить от них всех христиан и также евреев. Сионистское движение, покровительствуемое до последнего времени англичанами, удвоило энергию папского Рима в этом секторе. Политическими путями Ватикан ходатайствовал, чтобы воспрепятствовать еврейской эмиграции в Палестину, представил доклад Бальфуру (1922), хлопотал перед Лондоном и предложил Лиге Наций план реорганизации Святых Мест, в котором права римо-католиков в Палестине были обеспечены в ущерб другим. Ватикан поощрял даже союз между мусульманами и христианами против евреев и англичан. Считая, что он защищает себя, Ватикан становился агрессивным. Православная Церковь веками знает эту тенденцию и отношение к ней римо-католиков на Востоке, где она чувствует себя вытесняемой то силой, то «новыми средствами».

Ватикан и православные в «рассеянии». Одновременно с тенденциями воссоединения православных на Востоке Рим стремился привлечь к себе и православных, рассеянных за рубежом их родных стран. Самое большое внимание в этом отношении оказывается русским эмигрантам, рассеянным по римско-католическим странам, как-то: во Франции, Бельгии, Италии, а также в Америке. Ватикан организовал и расширил учреждения, созданные в Риме специально для русских: «Папский русский колледж» и «Комиссию по русским делам» (которая имеет характер почти исключительно конгрегации по русским делам), что указывает на большое значение, которым является русский православный элемент в расчетах римской пропаганды. Эта комиссия успела привлечь к воссоединению с Римом небольшое число русских, помогала им материально, принимала их в аудиенциях, предоставляя им места в своих школах, основала даже семинарию в Лилле (Франция) для подготовки русского духовенства, которая в 1923 г. находилась под руководством доминиканцев, дала им собственные церкви, стремясь сделать их пропагандистами среди своих соплеменников. Небольшой успех, который имела в этом направления Римская Церковь, она сочла все же за важные достижения. Когда, например, русский архимандрит Сергий Дабич перешел в католичество, то этому незначительному факту, равно как и другим, придали значение исторического события, утверждая, что это представляет нечто невиданное после Флорентийского собора. Этот большой шум из-за ничего показывает, какое большое значение придают римо-католики совращению некоторых лиц, недовольных Православной Церковью по личным соображениям и мотивам.

Чтобы организовать и закрепить единение с русскими эмигрантами, был назначен русский униатский епископ Александр Евреинов, который был хиротонисан с большой торжественностью в декабре 1936 г. в Риме, и тогда же были открыты домовые церкви «славянского обряда» в центрах, где русские были более многочисленны: в Риме, Берлине, Вене, Париже, Лионе, Лилле, Лувене, Намюре. Но что Ватикан не оказывает все же русским эмигрантам полного уважения и доверия, это подтверждается тем фактом, что в русскую богадельню, основанную в Риме, был назначен священником чех-иезуит греко-славянского обряда. Ватикан усилил, однако, организацию своей пропаганды среди русских на Дальнем Востоке, основав там диоцезу, Владивостокскую епархию, в феврале 1923 г., а также был основан ординариат в Харбине в 1928 г.

Вследствие недоразумений, бывших в греческой Лионской общине и внесших там разлад, значительное число греков присоединилось к Риму в 1930 г. Такие легкие успехи ватиканской пропаганды достигаются повсюду, где находятся православные в разладе, будучи разлучены со своей Церковью или со своей страной. Через смешанные браки, через личные сношения, через некоторые выгоды пропаганда римскою католицизма успевает убедить некоторых православных, находящихся за рубежом своей страны, в превосходстве папской церкви.

Такие индивидуальные совращения являются методом, который практикуют миссионеры, агенты и новообращенные поклонники Рима, даже и в православных странах, успевая приобрести не только совращенные души, но и их материальное состояние, трубя потом об этом в целях конфессиональной рекламы. Таковым успехам придается тем большее значение, поскольку замечается, что все же главная масса православных не попадает в сети Рима. Индивидуальные переходы в католичество используются для того, чтобы завербовать национальных агентов между православными. Это вполне соответствует принципам «психологического метода» — осуществлять объединение посредством ознакомления и оценки личностей «от души к душе», в особенности через агентов того же племени и той же расы, к которой принадлежат и православные.

б) Воссоединение, а не латинизация. Роль униатов в деле римско-католической пропаганды.

Считаясь с трудностями воссоединения, Ватикан внес в свою унионистскую пропаганду изменения, благодаря которым, по его мнению, можно легче осуществить это дело. Современное папство старается, с одной стороны, уменьшить преграды, стоящие на пути соглашения с православными, а, с другой стороны, оно старается увеличить выгоды, которые можно предложить униатам и православным. Таким образом, кажется, что Рим меньше просит и больше отдает для воссоединения. Признавая стойкость православных сохранить свою догматическую, литургическую и каноническую традицию, а также их недоброжелательство к римско-католическим новшествам, Рим старается убедить православных, что он уважает все, чему учит Православная Церковь, естественно, кроме того, что касается папской непогрешимости, которая считается божественным установлением, и желает оставить православным иллюзию, что новые римско-католические догматы, как, например, догматы Пия IX, могут быть истолкованы в таком смысле, чтобы и православные могли их понять и принять. Им внушается, что Непорочное зачатие, абсолютное первенство папы, папская непогрешимость могут найти себе оправдание в эволюции христианского богословия; следует только, чтобы православные, которые отстали, мол, от «прогресса» богословской науки, ознакомились бы с этим неведомым им доселе прогрессом.

И римско-католическое богословие трудится над тем, чтобы ознакомить нас с этим прогрессом, представляя его как вполне естественную деятельность живой церкви. И более оптимистически настроенные унионисты надеются, что успеют убедить нас таким образом относительно «православия» римо-католичества. Разве не пытался папа Пий IX в энциклике «Mortalium Animos» заставить, нас примириться с идеей определения истин веры, «открытых Богом» (богооткровенных) в разные времена, как, например, на Ватиканском соборе, истин, которые в действительности были открыты иезуитами.

К той же цели, а именно, чтобы согласовать эти две доктрины и их богословие, стремятся параллельно некоторые из римско-католических и униатских богословов, усердно действуя в том направлении, чтобы доказать и «кафоличность» Православной Церкви, а равным образом доказать текстами, извлеченными из литургических книг и святоотеческих творений, доктринальную согласованность между этими двумя церквами. На Унионистской конференции в Вене, в 1926 г., между прочим, очень много настаивали на этой согласованности, и инсинуировали, что у православных, — как на пример указывали на русских,— народ, мол, бессознательно является католиком и что только духовенство волнуется в связи с этими «особенностями и новшествами», которые православные богословы приписывают Римской Церкви. «Католическая потенциальность народного православия» считается даже твердой базой, на которой можно работать в целях воссоединения.

Утверждается еще, что в схизме виновны только греки и нисколько другие православные народы. Эти народы никогда формально не отделялись от Рима и, воссоединившись с папой, они поступят не иначе, как только придут к тому положению, которое существовало до схизмы, когда они были послушны Риму. Как попытка внести раздор в среду православных и воспользоваться потом возникшими недоразумениями с тем, чтобы из раздора двух православных выигрывал бы Ватикан, так и то, чтобы, минуя духовенство и православное богословие, иметь в виду непосредственно народ — является тем- образом действий, от которого Ватикан ожидает большего успеха, нежели от убеждения духовенства и богословов путем дебатов и научных трактатов. Рассуждая таким образом, кажется, что римо-католики не отдают себе отчета, что невозможно привлечь к себе православный народ без его духовенства, или же привлечь народ раньше духовенства.

Однако Ватикан знает на основании векового опыта, что главным образом препятствует воссоединению любовь православных и вообще восточников к своему обряду, который так великолепен, пышен, преисполнен смысла и понятен для народа и с которым весьма трудно расстаться. История попыток к воссоединению показывает, что лишь в крайнем случае православные могли бы поступиться своим обрядом. Для того, чтобы привлечь униатов, Рим должен был согласиться принять в унию вместе с их обрядом, и не только рекомендовал это своим миссионерам, но даже обязал их к этому. Против фанатичных миссионеров, которые настаивали, чтобы православные принимали «латинский обряд», были приняты меры, заставившие их уважать восточные обряды.

Лев XIII и в этом отношении был показательным примером для последующих пап. Бенедикт XV и папа Пий XI следовали его политике и решительно противились латинизации православных. Этот вопрос является особенно тяжелым в Польше, где латинизаторский дух был очень силен. Попытки заставить униатов принять латинский обряд обращают их взоры к Православию, а интересы Рима не позволяют этого. Наоборот, с допущением обряда сохраняется характерная черта, присущая Православной Церкви, что создает впечатление возможности воссоединения православных с Римом, не покидая своей церкви. Поэтому папы должны были проявить свой авторитет, обязав миссионеров не только относиться с уважением к восточному обряду, но и останавливать униатов в тех случаях, когда они пожелали бы принять латинский обряд. Внимание к этим обрядам дошло до того, что некоторые латинские миссионеры, будучи весьма деятельными на Востоке, сами принимали византийский или же какой-либо другой восточный обряд. Больше этого, католики латинского обряда, проживающие на Православном Востоке, были подчинены юрисдикции конгрегации для Восточных Церквей, что при всей «любви» к православным, не особенно им нравилось.

Униатам были уступлены церкви и часовни в различных римско-католических центрах, как, например, в Риме, Париже (St. Julien le Pauvre) и в других местностях, дабы они могли совершать богослужение по своему обряду. Православный обряд изучается, великолепие его восхваляется на униатских и миссионерских конгрессах и конференциях. По поводу празднования каких-либо восточных церковных событий или же при рукоположении униатских клириков всегда совершается богослужение по восточному обряду и на языке, присущем этому обряду.

Узаконив уважение к восточному обряду, Ватикан надеется, что сможет выиграть больше, нежели латинизируя обряд, что не по нраву православным. Доктрины воссоединения предлагают даже, чтобы уважались и ценились не только обряды, но и все культурные произведения православных народов, как духовные и национальные ценности, заслуживающие того, чтобы их изучать и хранить, а униатский русинский Митрополит Шептицкий мечтал возродить византийскую христианскую культуру.

Рим стоит перед дилеммой: денационизировать своих миссионеров для того, чтобы они могли приблизиться больше к душам тех, которых хотят привлечь, или же сохранить национализм последних для того, чтобы облегчить им воссоединение. В этом отношении можно сказать, что католики соглашаются переходить к восточному обряду и соблюдать национальные традиции в Церкви для того, чтобы легче привлекать к себе православных. Рим обязывает униатов употреблять национальный язык при богослужении, в то время, как римо-католиков какой угодно национальности обязывают служить на латинском языке и только в исключительных случаях и с большим трудом делается исключение из этого правила, как, например, для своих верующих в Югославии, где эта уступка оправдывается тем, что последние живут смешанно с православными и на основании весьма древней традиции. Римское католичество находится в этом отношении в противоречии, но которое допускается из любви к единению, т. е. денационализируют вообще церковь и миссии, но в то же время национализируют униатство с целью сделать его более приемлемым для православных. Таким образом, Рим, например, в Румынии, восхваляет латинство, а у славян — славянство. Вообще он щадит национальное чувство православных, хотя в принципе он против национализма в Церкви и строго осуждает православных за их национализм, которого он боится и на который жалуется, что он препятствует воссоединению. Подобными уступками в пользу национализма для униатов и постоянными заботами о них Ватикан хочет превратить самих униатов в пропагандистов воссоединения. В этом отношении приписывается униатам весьма важная роль — служить мостом для перехода православных к Риму. В последнее время эта роль была отмечена на конгрессах в унионистской печати. Что касается православных, то Ватикан полагает, что сможет использовать влияние римско-католических славян на них; молодые славянские государства рассматриваются как бы своего рода пути для их проникновения в православную толщу, замкнутую и враждебно настроенную. Поэтому в Риме говорится, что дорога из Москвы в Рим проходит через Прагу, т. е. мимо гробницы св. Мефодия, «апостола славян», находящаяся в Моравии, в Велиграде и которая является как бы связью между Римом и Москвой.

Эта тенденция к сближению с православными путем униатства, организованного в виде национальных церквей с восточным обрядом и с сохранением их национальных сокровищ, рекомендованная последними папами, является весьма характерной для их унионистской деятельности и их направления мыслей, вместе с миролюбивым «психологическим методом», который практикуется в наше время. Старания Ватикана упрочить положение римско-католической и униатской церкви в православных странах при посредстве конкордатов и других соглашений, имеет своей целью предотвратить поглощение этих церквей Православием и даже дать им возможность обращать православных. В виду того, что совращение целых масс или же латинизация их невозможна, Ватикан помышляет ассимилировать православных постепенно через их соплеменников униатов, приведя всех подобным образом к унии. Поэтому Рим расширяет или укрепляет униатство через сохранение их обрядов, через внесение их в кодекс церковного права и при помощи других средств, чтобы оно (униатство) легче было воспринято Православием. В виду того, что монашество считается самым деятельным агентом в деле унионистской пропаганды, были основаны ордена и монастыри «восточные» по названию и по типу, согласно предложению Митрополита Шептицкого, будь это в православных странах или же римско-католических с униатами, будь это даже на западе, в Бельгии.

в) Средства и агенты пропаганды. С такого рода идеями, планами, предосторожностями и мерами обеспечения римско-католическая пропаганда среди православных с каждым новым папой увеличивает свою деятельность. Если последняя война не позволила нынешнему Римскому первосвященнику Пию XII, избранному в 1939 г., папе — политическому деятелю, как его предшественникам, добиться единения в том ритме, о котором мечтали Лев XIII, Бенедикт XV и Пий XI, всетаки он поднял миссию среди православных, как мы уже говорили, на степень самых больших папских забот и не жалел ничего, что могло бы послужить этой цели.

Мы не будем указывать здесь на то развитие, которого достигли за последние 30 лет институции и органы римско-католической пропаганды, но наш доклад не был бы полным, если бы мы не составили представления относительно богатства и разнообразия ватиканского аппарата пропаганды, в который входят учреждения, люди, инициатива, деятельность, а также унионистские и миссионерские манифестации. Все это иллюстрирует больше чем что-либо то значение, которое папство придает пропаганде на Православном Востоке. Для работы употребляются средства официальные и частные; некоторые из них имеют общий характер для Востока, другие же являются специальными для той или иной страны. Все вместе взятые составляют целую сеть, широко распространенную повсюду на православной территории, нити которой не всегда видны, но за действием которых с большим вниманием следят из центра. Папы в целях воссоединения часто произносят торжественные речи или выпускают обращения. Они взывают к миссионерам, к униатам, а иногда и к православным с призывами о воссоединении всех христиан, пользуясь различными подходящими случаями. Воззвания, энциклики, бреветы, апостольские конституции, «moto-proprio» — послания и другие документы выпускаются от времени до времени из канцелярии Ватикана, направляясь в различные пункты католического мира или же одновременно ко всему миру. Пользуются для этого всеми предлогами и поводами, более или менее подходящими, для призыва к единению или же к действиям унионистского характера: торжества и празднования исторических фактов, как, например, годовщина I Вселенского Собора (1925), III Вселенского Собора (1931), Флорентийского собора (1939); события, которые специально интересуют униатов, как годовщина смерти, великого «апостола и мученика» по воссоединению славян, полоцкого русинского Митрополита Иосафата ( †1623), аудиенции униатских клириков и восточных паломников, торжественные открытия или другие акты, касающиеся Востока. Принимают на себя инициативы, которые производят благоприятное впечатление как на православных, так и инославных христиан Востока, как, например, возведение св. Ефрема Сирина в ранг «доктора (учителя) Церкви» (1920).

Венедикт XV и Пий XI основали новые учебные заведения и миссионерские учреждения для Востока. Еще до окончания войны Бенедикт XV основал в Риме (15 октября 1917 г.), как мы уже говорили, «Папский институт восточных исследований и наук» (Institutum Pontificum Orientale), который был отдан под управление бенедектинцев, а Пий XI передал его под водительство иезуитов, присоединив его к папскому «Библейскому институту», а впоследствии присоединил оба эти учреждения к Григорианскому университету (1928). Этот институт имеет своим назначением содействовать делу воссоединения путем исследований и печатных трудов «Orientalia Christiana», подробным изучением вероучения, культа, права, истории, литературы, древностей и даже политического режима православных стран. Курс этого института могли проходить и православные студенты. В Риме также функционируют колледжи для греков, румын и русинов, как питомники для «апостолов» этих народов. 15 августа 1921 г. был открыт специальный колледж для русских «Руссикум» (Russicum), а в 1932 г. — новый колледж для русинов.

С такой же целью были открыты школы во Франции, Бельгии, Польше, Белоруссии и других странах, новициат, т. е. монастырь, в Альбертине, управляемый иезуитами, и духовная «Богословская академия» во Львове, которая была преобразована в 1931 г. В некоторых университетах были основаны кафедры «Восточного богословия», как, например, в Польше; а в Велиграде (Моравия) была основана «Апостольская школа» отцов иезуитов, в Ольмуце (Чехословакия) — «Кирилло-Мефодиевский унионистский факультет». На юго-востоке Европы и на Востоке функционируют семинарии для подготовки местного римско-католического и униатского духовенства, как, например, в Румынии, Югославии, Болгарии, Турции, Иерусалиме (св. Анны) и в других местностях. В Италии, в Гроттоферрате, основана Греко-Албанская семинария (1918). В Константинополе функционирует интерриториальная семинария («Saint Luis»), руководимая капуцинами и получившая название «Папской семинарии» (18 мая 1934 г.). В этих семинариях преподавание ведется на языке православных местных жителей. Были еще основаны высшие школы: университет в Бейруте французскими иезуитами, который соперничает с университетом, основанным англо-американцами, в Иерусалиме основана «Библейская школа», под руководством доминиканцев, и «Французская археологическая школа». Для того, чтобы послужить еще больше делу объединения, Ватикан принимает в некоторые богословские школы православных, как, например, в Римский григорианский университет или на Богословский факультет в Страсбурге, предоставляя и стипендии. Точно также православным предлагается посещать римско-католические библиотеки, а там, где есть потребность, открываются новые униатские епископии, как, например, в Румынии и в Сицилии.

Кроме школ для подготовки униатского и миссионерского духовенства существуют еще многочисленные другие школы, в особенности французские начальные школы на Востоке. Эти школы служат не только для распространения французской культуры, но и для распространения римско-католической идеи. Им приписывается очень важное значение. Их считают самой благоприятной почвой для подготовки церковного сближения. Эти школы посещают и нехристиане; они поднимают престиж римского католичества на Востоке.

К школьным учреждениям нужно еще добавить благотворительные. Образование и благотворительность считаются формами апостолата, которые не находятся в антагонизме с деятельностью православного духовенства.

Приюты, богадельни, больницы, амбулатории придают римско-католической миссии филантропический характер и социальный интерес. В этом смысле особенно деятельна французская организация «L’Oeuvre d’Orient», которая существует уже 90 лет. Общества вспомоществования поддерживают в некоторых местах школьную и миссионерскую деятельность, а также и благотворительность; таковым является, например, «Общество св. Иоанна Дамаскина», основанное в 1933 г. в Сирии.

При коллегиях и семинариях для униатов или же независимо от них функционируют церкви и часовни восточного обряда. Благожелательность Ватикана к византийскому обряду в среде униатов представляет самый странный и печальный контраст, по сравнению с нетерпимостью к тому же обряду, когда речь идет о православных. Несколько лет назад Ватикан воспротивился открытию румынской церкви в Риме.

Печать и публицистика также способствуют все больше и больше пропаганде среди православных. Научные и популярные работы, трактаты, брошюры, журналы, газеты на западноевропейских или же восточных языках, подлинные или переводные труды апологетического или нравственного характера, исторического или информационного содержания распространяются в большом количестве среди униатов и православных, чтобы поближе познакомить их с достоинствами и достижениями папской церкви и с правами Римского первосвященника над всеми церквами, а также для того, чтобы они свыклись с идеей воссоединения. За последние 30 лет унио-нистская деятельность посредством публицистики возросла одновременно с интересом к воссоединению. За это время начали издаваться значительные периодические журналы, а также богословская литература по унионистским вопросам. Среди унионистских журналов особенное значение имеет «Union des Eglises» (1922), переименованный потом в «Unite de l’Eglise» (многозначительная перемена названия, сделанная ассумпционистами), «Russie et Chretiente» доминиканцев и в особенности «Jrenikon» бельгийских бенедиктинцев, который выходит с 1926 г., получивший действительно заслуженное признание за свою публицистическую деятельность. Публикации общества «La bonne Presse» в православных странах, популярного характера коллекция «Orientalia Cristiana», коллекция «Beitrage fur Erforschung der orthodoxen Kirchen» («Unam Sanctam»), «Acta Academiae Velehra-densis», имеющие научно-богословский характер, а также и публикации многих итальянских издательств — все они способствуют подготовке и поддержке благоприятной атмосферы для воссоединения. Издательства и собственные типографии работают для миссии и для воссоединения наряду с ватиканскими, как, например, полиглотская типография в Хариссе.

Унионистская деятельность римского католичества ревностно проявилась после первой мировой войны на многих конгрессах, конференциях и на других собраниях, из которых некоторые стали периодическими. В Риме состоялся 2—6 мая 1937 г. Первый интернациональный конгресс для Христианского Востока, на котором были сделаны интересные сообщения и предложения относительно всех средств пропаганды на Православном Востоке. В Велиграде (Моравии) близ гробницы ев Мефодия, где была организована иезуитами «Апостольская школа» для славян под названием «Апостолат св. Кирилла и Мефодия» и где Ольмуцкий архиепископ Стефан предоставил в распоряжение дом для отдыха и для церковных встреч, состоялась целая серия конгрессов, на которые были приглашены православные. В австрийской Вене были прочитаны на конференции, которая продолжалась 4 дня (24— 27 мая 1926 г.), очень важные доклады по вопросам, касающимся воссоединения с православными и на котором участвовал с докладом русский барон Константин Врангель. В Югославии (в Любляне) состоялась конференция в 1925 г, в Констанце (Германии)—в 1923 г., в Праге — в 1929 г., в других местностях также состоялись либо собрания, либо окружные конференции по вопросам воссоединения, а также ежегодные «восточные дни» (в Голландии, Польше), «унионистские недели» (в Брюсселе) в 1925 г., недели для исследований (в Польше) в 1933 г. и недели молитвы (Венеция) 2—9 сентября 1934 г.

Молитва в целях воссоединения приобрела большое значение в пропагандистской деятельности римского католичества по инициативе пап или же по инициативе миссионерских конгрессов. Со времен Пия IX до Пия XII все папы рекомендовали и даже составляли специальные молитвы для воссоединения церквей, устанавливая время для молитвы «октавы» (18—25 января) или же «новены» (Пятидесятница), уполномочивая к выполнению их, или даже основывая для этого особые общества, раздавшая индульгенции тем, которые молятся об исполнении унионистских намерений Святейшего Отца, организовывая мессы (вотивы) «Ad tolendum schisma».

Наряду с организацией широкой периодической деятельности, каковы: конгрессы, конференции, молитвы, стремятся привлечь интересы и согласие православных еще и некоторые «круги», действующие в интересах воссоединения церквей, как например, находящиеся под председательством монсиньора Бопена. Личные отношения с православными являются одним из средств, рекомендуемых в наше время для взаимного ознакомления и сближения. В особенности это рекомендовалось на Венской конференции в 1926 г., которая считается очень важным событием для унионистского движения. Много специальных союзов работает в пользу воссоединения в Западной Европе и в Америке.

Можем утверждать, что помимо унионистских конгрессов и конференций некоторые надежды возлагаются на миссионерские конгрессы и выставки, которые тоже способствуют воссоединению, как например, миссионерская выставка, организованная при папе Пии XI 22 декабря 1924 г., значение которой он подтверждает своей энцикликой «Quam primas» относительно царского достоинства Христа, наместник Которого папа считает, что он имеет право на почитание и послушание со стороны всех христиан.

Иной раз Ватикан посылает на Восток своих эмиссаров с различными церковными миссиями, затем апостольских визитаторов или других своих посланцев, показывая этим свой особый интерес к Православию. В этом отношении известны путешествия епископа, иезуита монсиньора Мишеля д’Эрбиньи, директора Института восточных исследований, в 1925—1927 гг., а также кардинала Тиссерана с целью обследовать Румынскую униатскую Церковь (сентябрь 1937 г.) и затем бенедектинца дом Ламерт Бодуэна, настоятеля бельгийского монастыря «Prieure d’Amay», который читал лекцию о воссоединении церквей в Константинополе (31 января 1930 г.).

Не ограничиваясь отдельными политическими или церковными посланцами, Ватикан организовывал на Востоке целые конгрессы с целью пропаганды, каковыми были евхаристические конгрессы в Загребе (1923) и в Любляне (1935) (Югославия) на границе римского католицизма с Православием и проектировал такой же конгресс на острове Родосе (Додаканез), на православной территории, в 1931 г., против чего справедливо запротестовала греческая печать. Надо напомнить, что обычай организовывать подобного рода конгрессы латинского обряда на Православном Востоке имеет за собой давность. Первый евхаристический конгресс состоялся в Иерусалиме в 1893 г. Пропагандистские тенденции конгрессов, организуемых на православных или же на смежных с ними территориях, признаются самими римо-католиками. Относительно Иерусалимского конгресса писалось, например, что он с потрясающей торжественностью поставил перед схизматиками вопрос о соединении церквей. В следующий 1894 г. униатские епископы действительно собираются на совещание в Риме, что должно было дать новый толчок униатству. На поместных и международных евхаристических конгрессах были организованы восточные секции. Римо-католики стараются произвести на православных такое же впечатление духовной мощи и богатства различными процессиями и пышными службами, которые они совершают в православных или полу-коифессиональных странах. Несравненная красота православного богослужения стимулирует конфессиональную гордость римского католичества. Оно старается поэтому показать превосходство латинства в этом отношении через великолепие, блестящую обстановку, величественный сонм служащих, которые могли бы производить впечатление на восточных людей. Действительно, общеизвестно, что многие восторгаются инструментальной музыкой и римско-католическим церковным церемониалом, имеющим характер театральных зрелищ, величественными соборами и культурой католического духовенства.

Дело пропаганды среди православных является широким и разнообразным, его нельзя себе представить без наличия многочисленного миссионерского аппарата, весьма деятельного и прекрасно организованного. Фактически успех римско-католической пропаганды на Востоке, поскольку можно говорить об этом успехе, принадлежит не официальным или же неофициальным манифестациям и не актам, исходящим из канцелярий и имеющим некоторую условность, и даже не призывающей к унии литературе, которая является весьма сдержанной, но миссионерам, на которых возложены главный труд и самая тяжелая часть работы. Они-то составляют целую армию мужчин и женщин, прекрасно организованных в конгрегации, общества, союзы и ассоциации различных наименований. Монсиньор Мишель д’Эрбиньи с восторгом перечисляет длиннейший ряд братьев и сестер, организованных в новые или же более старейшие конгрегации, рассеянные по всему Востоку и неустанно работающие для преуспевания и укрепления в вере стада римского первосвященника. Руководства по миссионерству еще прибавляют к этому длинный ряд конгрегации и других орденов, из которых некоторые занимаются специальной миссией среди православных: «ассумпционисты, иезуиты, францисканцы с различными разветвлениями, доминиканцы, капуцины, кармелиты, лазаристы, пассионисты, бенедектинцы, белые отцы, траписты, милосердные братья, салезианы, рессурекционисты, священники и дети Пресвятого Сердца Иисуса, африканские миссионеры из Лиона, а также целый сонм сестер, носящих всевозможные «вуали и головные уборы (корнеты)», по выражению монсиньора Мишеля д’Эрбиньи, составляют, как говорит он, ««дивное сокровище веры, благочестия, преданности, ревности, самоотверженности, любви Христа ради и душ ради», т. е. ради Святейшего Отца из Рима. Наряду с западными орденами образовались и действуют на Востоке, во славу римского первосвященника, туземные миссионерские организации, состоящие из мужчин и женщин.

Для того, чтобы еще больше сблизиться с православными путем культа, были основаны ордена, конгрегации и мужские монастыри с православными наименованиями: св. Антония, св. Василия, конгрегация св. Ефрема Студита, покровителями которых выбираются нарочито православные святые, или же женские монастыри, как, например, «Сестры св. Макрины». Это выискивание имен православных святых делается с целью ввести в заблуждение православных, для того, чтобы легче убедить в том, что в Римско-католической Церкви они найдут монашество восточного типа и обряда, хотя в действительности эти ордена являются латинскими или же латинизированными. Подобно как и усвоение славяно-византийского обряда, как и ношение православной священнической одежды, как и причащение под обоими видами, которое преподавалось на униатской конференции- в Вене в 1926 г. — все это «переодевание» является окольным и вкрадчивым средством, применяемым с пропагандистским расчетом, по «психологическому методу» уловления душ.

Не имея возможности говорить здесь относительно кипучей деятельности римско-католических миссионерских орденов среди православных, отметим лишь деятельность двух из них, которые больше всего посвятили себя делу воссоединения церквей: это ассумпционисты и бенедиктинцы.

Ассумпционисты посвятили себя пропаганде среди Православного Востока еще с прошлого века. Можно сказать, большая часть их деятельности развернулась именно здесь. Имея своим девизом «Да приидет Царствие Твое» — «Adveniat Regnum Tuum!» ассумпционисты отправились, как говорится, «тушить схизму». Основатель их Эммануил д’Альзон указывал им в 1880 г. на следующих противников, с которыми они должны бороться: революция и секретные общества, схизмы и расколы, особенно в России, и ереси, в особенности в Англии. Будучи верны данным им наказам, ассумпционисты проникли на Восток и начали всячески работать: они пробудили на Западе интерес к Святым Местам, организовали периодические паломничества, а также евхаристический конгресс в Иерусалиме (1893), открыли церкви и часовни византийского обряда, семинарии, коллегии и другие школы, основали «Французский институт изучения Византии и ее культуры» в Кади-Кейи, переведенный в Бухарест в 1937 г., и который был предшественником папского института Восточных исследований в Риме, имея свой периодический орган «Echos d’Orient» и как миссионерскую цель: «разрушить до основания все то, что разделяет от Рима отделившихся благонамеренных восточников (диссидентов), пролив полный свет на все допущенные ошибки, неведение и кривотолки». Они дали Афинам в лице монсиньора Петита (Petit) ученого и деятельного римско-католического архиепископа, основали унионистский журнал «Union des Eglises», учредили благотворительные заведения и старались организовать миссии среди православных.

Говорят, что они не пренебрегали ничем в деле создания благоприятных условий для распространения Царствия Божия, т. е. папской церкви. Если они и вынуждены были покинуть Турцию, но все-таки не прекратили своей деятельности, «начиная от Балкан до берегов Мертвого моря», между прочим в Болгарии, Югославии и Румынии, причем в последней из Трансильванин создали вице-провинцию римского обряда.

Деятельность бельгийских бечедектинцев означает новый и важный момент в истории унионистской миссии. Она соответствует перемене отношений к православным, которая произошла за последние тридцать лет с целью сближения и взаимного ознакомления и подготовления атмосферы для воссоединения Церквей, которому содействовал папа Пий XI и которое в наше время рекомендуется унионистскими конгрессами и конференциями.

Бенедектинцы, организовавшись в 1924 г. в Атау-sur-Meuse и имея покровителем самого папу Пия XI и принадлежа к «Sacra Congregatio pro Ecclesia Orientali» и избрав полем своей деятельности с 1927 г. только русских, издавая с 1928 г. замечательный журнал с привлекательным наименованием «Irenikon», успев приблизить к себе некоторых православных и униатских сотрудников, следя за всей жизнью и движением Православия и униатства, — эти-то «отцы воссоединения» (Patres unions-Moines de 1’Union) стремятся осуществить идею Шептицкого, усвоенную Пием XI, что восстановленное восточное монашество призвано быть самым деятельным орудием для проникновения римского католичества на Восток. Этой цели служат «L’Oeuvre monastique pour I’Union des Eglises», выходящий в Бельгии, а также проектируемое открытие двух мужских и двух женских монастырей в Бельгии, которые должны лелеять в своем миролюбивом духе идею воссоединения, подготовляя почву для богословско-литургического сближения. Деятельность бенедиктинцев, содержание и дух журнала «Irenikon» является самым прекрасным и положительным делом, которое совершили римо-католики во имя воссоединения за последние тридцать лет. Их идеи и их дело освещают гораздо больше, нежели что-либо другое, тенденцию к воссоединению путем сердца, — результат, к которому Ватикан пришел после долгих унионистских опытов. Папы последнего времени со всей настойчивостью желали, чтобы православные убедились в их любви к ним и чтобы православные ценили это высокое папское внимание к ним. Как доказательство особого интереса пап к православным и к воссоединению, Бенедикт XV основал специальную конгрегацию для Православных Церквей, изъяв их из-под юрисдикции «Propaganda Fide», в которой православные были поставлены на один уровень с нехристианами, и принял новую конгрегацию под свое покровительство, заявляя, что невозможно, чтобы Православные Церкви, видя, что сам папа заботится об их интересах, не поняли бы, что невозможно дать большого доказательства любви со стороны святейшего престола.

Результаты унионистской деятельности Рима на Востоке все-таки во многом меньше, нежели бы того желал Ватикан. При всем рвении и дипломатической ловкости римских миссий результаты их пропаганды незначительны и не соответствуют той расточительности средств, чувств, почестей, культуры и других благих намерений папства для возвращения «заблудших овец» во «двор овчий». Незначительность результатов всех усилий Рима привлечь к себе православных известна и иногда даже признается римо-католиками. Усиление унионистской деятельности, перемена методов, увеличение средств пропаганды объясняется именно неуспехом того, что применялось до сих пор. Насколько велико желание папства подчинить себе Православие, настолько велико сопротивление последних, и это сопротивление вполне объяснимо. Эти два вероисповедания являются известным образом двумя различными способами понимания и осуществления христианства и в особенности в отношении организации Церкви и богослужения (культа).

Целое тысячелетие схизмы и попыток к воссоединению, которые только углубляли схизму, разделили и, к несчастию, произвели охлаждение между этими двумя церквами, изменив существовавшие между ними естественные отношения во враждебные. Из тех многих обвинений, которые бросали одна другой в период разрыва, остались актуальными, заслуживающими внимания лишь только несколько. Изолированность и их обособленное развитие создали другие препятствия на пути к их примирению, и поэтому возможность воссоединения со временем все больше уменьшалась вместо того, чтобы возрастать. Эти две церкви теперь совсем отчуждены, имея свою собственную жизнь, организацию, концепцию и историческую судьбу. Православные народы чувствуют это, и так как иногда римско-католические народы причиняли им страдания, то их конфессиональное чувство соединилось и укрепилось с национальным и теперь стойко противится подчинению и унижению, вызываемому «воссоединением» или «реинтеграцией в католичество» (eufimistic — эвфимистически), которое фактически является требованием отказаться от церковной конституции вселенского единства, для того чтобы присвоить себе новую конституцию автократическую, по существу римскую, определившуюся в средние века и признанную Ватиканским собором, являющуюся произведением иезуитов и созданную в интересах папства.

Папство отдает себе отчет в этих затруднениях, но полагает, что сможет их преодолеть. В этих видах оно усиливает и укрепляет, с одной стороны, свой миссионерский и дипломатический аппарат, а, с другой стороны, приспособляет свои методы к новым ситуациям и нуждам прозелитизма, в той мере, в какой основные идеи папской системы разрешают ей делать это. Папская концепция относительно первенства и папской непогрешимости, оправдываемая так называемым наместничеством Христа и так называемой преемственностью св. Петра, не позволяет Ватикану делать именно то, что он должен был бы сделать для воссоединения церквей; взамен он делает все, что может, именно (все) кроме этого! Если бы отсутствие понимания того, что является существенно необходимым для осуществления воссоединения, не было бы воистину плачевным, то интерес и рвение, которые проявляет он в этом отношении, действительно заслуживал бы внимания и восхищения. Однако пропагандистские труды Рима оказываются напрасными, если проверять их по результатам, которые весьма показательны.

Действительно, какие плоды собрал Ватикан за последние тридцать лет унионистских усилий?

Групповых обращений не было, а число отдельных лиц, перешедших в униатскую или римско-католическую Церковь, весьма мало, и при том они такого качества, которое не всегда может удовлетворять конфессиональную гордость Рима. В большинстве это печальные исключения или же странные случаи недовольных людей, которые по мотивам всегда сомнительным и никогда не серьезным покинули Православную Церковь, не найдя себе другое более подходящее, как папскую церковь. От своей Церкви они отделились, а здесь на них смотрят с недоверием, как некогда смотрели на прозелитов из иудеев. Наоборот, значительное число униатов-румын и несколько униатских сел в Югославии, а также большинство русин-униатов вернулось в лоно своей прадедовской Церкви. Это число вернувшихся в Православие на много превосходит число православных, перешедших в униатство за последние тридцать лет. Да и сами римо-католики сознают, что национальное чувство православных народов, которое возросло за последние десятилетия, делает их враждебными воссоединению.

На Балканском полуострове позиция Ватикана, которую в 1914 г. считали многообещающей, с 1933 г. стала неблагоприятной. После ухода Италии из Албании и вообще благодаря новому политическому положению, создавшемуся здесь, позиция Ватикана ослабела еще больше.

В Додаканезе, после присоединения его к Греции, Православная Церковь почувствовала настоящее освобождение. В Советском Союзе, где Ватикан ожидал, что Православная Церковь окончательно падет и где он полагал найти самую благоприятную почву для своей пропаганды, патриотическое и православно-религиозное чувство настолько усилилось, что оно не только препятствует римско-католическому прозелитизму, но и в состоянии укрепить противодействие и других Церквей. В Турции положение не изменилось в пользу римо-като-лицизма, а Вселенская Патриархия удержалась вопреки ожиданиям папы. В Сирии влияние Франции пало, на остальном же Востоке никакая римско-католическая власть не может пока поддерживать антиправославную политику Ватикана. На велиградских конгрессах 1927 г. православные не участвовали, а Венский конгресс не состоялся, хотя и был желателен. Война воспрепятствовала печатанию и распространению унионистской литературы, взамен ее появились книги, полные злобы и презрения к Православию, каковыми являются книги ассумпционистов: Мартина Жужи (Martin Jugie) и Раймона Жанена (Raymond Janin); оба советника этого ордена. Журналы больше не распространялись и даже до войны их мало читали на Востоке. Православные студенты не могли больше посещать римско-католические богословские факультеты. Сношения между этими двумя церквами еще более ослабели и стали более затруднительными, чем до последней войны. Унионистские стремления как будто не имеют никакой перспективы. Наоборот, можно сказать, что они поддерживают и внушают недоверие и конфессиональскую антипатию, так как рассматриваются как попытка заставить Православную Церковь подчиниться Риму, независимо от того, который путь избирается для достижения этой цели.

«Психологический метод» и усиление унионистской деятельности не могут, однако, изменить положения дела и принести желаемые Ватикану успехи на Востоке. Вместо того, чтобы униаты, которых считают «мостом для перехода к Риму», сблизились бы с православными, они отдаляются, оскорбляя даже национальное и христианское чувство православных. Насколько Рим больше приближает к себе униатов и помышляет об их ассимиляции, настолько делает их менее пригодными для пропаганды унии среди православных. Униаты провоцируют и поддерживают антирумынские чувства православных. Хотя конгрегация для Восточных Церквей была для удовлетворения православных отделена от конгрегации «De Propaganda Fide» и хотя рекомендуется не говорить больше относительно пропаганды среди православных, как о миссии среди схизматиков, все же конгрегация « De Propaganda Fide» сохраняет еще компетенцию по отношению к православным, а «апостольское убежище для обращенных» (Dei convertendi), основанное папой Климентом X в 1675 г. и утвержденное Иннокентием XI в 1685 г., функционирует при Комиссии кардиналов, уполномоченное управлять имуществами святейшего престола и имея в то же время миссию «принимать еретиков и схизматиков обоего пола, которые желают отречься и принять католическую веру».

Будучи последовательными в таком отношении к православным, некоторые римо-католики считают их просто «неверующими», когда речь идет о «миссиях среди неверующих», «ad infideles», или же ставя всех некатоликов, следовательно, и православных христиан, на ту же линию с нехристианами: евреями, мусульманами и даже язычниками, как это делает иезуит-унионист Макс Прибилла. Официально неверующим, т. е. нехристианам, уделяется на Востоке в римско-католическом культе даже особое внимание и честь, которая не оказывается православным христианам. Например, для мусульман допускается разрешение некоторых литургических актов, которые не рекомендуются для православных. «Отеческая любовь» папства, следовательно, является дозированной весьма скупо и пристрастно по отношению к православным. Они, мол, не заслуживают быть спасенными, разве только в том случае, если вернутся «во двор» римский. Самое человеколюбие Ватикана проникнуто прозелитскими намерениями, прямо заявленными на унионистских конференциях, как, например, на Венской (1926). Предпринятые меры против латинизации униатов и предложение подготовить национальное духовенство способствовали укреплению национального чувства православных, так что «антилатинизм» является оружием в руках последних. Ослабление взаимоотношений между некоторыми Православными Церквами, затруднения или недоразумения между ними, как последствия политических событий, не принесли всетаки Ватикану желанной выгоды.

Снятие болгарской схизмы (1945) и возобновление взаимоотношений между Русской Церковью и другими Православными Церквами много укрепили православный фронт. «Несчастья» Православной Церкви не привели к ее разложению, как предсказывал в прошлом веке антиправославный фанатик Жозеф де-Местр, а после него и доныне многие другие римо-католики и униаты, папская же церковь не увеличилась «значительно» за счет Православной в тех государствах, где последняя перестала быть государственной церковью, как это предсказывал в 1918 г. протестант Адольф фон Гарнак. Наоборот, Православная Церковь приобрела еще больше уважения со стороны остальных христиан, римо-католиков и протестантов. Они домогаются объединиться с ней, другие приглашают ее к экуменическому движению. Польские ма-риавиты стремились объединиться с Православной Церковью, во Франции же и в Германии образовались малые православные церкви из христиан, отошедших от Римско-католической Церкви. Индивидуальные переходы в Православную Церковь, иной раз со стороны римско-католического духовенства, происходили в православных государствах. Эти переходы в Православие увеличились бы, если бы Православная Церковь организовала и облегчила по примеру папской церкви деятельность «миссии для схизматиков» из другого лагеря, чего, конечно, Православная Церковь, по своей слабости или же по смирению не сделала до сих пор.

Всеобщий собор, который явился бы продолжением Ватиканского (1870) и которого так желал Пий XI для того, чтобы завершить великий акт единения, (мечта папы Льва XIII), возможно, не осуществится и в XX веке. Знаем, что хотя Ватикан и подготовляет национальную иерархию для ожидаемых униатов, но в то же время уже имеет некоторые кадры для «реинтиграции в католичество» восточных христиан. На ряду с патриархами, митрополитами и епископами, воссоединенными с Римом, которых слишком много для их немногочисленных верующих, Ватикан имеет, кроме того, римско-католических патриархов и епископов, назначенных на православные кафедры и даже на Константинопольскую. Насколько нам известно, последний латинский Константинопольский Патриарх-«президент» покинул этот город одновременно со своим императором в 1261 г., когда прекратила свое существование «Восточная латинская империя», образовавшаяся после IV крестового похода (1204). Вопреки действительности и интересам сближения в духе христианской любви между церквами, Рим продолжает еще назначать латинских патриархов в Константинополь, как и многочисленных «титулярных» епископов для восточных православных кафедр. На 1113 «резидентских» кафедр, фактически занятых епископами, имевшихся в папской церкви на 31 декабря 1934 г., приходилось 1714 титулярных» (почетных) кафедр, т. е. фиктивных, которые предоставлялись лишь как почетные титулы некоторым! римско-католическим епископам, имевшим должности совершенно в других местностях. Большая часть этих титулярных кафедр падает на древние православные города, известные в апостольскую и патриотическую эпоху и которые очень мало имеют собственных православных епископов, вследствие векового мусульманского владычества и гнета. Считаем, что это проявление папского империализма нисколько не может послужить идее воссоединения Церквей, которая так мало выиграла и от прочих методов и унионистских действий Ватикана.

Пропаганда Ватикана на Востоке заслуживает того, чтобы Православная Церковь ознакомилась с ней и внимательно следила за ней. Не по тому лишь, что пока она не имеет достаточных положительных результатов, но в виду ее прозелитского интереса, который проявляет Римско-католическая Церковь к Православной Церкви.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

За последние тридцать лет Ватикан усилил свою пропагандистскую деятельность на Православном Востоке. Он изменил, приспособил и отчасти разнообразил методы пропаганды, использовал политические положения и дипломатические пути, усилил средства для успешности в работе, увеличил миссионерский аппарат, всячески пытаясь как можно лучше подготовить почву и создать благоприятную атмосферу для воссоединения Церквей. Однако Православная Церковь знает, что вся унионист-ская деятельность на Востоке стремится к римско-католическому прозелитизму, который осуществляется всеми средствами в течение веков. Существует конфессиональная пропаганда, облеченная в различные формы и проводимая под предлогами более или менее привлекательными для православных, но ее цель — это вовсе не счастье пропагандируемых, а слава и неограниченная власть Римского первосвященника. Но за всеми этими уступками, которые они оказывают православным, похвалами, которые они с некоторого времени воздают Православию, за всевозможными обещаниями и папской помощью скрывается давнишнее желание Ватикана «окатоличить» православных через признание прежде всего первенства папы и римской зклесиологии.

Ввиду усиления унионистской деятельности, прозелитической работы Ватикана за последнее тридцатилетие, необходимо организовать и усилить оборонительную деятельность Православной Церкви. Для этого надобно, чтобы Православие организовало и усилило свой единый антипапский фронт, чтобы оказать успешное сопротивление римско-католическому прозелитизму.

Этот общий фронт нужно сначала хорошо организовать в его национальных секторах, общие же действия нужно согласовать в то же время установлением тесной связи между ними, концентрацией православных церковных сил, и на «воссоединение», предложенное Ватиканом, нужно ответить объединением православных. Политика и «миссионерская» пропаганда Ватикана развиваются в странах и Православных Церквах с использованием их множественности и раздробленности, разъединенности, как благоприятных обстоятельств для достижения поставленных целей. Православные должны предстать пред лицом прозелитской деятельности Ватикана, как одна Церковь: Православная Церковь объединенная и солидарная.

С этой целью нужно действовать во всей Православной Церкви дляпробуждения, просвещения и укрепления православного сознания и православного христианского чувства.

Римское католичество смотрит на нас и обращается с нами свысока, как с христианами низшей категории, заблудшими и подверженными гибели, что для нас оскорбительно. Напротив, православные должны знать, что мы имеем в нашей Церкви все сокровища, силы и средства, для спасения, данные Господом Иисусом Христом и хранимые св. апостолами и св. отцами. В своем вероучении, в своей церковной конституции, в своем культе, в своей религиозной и духовной жизни Православие имеет такие христианские ценности, которыми не обладают другие церкви. Наши верующие, и простые и интеллигентные, должны быть просвещены и живым словом и печатным относительно ценности и достоинства христианства, свойственного Православию, для того, чтобы потом не поражаться внешностью, формами и средствами внушения, которые являются притягательной силой римского католичества. Это является одной из самых важных сторон в организации и защите Православия. Будучи осведомлены относительно сокровищницы веры православной, наши верующие с радостью должны помнить великую ценность истинной Церкви, вместе со св. апостолами и св. отцами и вместе с великими христианскими деятелями, которых имели всегда православные народы. Красота Православия должна быть представлена для этой цели всеми средствами. Обычная проповедь, катехизация, воспитание, культ, богословская литература и церковное искусство, религиозное обучение — все это вместе взятое должно создавать чувство православного достоинства и сознание ценности Православия, являющегося специфическим для Христианского Востока и сообразным с гением его народов.

Нужно близко следить за прозелитской деятельностью римского католичества, нужно обнаруживать ее и давать отпор. Все сведения и данные о ней, которые представляют действительный интерес, должны быть сообщены как в самой Церкви, так и доведены до сведения остальных поместных Церквей, для чего надо организовать информационный центр. Понятна неосведомленность православных, православного духовенства относительно римской католической пропагандистской деятельности, так как она происходит в частном порядке, причем принимаются меры предосторожности, и действует в тени и закоулках, где ее трудно заметить и проследить, что благоприятствует прозелитизму. Раскрытие пропаганды является необходимым условием для ее опровержения. Это опровержение должно развиваться в различных направлениях и во всеоружии контрпропаганды. Защита Православия должна быть знакома со всеми методами деятельности римско-католического прозелитизма. Этим методам и средствам оно должно противопоставить свои. Православная Церковь должна организовать свою печать и свою литературу, должна организовать школы и благотворительные учреждения, всевозможную помощь, конференции и конгрессы. Более замечательные труды, касающиеся пропагандистской деятельности католицизма и опровержения его, должны быть распространены в переводе во всех Православных Церквах. Конгрессы православных богословов также должны изучать дело защиты Православной Церкви против пропаганды прозелитизма со стороны неправославных. Они могут иметь большое значение в деле обнаружения и опровержения этого прозелитизма. Национальный и популярный характер Православной Церкви, к счастью, много облегчает дело защиты Православия. В то время как папская церковь вовсе не поощряет национального чувства, в котором оно видит препятствие для осуществления единства и централизации управления в лице папы, Православная Церковь, напротив, уважает, развивает и укрепляет национальное чувство. Естественная ее организация в пределах национальностей и церквей, тесная связь ее с народом, большая роль в жизни и деятельности которой принадлежит мирскому элементу — мирянам, демократический характер ее, который отличает ее от папской церкви — интернациональной, империалистической, а иногда и антинациональной, — приводят к тому, что интересы народа согласуются и поддерживаются совместно с интересами его Православной Церкви. Соперничество, к которому привело конфессиональное различие между православными и римско-католическими народами, соседними или совместно живущими, преследования, которые терпели православные в римско-католических государствах, политическое давление и обманчивые обещания, которые давались, когда происходило соединение с Римом, национальная и культурная роль, которую играла Православная Церковь в жизни ее народов на протяжении веков, — вполне убедили эти народы в национальном значении Православия.

Римско-католическая Церковь в этом отношении не может сравняться с Православной Церковью. Она часто бывала в противоречии и борьбе с национальным чувством и с национальными интересами народов, в то время как Православная Церковь, наоборот, жила жизнью, нуждами, чаяниями и радостями своих народов. Православное христианское чувство и национальное слились в одно. Поэтому для защиты Православия нужно обратиться и к национальному чувству народа. Воссоединение с Римом означает расторжение национального единства, раскол в самой сущности и в жизни народа, ранение его души. Народ нужно убедить, что Православная Церковь — это его Церковь, в то время как Римско-католическая Церковь является чуждой для него церковью папы, который хочет подчинить себе православных не для их небесного блага, но для своей земной славы.

В деле защиты Православия, таким образом, заинтересован и народ также, как заинтересована и сама Церковь. Больше этого, заинтересовано само государство, как государство национальное и народное. Если бы православные народы уступили римско-католической пропаганде и воссоединились с Римом, этим они подчинились бы чуждому им начальнику, который управлял бы ими через головы их национальной иерархии и их Синода, навязывая им идеи и отношения, враждебные их национальным интересам. Их Церковь перестала бы быть Церковью народной и национальной, не была бы их церковью, а стала бы церковью папы, потому что она превратилась бы в простую провинцию универсальной церковной империи Римского первосвященника. Ватикан влияет на государства посредством своих послов, папских нунциев и через конкордаты. И одни и другие с точки зрения политической и религиозной являются устаревшими средневековыми институциями, не соответствующими свойству и миссии Церкви и невыгодными для государств православных народностей. Эти государства не могут признавать папу политическим монархом. Они не могут признавать других отношений с римским епископом, как только отношений чисто церковных и невозможных при нынешнем положении. Непримиримость и фанатизм, с которыми Ватикан обращается к православным, когда они требуют осуществления своих законных религиозных прав, напр., права открытия церкви для их верующих в Риме, должны научить православных единственно возможному отношению их к Ватикану. Взаимоотношения последнего с некоторыми православными государствами являются дипломатическими. В дипломатических отношениях существует принцип взаимности. Поэтому не нужно допускать, чтобы Ватикан пользовался нашим терпением или слабостью для защиты и одностороннего обеспечения лишь его интересов. Конкордаты должны быть аннулированы. Дипломатических представителей Ватикана нужно считать анахроническими и нежелательными. Православные народы не имеют политических интересов в папском государстве Ватикане, который в сущности является фикцией, долженствующей оправдать теоретически политическую власть римского епископа, которая для православных не имеет никакого церковного основания. В то же время православные народы не могут признать за Ватиканом политических интересов в их государствах, которые являются национальными государствами и независимыми от той мирской власти, которую приписывают себе епископы Рима. Они не могут признать за ним и миссионерских интересов в собственном смысле, так как православные верующие не являются ни еретиками, ни язычниками, которых нужно обращать. Поэтому весь миссионерский аппарат римо-католиков: монашеские ордена, ассоциации, институции, пропагандистские организации всякого рода, должен быть распущен или выслан, если нельзя сделать его безвредным для Православия. Концепция Ватикана относительно сущности Христианской Церкви и управления в ней, его политическая пропагандистская деятельность на Востоке, его прозелистские методы и средства — все это вполне оправдывает Православную Церковь в ее борьбе против римско-католического прозелитизма. Ватикан нужно заставить понять, что почвой для христианской миссии являются не православные христиане, а нехристианский мир. В связи с целями, которые преследует Ватикан на Востоке, и его отношением к нам вообще, единственным отношением, которым может ответить Православная Церковь, это — отношение законной защиты, вполне оправдываемой церковными и национальными интересами православных народов.