Деяния Поместного Собора 1917-1918 гг — Деяние сто пятьдесят пятое
Деяние сто пятьдесят пятое
21 августа (3 сентября) 1918 года
1. Заседание открыто в соборной палате в 10 часов 30 минут утра под председательством митрополита Новгородского Арсения в присутствии 174 членов Собора, в том числе 30 епископов.
На повестке заседания: 1) Текущие дела. 2) Доклад Редакционного Отдела о порядке прославления святых к местному почитанию. Докладчик В. А. Керенский. 3) Доклад «06 устройстве Церковного суда». Докладчик И. С. Стахиев.
2. Председательствующий. Объявляю заседание открытым. Вашему вниманию будет предложен доклад Редакционного Отдела о порядке прославления святых к местному почитанию.
3. В. А. Керенский. Постановлением Священного Собора Православной Российской Церкви передано 9 (22) августа 1918 года, согласно статье 138 Устава Поместного Собора, для установления окончательного изложения соборное предначертание о порядке прославления святых к местному почитанию.
Рассмотрев это предначертание в заседании 20 августа (2 сентября) 1918 года, Редакционный Отдел принял редакционные изменения во всех статьях предначертания, статьи 1 и 2 соединил в одну статью и постановил предложить Священному Собору принять означенное предначертание в следующем изложении.
1. Прославление угодника Божия к местному почитанию в Русской Православной Церкви совершается Собором митрополичьего округа с преподаваемого чрез особую грамоту благословения Святейшего Патриарха и Священного Синода.
Примечание. Впредь до надлежащей организации митрополичьих округов и Окружных Соборов прославление совершается Святейшим Патриархом и Священным Синодом.
2. Ходатайство о прославлении угодника Божия к местному почитанию исходит от местного православного населения, с благословения епархиального архиерея.
3. Для причтения угодника Божия к лику местночтимых святых необходимо, чтобы богоугодная жизнь праведника была засвидетельствована даром чудотворения по кончине его и народным почитанием его.
4. Прежде прославления святого чудеса его, записанные чтущими его память и священнослужителями, проверяются особой комиссией, назначенной епархиальным архиереем с благословения митрополита или высшей церковной власти.
5. При проверке чудес заявители о них и свидетели дают показания под присягой о действительности записанных чудесных знамений.
6. Свидетельствование и открытие мощей для причтения угодника Божия к лику местночтимых святых необязательно. Если свидетельствование мощей угодника Божия производится, то оно совершается с благословения Святейшего Патриарха и в присутствии его представителя.
7. С благословения епархиального архиерея составляется или просматривается ранее составленное житие святого и определяется соответствие жития свидетельствам и записям современников святого и летописным записям и сказаниям. Из жития святого составляется пролог или синаксарь для богослужебного употребления.
8. С благословения епархиального архиерея составляется церковная служба святому (тропарь, кондак, стихира и канон), а до составления таковой — служба правится по Общей минее. Вновь составленные богослужебные песнопения и молитвы допускаются к богослужебному употреблению с благословения Святейшего Патриарха и Священного Синода.
9. День празднования святому устанавливается с благословения Окружного Собора или высшей церковной власти.
10. Имя святого вносится в обще-церковный месяцеслов с указанием о местном праздновании святому.
11. По получении благословения на прославление угодника Божия о предстоящем торжестве возвещается ко всеобщему сведению чрез напечатание в «Церковных Ведомостях» патриаршей грамоты, краткого жития прославленного святого, тропаря и кондака ему, каковые к данному времени должны быть составлены.
12. Чин прославления святого составляется местною епархиальною властью и утверждается Святейшим Патриархом со Священным Синодом.
13. Причтение местночтимого святого к лику обще-церковных святых принадлежит Священному Собору Российской Церкви. Но и до такого прославления служба ему, как святому, может быть совершаема по желанию чтущих его лиц повсеместно.
14. Имя святого, прославленного к обще-церковному празднованию, печатается в обще-церковном русском месяцеслове уже без обозначения местного празднования святому.
15. О прославлении святых к обще-церковному почитанию Святейший Патриарх особым посланием доводит до сведения Вселенского Патриарха и предстоятелей других автокефальных Церквей.
4. Председательствующий. Угодно ли принять указанное Положение в изложении Редакционного Отдела?
5. ПОСТАНОВЛЕНО: принять постановление о порядке прославления святых в изложении Редакционного Отдела.
6. Председательствующий. Положение это будет передано в Совещание епископов и, по одобрении им, получит законную силу. Оглашаю заявление за подписью 30 членов Собора (первый подписавший архимандрит Михаил): «Уже достаточно, кажется, выяснена невозможность при данных обстоятельствах наложения на православный народ интердикта. Посему, для сбережения времени, следовало бы предложить ораторам в речах своих вовсе не касаться вопроса об интердикте». Угодно принять это предложение?
7. ПОСТАНОВЛЕНО: принять предложение.
8. Председательствующий. Продолжается обсуждение вопроса об инструкции по поводу декрета от 23 января. Предстоит выслушать еще 20 ораторов. Объявляю заседание закрытым.
9. В. В. Богданович. Я, как и многие из предыдущих ораторов, для решения вопроса прибегавших к Евангелию, также готов прибегнуть и к Евангелию и к евангельской истории, чтобы найти почву для решения вопроса. Что же говорит Слово Божие? «Князи людстии собрашася вкупе на Господа и на Христа Его». В то время происходили события, параллельные нашим, но наши отражают их только в слабой степени. И ныне Совет народных комиссаров собрался и издал инструкцию. И среди мер, предложенных по поводу этой инструкции, мы должны отвергнуть предложение, например, А. В. Васильева, с призывом сопротивления, вплоть до вооруженной силы, и обращения с этим к народу. Сам Господь ответил Своему тогдашнему защитнику Апостолу Петру, ударившему мечом раба архиерейского, что «взявший меч от меча и погибнет», и этим указал нам, что такой род действий недопустим. Так должны мы ответить и в настоящую минуту. Но что же, значит нужно подчиниться, быть пассивными? Я не согласен и с этим мнением. Некоторые говорят, что нужно сдать имущество, что это даже может сохранить его, лишь бы сдача была благоговейной, но на это я скажу, что добровольная сдача имущества должна быть отвергнута, так как такая сдача будет предательством. Собор должен сделать постановление в том смысле, чтобы имущество церковное, особенно святыни, не должны быть сдаваемы.
Мы должны быть готовы принять на себя ответственность за неисполнение распоряжений советской власти, если вынесем постановление о том, что церковные святыни сдаче не подлежат и последствия такого решения должны принять на себя, должны быть готовы к страданиям, а если таковой образ действий будет твердо установлен, то тогда мы можем обратиться с призывом к народу, советуя ему не уступать имущество, скрывать святыни, уходить в Гефсиманский сад, но не с оружием в руках. Мы должны открыто высказать свое мнение пред властью.
Если мы не будем пассивно относиться к инструкции, то и не должны защищать церковные интересы вооруженной силой. Здесь постановлено не касаться интердикта, я и не буду его касаться, но понимаю, что мы должны не только не прекращать своей деятельности в таинствах, проповеди, учительстве, но усилить эту деятельность, как Господь Иисус Христос пред Своими страданиями являлся каждый день в Иерусалимском храме, проповедывал, беседовал с учениками. Мы тоже в это время должны особенно близко стоять к народу, усиленно проповедовать, беседовать, устраивать собрания с участием народа. И особенно симпатична мне мысль архимандрита Гурия об установлении нами связи с Московскими приходами, и я поддерживаю мысль об устройстве заседания Собора совместно с Московскими приходами, чтобы войти в единение с народом, найти нравственную опору в предстоящих испытаниях.
Здесь особенно подчеркивалось, что народ спит и не встает, и хотят привлечь его внешними мерами, но, может быть, такое испытание в путях Промысла Божия для нас необходимо, И Апостолы спали и как бы упали духом пред страданиями, но Христос прямо не упрекает их за это, а говорит «поражу Пастыря и разыдутся овцы» и Апостолу Петру, что будет время, когда он пойдет за Ним. И это справедливо. Нужна нравственная подготовка и для себя, и для народа, тогда мы и достигнем своей цели.
В речах звучала скорбь о гибели церковного достояния, имущества, храмов, ценностей, говорили, что должно встать на защиту, вплоть до защиты с оружием в руках. Это неправильно. Может быть, в путях Промысла и нужно, чтобы мы лишились храмов и святынь, это нам наказание за заботы о внешности, а не о пробуждении церковного духа. Мы заботились о стенах, а о пробуждении в народе внутреннего сознания не заботились. Религиозный дух, религиозный подъем были у нас ниже внешних целей Церкви. И если мы потеряем эту внешность, то, в путях Промысла Божия, может быть, это будет иметь великое значение, потому что народ оживет, хотя и потеряет имущество при его захвате.
Комиссары тянутся не за имуществом, а желают вытравить, убить душу народа, но они получат только внешность, пустую коробку. Как стража при Гробе Господнем, проснувшись, Христа не увидела, а получила пустой гроб. Может быть и нам придется претерпеть гонения при защите имущества.
10. Председательствующий. Страдания спасительны и не следует их оценивать. Нужно решить, что делать. Страдать ли, чтобы спастись, или принять другие меры.
11. Анастасий, архиепископ Кишиневский. Уже в течение трех дней мы обсуждаем недавно изданную Комиссариатом юстиции инструкцию по проведению в жизнь декрета от 23 января и не можем установить определенного к ней отношения. Происходит это от того, мне кажется, что в суждениях смешиваются два вопроса — принципиальный и практический. Принципиальный, об отношении к инструкции, и практический, как защитить церковное имущество. Нужно обсуждать оба эти вопроса отдельно и первым вопрос принципиальный. Что это так, видно из логики вещей, по которой принцип идет раньше практики, а потом и из взгляда на Собор как на высший и авторитетный представитель Русской Церкви. Наконец, инструкцию, поскольку закон не осуществлен еще, мы должны обсудить принципиально: приемлема ли она по существу.
Если инструкцию просмотреть внимательно, то увидим, что ее нельзя разделять: она вся проникнута мыслью лишить Церковь всякого имущества и посягает на самое существо Церкви, на ее природу. Она пытается отнять право организации, христианской миссии и просвещения, отчуждает определенно и все имущество, ограничивает публичные религиозные проявления и посягает на свободную проповедь. Остановимся на понятии имущества. Когда об этом заходит речь, то мы, служители Церкви, обычно стесняемся говорить, боясь, как отнесутся к этому наши враги: не усмотрят ли в защите интересов Церкви желания отстоять наши собственные интересы. Но мы не должны руководствоваться тем, что скажут наши враги, а должны принять за правило то, что повелевает нам наша совесть, голос Божий, каноны и церковно-историческая практика. Когда заходит вопрос, как относиться к личным и правовым ограничениям, то нам указывают на Христа, зовущего на путь лишений и ограничений ради Евангелия и Царства Божия. Но этим не исчерпывается все наше отношение к этим ограничениям, ибо «широка заповедь Божия зело есть», говорит Псалмопевец. Мы не должны забывать изречения Христа, Который, когда получил удар от руки слуги архиерейского, сказал: «Если Я сказал худо, то ты покажи Мне это, если же Я сказал хорошо, то за что ты Меня ударил». Поучителен и пример Апостола Павла и Силы, заключенных в темницу. Когда городские служители предложили им освободить их, то они отказались выйти из темницы, говоря, «как нас, римских граждан, всенародно били, посадили в темницу, а теперь хотят тайно выпустить». Когда городские служители донесли об этом властям, то последние испугались и, как говорит Дееписатель, извинились перед ними. Таким образом, в жизни христианина могут быть такие положения, когда он, во имя попранной правды, должен встать на защиту своих прав. Нужно и нам выступить на защиту церковного имущества, в каковое имущество входят и богослужебные предметы. Это повелевает нам сделать и 12-е правило VII Вселенского Собора, в котором говорится, что раз имущество принесено в жертву Богу, то оно не отчуждается. Это пожелание мы можем подтвердить и примерами из христианской истории. Известно, с какой энергией отстаивала свое имущество Константинопольская Церковь, иерарх Румынской Церкви, когда на церковное имущество поднялась рука Иоанна Кузы, а также иерархи нашей Русской Церкви, когда Иоанн Грозный потребовал уступить часть церковного имущества. Наши иерархи тогда попросили, чтобы царь дал им письменное об этом приказание для оправдания пред будущими поколениями. И если во времена Екатерины Второй большинство иерархов не проявило такого настроения, то это едва ли может быть отнесено к их похвале, кроме Арсения Мацеевича. Если наше светское законодательство идет по пути французского, то французское духовенство дало нам немало примеров защиты своих прав. Если мы останемся равнодушными, то не только достойны прещения канонов, порицания потомков, но и в полной мере заслуживаем название «псов нелающих».
Мы не имеем нравственного права уступить что-нибудь из имущества Церкви, тем более уступить храмы, пропитанные ароматом молитв, и допустить, чтобы они фактически и юридически хотя бы на один момент оказались в руках советской власти, где немало представителей, не имеющих ничего общего с христианским исповеданием. Если прочтете инструкцию внимательно, то увидите, что в ней отрицается приход, монастыри и Церковь, как целое Тело Христово, состоящая из клира и мирян. Но с чем не может примириться наша совесть, это с попыткой ограничить свободу проповеди. У Церкви есть оружие, которое она никому не может сдать, это свободное слово, которое, по Апостолу Павлу, «не вяжется». Нет той силы, которая могла бы ли шить Церковь ее свободного, Божественного права — судить мир. Если бы Церковь сама отказалась от этого права, то перестала бы быть солью земли и светом мира. Собор, как выразитель голоса Церкви, должен сказать, что этот акт советской власти неприемлем по существу, как в целом, так и по частям, и потребовать его отмены. Русская Церковь не должна оказаться ниже других Церквей, которые Господь уже провел через горнило искушений. Если скажут, что наш народ нас не поддержит и что мы останемся гласом вопиющего в пустыне, то я отвечу, что это один из моментов в путях приближения победы света над тьмой, Христа над велиаром. Но Церковь все же должна протестовать, чтобы остаться женою, облеченною в солнце. Если бы здесь потребовались практические мероприятия, то выработку их можно поручить Совету, епископу или высшей церковной власти. Собор же едва ли должен закреплять их своим авторитетом. Если же Собор станет на путь компромисса, то понизит и без того невысокое настроение народа. Если соль осолится, то чем обуяет, и если свет погаснет, то воцарится тьма.
12. Профессор И. М. Громогласов. После долгого обмена мнений, происходившего здесь, мне почти нечего сказать. Предмет наших суждений инструкция и наше отношение к ней. Здесь говорят, что не нужно придавать ей большого значения, потому что она издана комиссаром юстиции и не получила одобрения Совета народных комиссаров. Это суждение ошибочно. Декрет 23 января издан Советом, но инструкция не нуждается в прохождении тем же порядком, какой требуется для закона (декрета). Как практический наказ по декрету она могла быть издана одним соответствующим комиссаром без превышения своих полномочий. Это тем более, что по сведениям, полученным в беседе нашей делегации с управляющим делами Совета народных комиссаров, обсуждение инструкции происходило при участии представителей ведомств и компетентных частных лиц, причем сам В. Д. Бонч-Бруевич и какие-то представители некоторых исповеданий принимали участие в этом обсуждении. Об этом нам сказали в ответ на наше заявление, что нельзя было издавать инструкции, не выслушав мнений представителей Православной Церкви и других религиозных обществ. Мнения в той мере, в какой желали их выслушать, по-видимому, уже выслушаны. Правда, не исключена возможность частичного пересмотра инструкции, это было видно из разговора с управляющим делами. Но я усердно прошу Собор не становиться на унизительный путь, каким обидно долго мы шли, придавая значение заверениям советской власти, что голос представителя Церкви при выработке инструкции по декрету будет выслушан. Инструкция издана без участия представителей Церкви. Значит, с нами вели недостойную игру, продолжать которую нет надобности, иначе Собор обрекает себя на явное издевательство.
Обращаясь к содержанию инструкции, нельзя не признать, что она факт серьезного значения, хотя я не решился бы повторить вслед за одним говорившим ранее меня Преосвященным, что она убийственна для Церкви. Во всяком случае на решительный шаг нужно ответить решительно. Я рад, что, по-видимому, нами не будет принят тот путь, какой здесь намечался некоторыми: провозглашение интердикта. В оценке его я всецело следую за авторитетнейшим православным канонистом Милашем, который в своем ученом труде «Црквено казено право» (Молстар, 1911, стр. 194), рассказав о применении интердикта Патриархом Константинопольским в 1890 году, замечает, что мера эта скроз и скроз противуканонска». Но отказавшись от нее, мы должны, однако, действовать твердо и определенно и прежде всего пред лицом советской власти и пред лицом народа православного высказать ясно и решительно свой взгляд на значение инструкции для жизни церковной. Я не буду говорить сейчас подробно, какой именно взгляд, это уже сделано несравненно лучше, чем мог бы сделать я, Высокопреосвященным архиепископом Анастасием. Намечу лишь кратко предполагаемое мною содержание соборного обращения к советской власти. Собор, по моему мнению, должен твердо и определенно отметить формальную некорректность в самом порядке издания инструкции, ибо после многократно данных нам заверений, что она не будет издана без участия наших представителей, неожиданное появление этого документа является нарушением обещаний, а эти последние — заведомым обманом и ложью в отношении к нам со стороны представителей советской власти. Нужно послать специальную депутацию для настойчивых категорических заявлений и объяснений по вопросам, нас тревожащим, не с Бонч-Бруевичем, а непосредственно с Советом народных комиссаров. Выслушивать личные мнения управляющего делами или какого-либо другого нет надобности, довольно мы их выслушали. Если объединиться таким образом окажется невозможным, необходимо заявление в указанном смысле сделать письменно и указать срок, в течение коего мы будем ждать ответа, а там будем делать, что подскажет нам наша христианская совесть и сознание. Мы должны, во-вторых, дать определенные указания на места, как следует действовать православным при попытках советских властей проводить в жизнь требования инструкции. Необходимо принять предложение об образовании особой комиссии, которая в спешном порядке должна придать определенную форму и содержание заявлению в Совет народных комиссаров и руководственным указаниям для православных.
13. Председательствующий. Поступило заявление 30 членов Собора (протоиерей А. А. Хотовицкий и др.) о прекращении записи ораторов и об ограничении срока речей ораторов.
14. ПОСТАНОВЛЕНО: запись ораторов прекратить и срок речей ограничить 10 минутами.
15. Протоиерей Н. В. Цветков. Эта новая инструкция из лагеря советской власти есть развитие декрета о свободе совести и продолжение похождения на Церковь. В ней нет ничего особенного, она — логическое развитие положений декрета об отделении Церкви от государства. Ясно, что для советской власти, которая не признает Бога, не может быть и Божьего имущества. Она не может согласиться, чтобы это имущество висело в воздухе, почему и издает декрет, который находит временного собственника имущества в лице вероисповедной группы. Как же отнестись к этому декрету? Я буду смотреть на дело с практической стороны. Я думаю, что Собор нисколько не запачкает своих светозарных одежд, если в чисто практических соображениях будет рекомендовать исполнение инструкции. В 1812 году сердце народное горело рвением не отдавать Москвы неприятелю, но по практическим соображением на совете в Филях было решено отдать, чтобы тем вернее возвратить ее. И Москва была возвращена. И Собор не погрешит, если предложит, чтобы церковное имущество на время было передано группе православных лиц вместе с причтом в приходах и монашествующими в монастырях с тем, чтобы тем вернее сохранить его. В противном случае, если мы будем отписываться с советской властью, мы встретим с ее стороны одно упорство, и она распорядится церковным имуществом по своему.
Я не думаю, как князь Трубецкой, что нужно совершать освящение храмов везде, где представители советской власти войдут в церковь. Я смотрю так, что если эти лица придут в храм, то они не осквернят его. И сейчас мы наблюдаем со стороны их более или менее корректное отношение к храму. Может быть, только в некоторых случаях произойдет осквернение святынь, и в этих случаях освящение храма может быть совершено по особому чину.
16. С. М. Раевский. Я свято чту постановление Церковного Собора, чтобы ораторы в своих речах не обсуждали интердикта, но я прошу членов Собора не посетовать на меня, если в моей речи интердикт будет фигурировать не как мера, а как слово, нужное мне для сравнения. Интердикт — мера воздействия страшная по своей исключительности и по своим последствиям; я спрошу, а что такое декрет об отделении Церкви от государства и инструкция к нему — разве это не обратная сторона интердикта со всем ужасом и последствиями его? Значит, нужно действовать мерой на меру. Как действовать, об этом говорили люди умудренные. Они восходили до Вселенских Соборов, Апостолов и даже до Самого Христа. Я лично позволю себе обратиться к той минуте, которую мы переживаем теперь. Православные храмы представляют ближайшую инстанцию к низшей ячейке, имеющей значение юридического лица — к церковному приходу. Приходы объединяются епископом, епископы — Синодом и Патриархом и во главе всего стоит Церковный Собор. Если некоторые ораторы признавали, что храмы могут перейти во владение отдельных групп в 20 человек, то мы незаконный Собор. Ведь нас избирали приходы, а теперь будет складчина.
Говорят, нужно, чтобы священник привлек к участию в них благожелательных людей. Что творится теперь в деревне? В местные совдепы пошли не мужики-хозяева, а пошли лодыри, деревенская беднота, направляемая на так называемых деревенских кулаков. Кто пойдет в состав этих деревенских складчин? Если войдет в эту складчину даже одно лицо, вызывающее предубеждение деревни, то 19 уже не захотят войти в эту складчину. Один не запишется, не желая быть вместе с подобным человеком, другой, может быть, по индифферентизму, этому самому страшному врагу Церкви: Церкви не так страшны и опасны старообрядчество, сектантство, инославие, как этот индифферентизм. Это самый страшный враг Церкви, и он может предать дело.
Боялись впечатления от интердикта. Какой ужас, когда по всей Руси замолкнут колокола и не раздастся благовест! А это не ужас, если все церковное достояние окажется в руках неизвестных нам складчин? Боялись впечатления от интердикта, как меры воздействия, а думаете нет впечатления от обратного интердикта? Есть. Разве не разделились голоса: не надо Высшего Церковного Управления, оставим только Патриарха. В такие минуты тебя, Собор, распускать нельзя. Ты должен стоять на своем месте. Хозяин должен оставаться на месте, чтобы каждый знал, где хозяин и куда обратиться. Этим Собор докажет, что Церковь жива и жизнеспособна. Одно гонение пережито — священников стали вербовать в солдаты, переживем и другое.
17. Председательствующий. Необходимо образовать комиссию для сводки мнений и предложений ораторов уже высказавшихся и тех, которые еще не высказались. Предлагаю во время перерыва подумать, кого избрать в эту комиссию, а после перерыва произведем выборы. Между прочим, в эту комиссию предлагаются Анастасий, архиепископ Кишиневский, Сергий, митрополит Владимирский, профессор Громогласов, С. Г. Рункевич, князь Трубецкой, П. И. Астров. Вы можете предлагать и своих кандидатов.
18. Заседание прерывается в 12 часов 15 минут дня.
19. Заседание возобновляется в 12 часов 30 минут под председательством митрополита Тифлисского Кирилла.
20. Председательствующий. Заседание Священного Собора возобновляется. Высокопреосвященный митрополит Арсений высказал пожелание, чтобы сегодня был избран и утвержден Собором состав комиссии для выработки мероприятий к защите Церкви по поводу последней инструкции советской власти. Между тем, осталось еще 15 ораторов. Может быть, было бы целесообразно, если бы ораторы, которые будут говорить по поводу упомянутой инструкции, ограничивались бы в своих речах конкретными предложениями.
21. П. Н. Сперанский. Мне в данном случае припоминается одна страничка из истории Русской Церкви, отмеченная святителем Иннокентием, архиепископом Херсонским. Вот привели нечестивые люди исповедника христианства и заставляют его отречься от христианской веры и поклониться идолам. В ответ на это исповедник осеняет себя крестным знамением. Его предают мучениям. Он молится за мучителей. Его предают смерти. Он встречает ее с радостью, как венец брачный. Если и мы будем отстаивать христианскую веру даже до смерти, то Господь возвратит Церкви свою благодать и мир. Я, как и некоторые другие члены Собора, высказываюсь за необходимость пойти в настоящее время по пути, ведущему к исповедничеству. Оно представляет собою самое действенное средство борьбы с ухищрениями врагов Церкви, и мир не выдержит этой борьбы. Святой Григорий Богослов говорит, что надо быть самим умудренными, чтобы умудрять других, надо самим приблизиться к Богу, чтобы других приближать к нему. Мы говорим много красивых слов, но теперь нужны дела, а не слова. По поводу гонения советской власти была составлена А. Д. Самариным записка, но она не получила распространения.
Теперь нужно применение следующих мер для защиты Церкви. Предварительно необходимо обратиться к народу с особым посланием, обратиться не так, как обращались до сих пор, не в высокопарных словах, не многословно, так как во многословии нет спасения, а просто, понятно сказать все, что чувствует верующее сердце при настоящем утеснении Церкви; нужно сказать, что мы не выступаем против советской власти, как таковой, так как пусть сам народ решает, какая ему нужна власть для его управления, но самым решительным образом высказываемся против дел этой власти, воздвигающей гонения на Церковь. Необходимо выразить недоумение, как это советская власть, обязанная действовать по воле и уполномочию народа, отделила Церковь от государства, многих пастырей и архипастырей лишила жизни, отобрала духовные школы и в конце концов издала настоящую инструкцию, которой исполнить мы не можем и не должны, так как она воздвигает злейшее гонение на Церковь. Укажем народу, что он чрезмерно увлекается земным и мало заботится о едином на потребу — о Царстве Небесном. Я, как клирик, неоднократно слышал в народе обращенный к церковной власти упрек: вы бьете тревогу, когда дело касается церквей, а вот когда нас обирают, уничтожили собственность, молчите. Будем делами исповедывать нашу преданность Церкви. Пойдем на места и будем распространять воззвание среди народа. Необходимо предупредить народ, что мы обращаемся к нему в последний раз, что он должен на коленях умолять власть об отмене гонений на Церковь, иначе возможно применение интердикта.
Еще два слова по поводу речей некоторых ораторов. Н. Д. Кузнецов по поводу тех или иных постановлений советской власти во вред интересам Церкви неоднократно нас успокаивал, указывая на незакономерность постановления и на то, что предварительно его исполнения оно еще должно быть рассмотрено высшей советской властью, успокаивает он нас и теперь. Между тем, факты говорят против этого. Я слышал здесь от представителей монашествующих, что во Владимире еще в субботу, т. е. до издания настоящей инструкции, запечатали Епархиальный Совет.
22. Л. Д. Аксенов. Я хотел бы прямо перейти к конкретным мероприятиям по существу обсуждаемого предмета, но к сожалению не могу этого сделать. Долг обязывает меня предварительно представить на благовоззрение Священного Собора некоторые общие соображения по поводу самой инструкции советской власти, которые, я знаю, коренным образом разойдутся со всем, что мыслилось здесь в качестве предпосылки к происходившим прениям, но которые являются не бесполезными для всестороннего или по крайней мере разностороннего освещения дела и могут побудить нас к осторожности в предпринимаемой борьбе с посланной нам за грехи наши безбожной властью, дабы мы могли действовать не по одному только чувству… Для меня, впервые присутствующего на Соборе, в третью его сессию, с самого начала настоящих прений стоял вопрос, почему Собор возвращается к обсуждению тех положений, которые уже ранее обсуждались Собором и по которым определилась его точка зрения. Я разумею напечатанные в 3-4 номерах «Церковных Ведомостей» постановление и воззвание Священного Собора к православному народу по поводу декрета о свободе совести, а также заявление в Совет народных комиссаров, поданное от лица Собора депутацией во главе с А. Д. Самариным. Ответ во всех доселе произнесенных речах слышался один: потому, что рассматриваемая инструкция представляет собой ни что иное, как новый закон, еще более злокозненный в отношении Церкви, чем январский декрет об отделении Церкви от государства.
И вот я поставил себе целью сопоставить декрет с инструкцией, проверить этот ответ. При этом я старался быть совершенно объективным, сознательно гася в себе то возмущение, которое естественно вызывает гонение на Церковь, и заменял его спокойной научной критикой. Обязываюсь свидетельствовать пред Священным Собором, рискуя стать в полное разномыслие с большинством его членов, но отвечая пред Богом и своею совестью за искренность своих суждений: инструкция представляет собою или последовательное развитие мыслей, положенных в основание декрета, или собрание таких правил, которые вытекают либо из советской конституции, представляющей пользование гражданскими свободами лишь господствующей политической партии, либо из самого понятия о власти, имеющей право и обязанность оберегать себя от покушений. Скажу больше: инструкция имеет некоторые преимущества перед декретом. Она вносит известную определенность в отношении предержащей власти к Церкви и обнаруживает даже уклон в сторону большего, чем было в декрете, благоприятствования интересам религии. Так, ею обеспечивается сохранение храмов с их священными предметами за лицами «соответствующего» вероисповедания. Она предоставляет свободу в составлении описей богослужебных предметов и предполагает передачу имуществ именно по этим описям. Она проектирует меры к сохранению за храмами их богослужебного назначения, если не найдется желающих принять храм на свое попечение в среде местных жителей (вызов желающих через троекратную публикацию в газетах). Она проявляет заботы о том, чтобы в случае обращения храма не под богослужебное употребление, священные предметы передавались все-таки верующим, либо, как гласит она, «в соответствующие хранилища республики». Единственное, в чем она противоречит декрету, что благотворительные и просветительные религиозные общества, по силе ее, не только лишаются права владения имуществом, но и закрываются. Во всяком случае, обязываюсь удостоверить, что в монархические времена издавались инструкции еще более смелые по отношению к разъясняемым ими законам.
Итак, все значение рассматриваемой инструкции только в том, что она обязывает к немедленному выполнению декрета. Но так ли уж страшна эта угроза? Едва ли. Есть три причины, по которым декрет до сих пор не приводился в исполнение. Во-первых, в среде самих большевиков, особенно в составе местных Советов, имелось немало людей, у которых еще не совсем погасло религиозное чувство. Эти люди сдерживают центральную власть в провозглашаемой ею религиозной борьбе, и ради их она ограничивается по преимуществу декларациями по религиозным вопросам. Во-вторых, власти не могли закрывать глаза на то религиозное движение, которое вызывали декрет от 23 января и последовавшие в связи с ним призывы Святейшего Патриарха и Церковного Собора к защите святынь. С какою тогда быстротою стали организовываться повсюду приходы, создаваться при храмах и монастырях братства, возникать специальные кружки ревнителей к защите святынь! Я вспоминаю защиту Александро-Невской Лавры от захвата большевиков не столько даже массами народными, сколько энергиею двух-трех сотен благочестивых женщин. В-третьих. У большевиков вовсе не так много свободных от других обязанностей и забот наличных сил, сколько нужно для фактического осуществления декрета.
Указанные причины не только не перестали действовать, но некоторые и усилились. Поэтому я убежден, что как декрет, так и инструкция останутся для большинства местностей, особенно деревень, мертворожденными произведениями. И может быть, лучше было даже замолчать обсуждаемую инструкцию, довольствуясь тем, что сделано Собором по декрету, и озаботившись лишь возможно широким распространением соборных постановлений и воззвания по декрету.
23. Ф. Г. Гаврилов. Я отказался бы от слова, если бы не считал необходимым высказать то, что идет в противоречие с тем, что я здесь слышал. Я укажу те меры, какие должен принять Собор по отношению к обсуждаемой советской инструкции, и то, что должен сказать Собор верующим. Нужно объявить, что настал грозный час для Церкви. Но как предотвратить, чтобы святыни не были оскорблены? Каждый приход должен умолять власть, чтобы она не оскверняла храма, не прикасалась к святыням, к антиминсу, к священным сосудам. Остальное церковное имущество представители власти могут проверять по описи и принимать. Но Приходские Советы и вообще прихожане должны умолять представителей власти оставить в неприкосновенности священные предметы.
Необходимо объявить, чтобы никто из православных не принимал на себя ответственности за храм и его имущество пред советскими властями, так как законными распорядителями церквей и их имуществ являются епископ и священник. Если же представители советской власти скажут, что храм и церковное имущество принадлежит этой власти, тогда пусть и возьмут их. Пусть оставят только святыни. Храм с этого времени будет считаться оскверненным, и служба Божия совершаться в нем уже не может. Служить можно будет в каком-либо частном доме, в ризах хотя бы и холщевых, с сосудами из того же материала, из которого были сосуды для совершения литургии у преподобного Сергия Радонежского, т. е. из дерева или стекла. До той же поры, пока взятое из храма не будет возвращено, храм не может быть открыт для богослужения. Такая постановка имела бы громадное значение в защите Церкви. Я высказал общее конкретное свое предложение.
24. В. И. Зеленцов. В речах предшествующих ораторов, между прочим, был поставлен вопрос, в случае если храмы поступят в собственность безверной советской власти, можно ли, не освящая их вновь, совершать в них богослужение? Я хочу осветить этот вопрос с точки зрения канонов. 65-е правило св. Апостолов говорит так: «Аще кто из клира, или мирянин, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолитися, да будет и от чина священнаго извержен, и отлучен от общения церковного», т, е. анафема полная, но малая, которая состоит в отлучении от причащения или же в воспрещении стоять во время богослужения в храме, с дозволением стоять на паперти, а здесь полное отлучение: буди тебе яко язычник и мытарь. Вот об этом нам надо подумать. Поставим себе вопрос: может ли православный архипастырь совершить богослужение в католическом храме? Конечно нет, это противоречит православному сознанию и запрещено канонами, а мы хотим служить в храмах, принадлежащих безверным. И если мы, как здесь предлагают, добровольно передадим свои храмы в руки советской власти, то совершать в них богослужение, пока они вновь не будут освящены, мы не можем, а освятить их мы можем лишь тогда, когда будем уверены, что эти храмы не отойдут вновь к советской власти, не будут ею осквернены.
Вдумайтесь дальше в подробности — и Святые Дары, и святое миро, и святые мощи — все эти величайшие святыни будут тоже собственностью советской власти. Но ведь это для Церкви совершенно неприемлемо. О чем мы думаем? Ведь мы продаем Церковь оптом, а не только в розницу, как это было раньше. (Голоса: Это неправда! Вы не имеете права так говорить!) Приведу один пример: Карфагенский Собор в 251 году признал отпавшим от Христа того, кто выдаст Св. Писание, а мы его уже выдали. Теперь мы подсудимые, и нас могут осудить Восточные Церкви.
25. Председательствующий. Прошу не делать выговор Собору.
26. В. И. Зеленцов. Я и не делаю выговоров, я сам получил выговор с места и отвечаю на выговор. Итак, я заявляю, что мы можем уступить только силе и, уступая, заявить, что мы не согласны, но бессильны противостоять силе. Это мы обязаны заявить и советской власти, и всему русскому народу. Но действительно ли мы бессильны? Нет. Я вам укажу на пример здесь в Москве. На этих днях Варнавинское братство отстояло свой храм своими силами: власть решила отобрать его, но образовали добровольную охрану храма до 30 человек и храм не посмели тронуть. И я утверждаю, что мы легко можем охранить свои святыни, если пожелаем организоваться и сплотиться.
Где же церковный суд над теми христианами, которые способствовали и будут способствовать отнятию храмов и святынь? Если Собор не произнесет суда над такими лицами, то все мы христопродавцы. Этого суда мы до сих пор не произнесли, но время еще есть и Собору не должно медлить с судом. Мне вспоминается, что когда отлучили от Церкви Льва Толстого, то из-за этого поднялся большой шум в печати, сыпались упреки; указывали, что Толстой уже 20 лет проповедывал и его не отлучали; почему же теперь захотели отлучить? И вот митрополит Антоний тогда в печати заявил: «То очень грустно, что 20 лет не отлучали, но, слава Богу, что хоть теперь отлучили, иначе пришлось бы сказать, что Церковь умерла».
Здесь говорили, что храмы могут быть переданы советской власти на время, а потом будут от нее получены. Но по правилам Вселенских Соборов и по канонам, другого управителя церковным имуществом и храмом, кроме епископа, пресвитеров и диаконов Церковь не знает. 40-е правило Апостолов церковное имущество называет Господним. Это ковчежец Апостолов, в который они принимали пожертвования, и отдавать его в собственность безверных Церковь не имеет права. Я кончаю свою речь и долгом своим считаю сказать, что меня в ужас приводит то, что мы делаем и чем кончаем соборные деяния.
27. Л. К. Артамонов. Члены Собора Гаврилов и Зеленцов высказали уже те мысли, которыми я живу все эти дни. По вопросу нами обсуждаемому здесь выступал член Собора Аксенов. Из его речи выходит так, что советская власть очень лояльно и внимательно относится к Церкви, т. е. хотя храмы и поступают в собственность власти, но она великодушно возвращает их нам со всем священным имуществом для соответственного использования. Однако все далеко не так просто, как кажется и в этом деянии власти имеется весьма тонкая, но ядовитая цель. В средние века были палачи — виртуозы своего искусства. Они отрубали голову так, что голова оставалась на месте и человек некоторое время продолжал стоять, точно живой. Мне пришлось видеть подобного рода искусство владеть шашкой у казаков: сильным взмахом шашки срубают молодое дерево, но оно не падает, а продолжает стоять, пока что-либо не опрокинет его. И вот с Церковью хотят произвести такую же операцию. Член Собора Зеленцов объяснил, что по канонам священник получает храм от епископа, следовательно общение паствы и клира с епископом начинается с момента освящения храма. Что же теперь нам предлагают? Нам предлагают храм передать, хотя бы на самое короткое время гражданской власти, а затем эта власть уже передаст этот храм желающим из верующих в пользование на известных условиях. Как бы ни сократить этот срок между приемом и возвращением, даже до 5 секунд, это делу не поможет: важно здесь то, что гражданская власть говорит: «Это теперь я даю вам храм с его святынями». Таким образом, между верующими и Богом становится гражданская не принимающая Христа власть. Где же преемство апостольской власти? Его нет здесь, и я повторяю: эта мера напоминает искусство средневекового палача, т. е. обезглавливание Церкви. Мое конкретное предложение сводится к следующему. В учрежденной нами комиссии должно точно выработать ясные и определенные указания верующим, как поступить теперь, когда начнут к храмам применять инструкцию. Необходимо объяснить, что преследует этот замысел гражданской власти и что с момента передачи храмов местной гражданской власти, враждебно настроенной против Христа, прерывается и преемство благодати, каковое установлено в иерархической власти епископа по отношению к клиру и верующим, объединенным в Церкви.
Что же надо сделать? При тяжком насилии над епископами и пресвитерами взять святые мощи, Святые Дары, святой антиминс, вообще все наиболее важные и священные предметы храма и удалить из насильно отнятых у нас храмов. Если же нам не дадут святых мощей и икон, то все же мы ни в коем случае не должны считать, что Церковь распалась. Мы, верующие, уйдем в овины, в приличные дома и составим церковь вне захваченных у нас храмов. Мне кажется, что наша Православная Церковь находится теперь в положении многострадального Иова. Коснулись уже церковного имущества, может быть вскоре коснутся тела и костей, но Божий Дух в Церкви жив и вечно жить будет. Глубоко верую, что гонение принесет только пользу нашей Православной Церкви: оно заставит тех, кто были до сих пор теплохладными в вере, проснуться и стать на ее защиту от поругания и кощунства. Однако рассчитывать на то, что народ сейчас во всей своей широкой массе проснется и встанет на защиту Церкви, нельзя, ибо народ слишком занят добычей насущного куска хлеба, не знает, что с Церковью делается и не понимает целей предержащей власти, которая в своих газетах объясняет все иначе.
Нельзя сравнивать то, что творится сейчас у нас в России, с гонениями на Церковь во Франции, Турции и других странах. Разница здесь существенная. Там гонители были люди, посторонние Церкви, стоящие вне ее, у нас же гонители — отпавшая от Церкви часть паствы; эта часть паствы, ослепленная стяжанием, желает отнять от Церкви ее имущество. И всем известно, как среди широких масс распространено мнение, что Православная Церковь владеет несметными богатствами. Народу сказали, что все это принадлежит ему; эти-то мнимые богатства и хотят теперь у Церкви отнять. Сейчас мы находимся в такой области и в таком периоде народного мiросознания, когда все наши рассуждения о неприкосновенности церковного имущества не встретят сочувствия в затуманенной народной толпе. Итак, комиссия должна выработать постановления, как понимать и поступать при применении инструкции советской власти, но должно теперь объяснить народу, какую истинную роль преследует гражданская власть по отношению к Православной Церкви. Если эта власть заберет наши храмы в свои руки, верующие, объединенные около своих пастырей, должны уйти из таких храмов в частные дома, в овины, в подземелья, унести с собою наши святыни, без которых немыслима самая церковная служба, но сохранить независимой и в полной чистоте нашу Православную веру и Церковь.
28. Епископ Охтенский Симон. Я извиняюсь, что выступаю здесь второй раз. Я говорил по этому вопросу первым. Эти два дня я слушал речи многих говоривших здесь ораторов и все же остался при своем прежнем мнении. Каждый раз, как появляется новый декрет, касающийся Церкви, мы волнуемся, обсуждаем, какие меры надо принять, и ждем погибели. Это свидетельствует, что наша организация некрепка, что в ней есть пробел. Я думаю, что этот вопрос должен быть обсуждаем с двух сторон, с принципиальной и с практической — жизненной. Дело в том, что мы, Собор, будем сидеть здесь не вечно, придет время, когда Собор окончится и вот тогда вдруг появится какой-нибудь новый декрет о Церкви. Кто же тогда будет протестовать, защищать? Поэтому нам надо еще не на единичные декреты, не на требования одного настоящего момента отвечать, а принять такие меры, которые могли бы застраховать нас и на будущее время. У нас нет крепкой рганизованности, такой, какая бывает в маленьких сектах. Что же в таком случае надо сделать?
Говорят, что надо оповестить народ. Но где у нас средства к тому, чтобы народ нас действительно услышал? Как будет вести наша комиссия переговоры с народными комиссарами, если они над нами просто смеются? Все эти меры, конечно, можно предпринять, но все это только паллиативы. Народ испорчен, развращен, и наше воззвание не произведет на него должного впечатления и не повлияет так, как мы желали бы.
Надо отвеять ту массу неверных, которые к Церкви собственно не принадлежат, а числятся православными лишь по паспорту. Все здесь говорили, что надо обратиться к народу с воззванием. Но кто же будет распространять это воззвание? Мы все должны сейчас же закончить свои работы здесь и ехать на места, все — и епископы, и клирики, и миряне, и там распространять это воззвание, но не бумажным путем, а собственным примером. Может быть, нас ждет мученичество, но не убоимся его. Без этого мы не только не убережем церковного имущества, но и не сохраним дух наш чистым.
Я не возражаю против комиссии, но думаю, что мы должны указать комиссии принципы, от которых она не должна отступать. Паллиативные меры к охранению церковного имущества можно и должно предпринять. Ведь мы не знаем, кто будет властвовать после большевиков, может быть, власть еще хуже будет относиться к Церкви. Может быть и большевики будут править еще 10 лет. Несомненно одно, что мы вступаем в период гонений и надо выработать план организации церковного имущества при новых условиях существования Церкви.
Я дополню те исторические справки, которые здесь приводили. В истории мы встречаем со стороны церковной власти мягкое отношение к иноверной государственной власти. Например, Александра Македонского с почетом встречал Иерусалимский первосвященник. И мы должны пойти на известные компромиссы и привлечь прихожан, чтобы сохранить за собою храмы.
Здесь говорили о власти епископа над церковным имуществом. Но это было раньше, когда епископы были во главе маленьких христианских общин, а теперь, когда у епископа паства в два миллиона, то какой же он фактический хозяин и распорядитель церковного имущества? Устраивайте комиссию, но помните одно, без сильной организации мы ничто, мы рассыплемся при первых порывах этой бури. И чтобы создать крепкую организацию, мы должны насадить епископов во главе не только уездных городов, но и в больших селах. И если мы на эту меру пойдем, то Церковь получит крепкую организацию и жизнь Церкви начнет процветать. Мое предложение таково. Собор должен сейчас закончить свои занятия, мы должны разъехаться на места и там сами противодействовать проведению этого декрета в жизнь, и руководить в этом всею паствой. Но устанавливать здесь какие-либо общие для всех указания, как надо действовать, не следует, условия жизни Церкви в различных местах чрезвычайно разнообразны, и одинаковый образ действия неприменим во всех местах, пусть каждый пастырь действует сам по указаниям своей совести и пониманию всех обстоятельств. Мое конкретное предложение сводится к следующему. Принципиальную сторону обсудить здесь на Соборе и обсуждение довести до конца и закончить организацию церковной жизни в скорейшем времени. Временные же меры (применительно к данному моменту их может быть очень много) пусть обсудит и выработает комиссия.
29. Епископ Старицкий Серафим. Я хотел бы обратить ваше внимание на речь члена Собора Зеленцова и меры, им предлагаемые со справками на один из канонов из Книги правил. Придавать значение этой канонической справке не следует. Член Собора Зеленцов говорил, что если советские власти войдут в храм, то этим уже храм будет осквернен и совершать богослужение в нем нельзя будет. Это же несколько раньше говорил и князь Трубецкой, который в своем заявлении высказывает мнение, что после пребывания советских властей в храме нужно новое освящение храма. Для представителей этих властей приводили сравнение их с нечистыми животными. Во времена ереси иконоборческой совершалось нечто гораздо худшее декрета. Тогда многие обращались к уважаемому святому Феодору Студиту за разъяснением. Вопрос был в том, как быть с храмами, захваченными иконоборцами. Можно ли входить в эти храмы, можно ли молиться в этих храмах? Феодор Студит ответил, что тут вопроса об осквернении нет и что можно входить для поклонения и молитвы при условии, что храмы будут закреплены за православными навсегда. По мнению князя Трубецкого выходит, что если советские власти войдут в храм, побывают в нем, хотя бы только для обозрения, с целью проверки, то нужно освящение храма. Но если это случится несколько раз, то что же, неужели после каждого посещения и освящать храм? Ведь это и население приучило бы к чину освящения и сделало бы из него что-то обыденное. Затем и Л. К. Артамонов в своей святой ревности ошибается, утверждая, что захватом храма советскими властями и передачею уже из их рук в распоряжение православных создается перерыв Божественной благодати, ибо храм, как он поясняет, может передаваться священнику только епископом, а тут он будет передаваться советскими властями. Но ничего греховного в этом нет. У Феодора Студита сообщается, что Констанций обратился к Афанасию Александрийскому и просил позволения воспользоваться храмом для некоторой группы ариан, и Афанасий разрешил, но при условии, что в Константинополе за то один храм арианский должен быть передан православным и православные священники совершили в нем богослужение. Геннадий говорит, что в трудные времена для Церкви люди, стоящие за букву канонов, — враги Христа, враги Церкви.
30. Протоиерей С. Н. Кудрявцев. При обсуждении данного вопроса ряд ораторов призывал к крутым мерам, а многие предлагали другой путь. Для подтверждения своих утверждений приводился ряд примеров из древней жизни. А я для уяснения вопроса считаю не бесполезным кратко сообщить о событиях, происшедших в июне 1918 года в Перми в связи с арестом архиепископа Андроника. Он заблаговременно дал распоряжение в случае ареста закрыть для богослужения храмы города Перми и завода. Применение этого распоряжения произвело на всех впечатление ошеломляющее, но желанного результата эта мера не достигла. Может быть потому, что продолжалась всего 5 дней. Впоследствии многие говорили, что она могла бы дать нужные результаты, если бы предложена была на праздник Святой Троицы. Но и пятидневное закрытие храмов дает право сделать некоторые выводы. Население города, в большей своей части занимаясь своими делами, стало в положение посторонних зрителей, выжидавших, что из этого выйдет. Друзья Церкви желали принять меры к освобождению архиепископа Андроника, но таких, которые не побоялись бы для себя никаких последствий, оказалось не очень много, да и враги Церкви сосредоточили все силы к пресечению всяких попыток к освобождению архиепископа Андроника, наводя на всех террор арестами, обысками и угрозами расстрелов.
Враги говорили: «Ну что же, хорошо. Раньше нас обвиняли, что мы препятствуем служить, а теперь сами попы забастовали». Вот мы и разъясним народу, кто во всем виноват. На самом же деле враги были обеспокоены и принимали меры к тому, чтобы восстановить богослужение во избежание народного мятежа. Друзья Церкви говорили, что это последняя мера, от которой можно ждать хороших результатов, но были и такие, которые сомневались, правильно ли поступлено, не лучше ли было бы поступить иначе, усилив по храмам молитвы о прекращении смуты. Из этого можно заключить, что к крутым мерам следует прибегать с осторожностью. Беспредельно надеяться на помощь народа нельзя. Крепкой спайки между пастырями и пасомыми нет, а потому вместо открытого боя следует принять отдельные сражения соответственно представляющейся нужде.
31. П. И. Астров. Чтобы правильно подойти к решению вопросов, возникающих вследствие опубликования рассматриваемой инструкции, надо иметь в виду, что Поместный Собор Всероссийской Православной Церкви есть высшая церковная власть и что высшая власть всегда и везде состоит из власти законодательной, судебной и правительственной; поэтому нужно рассмотреть все связанные с инструкцией вопросы с точки зрения церковно-законодательной, церковно-правительственной и церковно-судебной. В этом отношении задачи Поместного Собора неодинаковы. С точки зрения церковно-законодательной необходимо скорее довершить работы Собора по внутреннему устроению Церкви и, в частности, рассмотреть вопрос о церковных округах, о чем говорил Преосвященный Симон. Я не предрешаю исхода этого рассмотрения, т. е. не спешу заранее высказаться за необходимость принять их или отвергнуть. Но я согласен с Преосвященым Симоном в том отношении, что вопрос о церковных округах необходимо рассмотреть, ибо он имеет существенное значение для внутреннего устроения Церкви и поэтому важен для Собора и в настоящее время, ввиду издания рассматриваемой инструкции, так как тем или другим внутренним устройством Церкви будет определяться твердость ее строя. А это весьма важно, ибо инструкция вводит отношения, которые при недостаточной устойчивости церковного строя могут его поколебать. Что касается функций Собора церковно-судебных, то в этом отношении, мне кажется, может возникнуть вопрос о применении церковных наказаний, я имею в виду, конечно, не интердикт, а наказания отдельных лиц, в случае, если таковые оказались бы виновными пред Св. Церковью, причем, ставя этот вопрос, я опять-таки не предрешаю его разрешения в том или другом направлении. Что касается функций Поместного Собора церковно-правительственных, то в этом отношении я не сомневаюсь, что Поместный Собор должен преподать известные указания, но я желал бы, чтобы эти указания не связывали Высшего Церковного Управления и местных властей, которым должно предоставить простор применять эти указания в зависимости от местных условий.
32. В. Г. Рубцов. Мое впечатление от сегодняшних прений таково, что будто мы, представители Церкви, избранные на Собор, очутились под судом, по словам Зеленцова. Это одно ставит нас в затруднительное положение. Всякий судит по своей совести, как реагировать на те события, участие в коих может впоследствии вписать наши имена золотыми буквами в историю. Но не нужно поддаваться унынию и производимому давлению, смущаться предстоящей работой. В чем же дело? Дело в том, что есть люди, которые издали закон, посягающий на наше церковное достояние, сосуды, украшения храмов. Хотят расхитить то украшение на тех храмах, которое оставили и сохранили нам наши предки. Это, действительно, страшно. Но еще страшнее и ответственнее пред Богом вот что. Каким путем сумели злые люди обокрасть наш дух? Ведь кто хочет обокрасть наши храмы? Каким образом те, что происходят от нас же, теперь сами посягают на это без страха? Обокрали душу православного человека. Каким образом допущено, что нас обокрали? Но не то страшно, что нас оберут. Не это нас пугает. Главное, что должно страшить нас, это потеря православной веры. Не сложем же великого знамени — веры православной.
Пусть отнимают у нас храмы, переберемся в сараи, в подземелья. Страшно еще и то, что нет у нас спайки, которая привлекла бы к нам народ. Давайте же наводить мост и устраивать христианские организации, тот мост, за который я благодарю епископа Симона. Я наблюдал старообрядцев. Там существует спайка иерархов с низами, а у нас ее не было. Многие власть имущие оставались индифферентны к вере, и они-то и привели к развалу и к настоящему декрету.
Был случай в семье чиновника, украшенного орденами. Он говорил: «Поп заставил меня говеть». Это не замечалось, но вся эта гниль постепенно сползла в низы, и низы обезумели. Что же мы хотим сделать? Мы хотим прибегнуть к силе. Многие говорят, давайте действовать так, как некогда Апостол Петр, моливший Спасителя свести огонь с неба. Нельзя так действовать. Наш народ изранен. Нужно не растравливать раны русского народа, а полить их вином и елеем. Только в нашем примере народ дождется указаний. Видя добрый пример, народ пойдет за нами и поддержит нас. Я предлагаю конкретное предложение. Если комиссия составит постановления, то чтобы эти постановления отвечали духу христианскому, чтобы не было застращиваний, от которых никогда не было пользы и которые всегда были только на руку врагам и вредили народу. Я прошу выбирать в комиссию людей с разносторонними мнениями и предлагаю баллотировать их шарами.
33. Протоиерей А. А. Хотовицкий. Я не чувствую спокойствия к концу нашего совещания по этому предмету. Сейчас член Собора Л. Д. Аксенов, по его собственным словам весьма искусившийся в построении разных инструкций на основании указов, утверждал, что и рассматриваемая инструкция одноприродна с декретом 23 января и что поэтому наше нынешнее отношение к ней должно, так сказать, совпадать с отношением Собора к самому декрету. Для меня это сюрприз. Мое впечатление: декрет одной природы, а инструкция — фрукт с очень иного дерева. Да и Н. Д. Кузнецов, вообще оптимист в таких обстоятельствах, заявляет, что эта инструкция не то, что декрет 23 января. Были ли в декрете распоряжения насчет закрытия всех братств, обществ, конфискации всех денежных средств им принадлежащих, учреждения случайных групп — складчин? А здесь они есть. И имеют очень угрожающий характер. Не успокаивайтесь, что она не имеет еще силы закона, так как де еще не утверждена Советом народных комиссаров. Она уже получила силу: она напечатана среди указов нынешней власти и притом снабжена прямым указанием, что в такой-то срок со дня опубликования этой инструкции все предписываемые ею меры должны быть закончены местными совдепами. Пока мы говорим, уже, несомненно, во многих местах усердствующие органы власти инструкцию выполняют, не ожидая никаких пояснений, дополнений и пр. И даже здесь, в Москве, уже не выдают, например, церковных сбережений из сберегательной государственной кассы. Итак, я предлагаю: не медля ни минуты выразить протест от имени всей Русской Церкви против таких распоряжений современного правительства и прямо заявить, что мы видим его дьявольские замыслы, это постепенное нащупывание: до каких пор простирается терпение Русской Церкви и есть ли у нее силы сопротивления. Пусть не морочат народ в своих выступлениях, печатных и словесных, будто все их меры — обеспечение религиозной свободы.
Насколько позволяет время, остановлю внимание Собора на деталях инструкции: вы видите, прежде всего, тщательное навязывание ею несродной нашей русской церковной жизни каких-то случайных групп, ответственных материально личностей, принудительное сочетание людей по единству их исповедания и рядом с этим решительное уничтожение исконных форм церковного быта, приходов, братств, обществ. При этом группы составляются в таком количестве, в каком заблагорассудится местному совдепу. Не обесценивайте этих как будто невинных мероприятий. Ведь издавая декрет в январе, власть призывала нас, наоборот, создавать коллективы верующих, и мы везде, где не было приходов, создали их. Получилось как раз то, чего не желали декретчики: Православная Церковь укрепилась в организации. Отсюда задача: немедленно разбить эти коллективы, разорвать приходы, обратить целое в мелкие дроби, в одиночки.
Возьмет верх инструкция — смерть нашим приходам, все рассыплется, церковная русская жизнь останется без почвы. Вот где великий ужас для нас, вот где великие надежды и злорадство для гонителей Церкви. Поглядите дальше, как эта инструкция уготовляет нам свободу религиозной совести. Не звоните, колокольни в нашем распоряжении. Если кому из блюстителей инструкции не по душе звон, тревожит его, колокольня может быть упразднена. Уничтожьте проповедническую кафедру в церкви, нет больше того, упраздните все книги своего богослужения, ибо в каждом слове может найтись и в каждой букве может быть усмотрено «выступление против советской власти или против ее представителей»… Проще сказать: не читайте и Св. Евангелия, ибо слово Спасителя — это, конечно, противно идеалам этой власти… Крестные ходы? Всегда ли выпросите право на них? Мало того. Если больной православный человек упал на улице, я не имею права подойти к нему в епитрахили и причастить его, ибо это доказательство, на которое я должен испросить за два дня разрешение гражданской власти. Вы видите, что Святую нашу Церковь охватили за самое горло, душат ее и хихикают: «свобода де совести». Над религиозной душой человека затягивают мертвую петлю.
Мы должны кричать на всю Россию. Мы должны разоблачить эту ужасную, коварную, демонскую систему. Мы должны стать за старый свой приход, мы должны требовать отмены инструкции.
Итак, еще раз: немедленный, решительный протест против инструкции, как рекомендовал архиепископ Анастасий. И второе: принять целиком рецепт не члена Собора Аксенова, а Ф. Г. Гаврилова, его предложение выпукло, рельефно, достойно Собора и Святой Церкви. Насколько я его уяснил, есть оно вкратце: церковное достояние — святыня, достояние Божие. Мы сдать его не можем. Вы его берете силой? Берите, но вы оскверняете его своим прикосновением. Вы хотите его нам возвратить? Мы берем его, освятив после вашего осквернения. Но принимаем его не теми группами и не на тех соглашениях, которые подсказывает ваш план уничтожения Св. Церкви, а прежними своими целыми приходами, братствами и т. д. Не даете?! Мы с пастырем уходим в чистую горницу частного дома и там совершаем Божественную службу. Да ведают насильники, что Православной Церкви дороги не внешняя ценная оболочка риз, утвари, храмов, а внутреннее их значение, их духовное существо.
34. Протоиерей А. В. Суворов. Комиссия, образованная по желанию Собора и принятая им, будет обсуждать инструкцию, сопоставлять ее с декретом, выяснит антирелигиозное дело декрета, выяснит противоречия инструкции с декретом и выработает положение, которое должно подойти к сердцу и разуму народа. И этим последним вопросом мы интересуемся. Сами мы скоро разъезжаемся, чтобы противодействовать на местах против этой инструкции. Но, по моему мнению, одновременно Собор должен непосредственно с этим Положением прийти к народу. Я вижу, возможность подхода есть. Как только положение будет выработано, пусть сам же Собор пригласит московский православный народ, в лице Приходских Советов, пусть этот народ, который слышал речи Луначарского и видел гонения, пусть он станет на защиту православия и окрылится верою и этим Положением, которое выработает комиссия. Московский народ обязан стать грудью на защиту своих святынь. Это будет примером для всех. Мое предложение: после выработки Положения обратиться к Приходским Советам и к нашим братствам, чтобы в Москве и на местах выразить протест против действий советской власти и выявить настроение православного народа.
35. В 2 часа 20 минут в соборную палату прибывает митрополит Новгородский Арсений, под председательством которого и продолжается заседание.
36. Председательствующий. Список ораторов исчерпан. Поступило предложение образовать комиссию. Вам угодно назначить?
37. ПОСТАНОВЛЕНО: образовать особую комиссию.
38. Председательствующий. Из какого числа членов Собора должна состоять комиссия? (Голоса: Из пяти, из семи, из десяти.) Ставлю на голосование состав комиссии в 5 человек.
39. ПОСТАНОВЛЕНО: предложение отклонить.
40. Ставлю на голосование принять состав комиссии из 7 человек.
41. ПОСТАНОВЛЕНО: принять состав комиссии из 7 человек.
42. Председательствующий. Записками избрать или шарами?
43. С. И. Шидловский. Позвольте предложить так. Записками обозначим кандидатов, а по результату увидим, как решить вопрос.
44. ПОСТАНОВЛЕНО: наметить кандидатов записками.
45. Председательствующий. Приглашаю для подсчета голосов архимандрита Владимира, М. Ф. Глаголева, А. И. Июдина, М. Т. Губанова, В. В. Успенского, И. Н. Сперанского, Н. И. Остроумова, В. П. Антонова.
46. В 2 часа 30 минут объявляется перерыв.
47. Заседание возобновляется в 6 часов 40 минут вечера под председательством Святейшего Патриарха Тихона в присутствии 136 человек, в том числе 31 епископа.
48. Митрополит Новгородский Арсений. Результаты произведенного сегодня в дневном заседании Собора, посредством подачи записок, голосования относительно избрания в члены учрежденной Собором комиссии для выработки мер по защите Церкви от притеснения советской власти следующие: подано записок за архиепископа Анастасия 92, за А. В. Карташева 76, за И. М. Громогласова 62, за Л. Д. Аксенова 59, за епископа Старицкого Серафима 51, за протоиерея А. А. Хотовицкого 50, за Н. Д. Кузнецова 43, за епископа Охтенского Симона 39, за П. И. Астрова 32, за С. И. Шидловского 27, за митрополита Кирилла 21, за протоиерея П. А. Миртова 18, за Ф. Г. Гаврилова 17, за князя Е. Н. Трубецкого 16, за С. Г. Рункевича 17, за П. И. Лахостского 13, за Л. К. Артамонова 13, за С. А. Котляревского 12. Как угодно произвести из этих кандидатов избрание в комиссию?
49. С. И. Шидловский. Я предложил бы семь старших по полученному ими по избранию записками большинству голосов считать избранными в комиссию, а к новому избранию посредством шаров не прибегать.
50. Председательствующий. Угодно согласиться с этим предложением?
51. ПОСТАНОВЛЕНО: предложение С. И. Шидловского принять и признать членами комиссии архиепископа Кишиневского Анастасия, А. В. Карташева, И. М. Громогласова, Л. Д. Аксенова, епископа Старицкого Серафима, протоиерея А. А. Хотовицкого и Н. Д. Кузнецова.
52. Председательствующий. Завтра не предполагается общего собрания Собора. Быть может, комиссия завтра исполнит порученную ей работу и представит ее к заседанию Собора, имеющему быть 23 августа?
53. ПОСТАНОВЛЕНО: предложение Председательствующего принять.
54. Председательствующий. Угодно ли преподать комиссии указания в том смысле, чтобы она при своих работах не только принимала во внимание высказанные здесь соображения и сделанные предложения, но проявила творчество?
55. ПОСТАНОВЛЕНО: принять предложение Председательствующего.
56. Председательствующий (обращаясь к архиепископу Анастасию). Прошу Вас, Владыко, как старшего из избранных, озаботиться организацией занятий комиссии и назначить время для этих занятий. Предполагалось, что избрание членов комиссии будет производиться метанием шаров, требующим более продолжительного времени. Поэтому в настоящем заседании предполагалось ограничиться этим избранием. Но оно заняло очень мало времени, поэтому может быть будет угодно перейти к продолжению начатого раньше обсуждения проекта об устройстве Церковного суда? По этому вопросу остались невыслушанными три оратора. Заседание объявляю открытым.
57. ПОСТАНОВЛЕНО: перейти к обсуждению проекта об устройстве Церковного суда.
58. С. Г. Рункевич. В настоящих обстоятельствах при речи о реформах по переустройству церковных установлений уста смыкаются. Но мы живем надеждою и в этой надежде сумеем продолжать обсуждение доклада об организации Церковного суда.
Я считаю себя обязанным обратить внимание Священного Собора, что в настоящие дни, при решении вопроса о преобразовании Церковного суда, Собору предстоит разрешить или затормозить один из важнейших вопросов церковной жизни, ждущий своего разрешения уже на исходе 53-го года жизни. Как только были изданы судебные уставы 20 ноября 1864 года, в церковных сферах тотчас же возник вопрос о преобразовании всего Церковного суда. Для разработки этого вопроса образован был 29 сентября 1865 года особый комитет под председательством архиепископа Тверского Филофея: комитет работал два года и установил общие положения по переустройству Церковного суда. Они сводились к отделению суда от администрации. Детальной разработки вопросов, касающихся церковно-судебного переустройства, комитетом дано не было. Для этой последней цели в 1870 году 12 января образован был новый комитет под председательством архиепископа Литовского, впоследствии митрополита Московского Макария. Этот комитет работал три года и точно так же, как и первый комитет признал необходимость отделения Церковного суда от администрации. Я считаю необходимым указать эти стадии в решении вопроса о реформе Церковного суда потому, что и в настоящее время, на 54-м году рассмотрения этого вопроса, здесь, в речах некоторых ораторов приводилась мысль о том, что не следует отделять суд от администрации.
Комитеты 65-го и 70-го годов держались противоположной точки зрения. Впрочем, в комитете 1870 года не все были согласны на отделение Церковного суда от администрации. Разногласия между членами комитета по этому вопросу достигли крайней остроты, гораздо большей, чем та, какая проявилась в речах нынешних ораторов. Яркое выражение того, насколько обострились разногласия в комитете, видим в сочинении профессора Лаврова, впоследствии архиепископа Литовского Алексия. В этом сочинении реформа Церковного суда, выработанная комитетом из компетентнейших юристов и канонистов, под председательством умнейшего архиепископа Макария, охарактеризована так: «Это ирония над здравым смыслом, над церковной историей и канонами». Ввиду остроты разногласий реформа комитета 1870 года не прошла в жизнь. Проект, выработанный комитетом, был послан на отзывы отдельно епархиальных архиереев и отдельно Консистории. Те и другие отзывы были затем напечатаны: отзывы архиереев в четырех томах и отзывы Консистории в четырех томах. Тем дело и кончилось. Но необходимость реформы давала себя чувствовать. И вот решено было пересмотреть Устав Духовных Консисторий. В новое издание Устава 1884 года были внесены лишь некоторые частичные исправления, не отразившиеся на сущности церковносудебного дела. Затем вопрос о преобразовании Церковного суда был предметом суждений Предсоборного Присутствия 1906 года, Предсоборного Совещания 1912 года, Предсоборного Совета 1917 года.
Все они остановились на необходимости проведения в церковной жизни отделения суда от администрации и образования отдельных органов для суда и для управления. И, наконец, Судебный Отдел Священного Собора также остановился на этом принципе. Ввиду произносившихся здесь речей, между прочим о том, что отделение в Церкви суда от администрации не необходимо и неканонично, я счел нужным привнести эту историческую справку. Она говорит о том, что возражения, слышимые ныне, были заявлены на самых первых порах обсуждения реформы Церковного суда, тем не менее все комитеты и совещания, занимавшиеся вопросом о преобразовании Церковного суда, приходили к решению об отделении в Церкви суда от администрации.
Переходя засим к представленному Судебным Отделом проекту о преобразовании Церковного суда, я прошу позволения предварительно сказать два слова общего характера. Суждения о переустройстве суда, как и самый суд, должны происходить в особой атмосфере. Суд имеет особую природу и рассмотрение проекта о его преобразовании должно совершаться на условиях, соответствующих природе суда. Требуется, во-первых, беспристрастное, т. е. одинаковое отношение к суждениям, защищающим то или другое положение и противоположным. Затем, требуется спокойствие, обеспечивающее правильную работу ума. Далее — тщательное рассмотрение всех данных с терпеливым выслушиванием и тех соображений, которые не согласны с собственным воззрением. Наконец, требуется точное выяснение и знание дела. В отношении последнего в предыдущие дни обсуждения вопроса о преобразовании суда чувствовались недочеты, благодаря которым вокруг вопроса о преобразовании Церковного суда здесь соткана целая сеть недоразумений, и подлежащий обсуждению Священного Собора материал завален ненужным грузом. Я считаю необходимым распутать эту сеть и устранить чуждый груз с материала, подлежащего нашему обсуждению.
Священный Собор 31 января 1918 года постановил, что в том случае, когда тот или иной выработанный Отделом проект останется не рассмотрен Собором, то он передается Высшему Церковному Управлению с предоставлением ему, если представится возможным и признано будет нужным, ввести проект в действие в целом или частью, а по возобновлении занятий Собора представить доклад о практических результатах проведения проекта в жизнь. Выработанный в соборном Отделе проект о преобразовании Церковного суда, на основании изложенного постановления Собора, был препровожден в Высшее Церковное Управление. Высшее Церковное Управление, прежде решения вопроса о введении проекта в жизнь, образовало особую комиссию, под председательством митрополита Сергия, из профессора П. Д. Лапина, И. М. Громогласова и доктора церковной истории С. Г. Рункевича, на которую и возложило обязанность, по рассмотрении проекта в деталях, определить, можно ли ввести в действие выработанный Отделом проект о преобразовании Церковного суда в целом или хотя бы в тех или других частях. Положение дела обязывало к срочности работы, так как судебный строй за последовавшими преобразованиями в управлении был разрушен и Церковному суду был дан лишь кратковременный приют в административных учреждениях, для суда неприспособленных.
Комиссия, рассмотрев проект соборного Отдела, нашла, что он заключает в себе лишь общие положения, требующие дальнейшей разработки. Для того, чтобы ввести его в жизнь, оказывается необходимо издать особую книгу из нескольких сот статей, заключающую в себе так называемую материальную часть суда: о подсудности лиц и предметов и уложение о наказаниях. Затем вторую книгу по крайней мере из нескольких десятков статей о церковном судоустройстве, и, наконец, третью книгу из нескольких сот статей о судопроизводстве. Без издания этих дополнительных книг, если бы и был принят проект Отдела, его невозможно было бы практически осуществить. Но, с другой стороны, в настоящее время административный строй уже отделен от суда и суд остается без пристанища и крова. Правда, суд временно предоставлен Епархиальным Советам и Священному Синоду. Но предполагалось, что это лишь на краткое время и что суд в самом непродолжительном времени будет построен на новых началах. И вот, когда выяснилось, что нет надежды на то, чтобы в оставшуюся кратковременную сессию Собора суд был вполне реформирован, явилась мысль о необходимости издать временное Положение о Церковном суде, которое и выработано было Комиссиею на предусмотренный случай надобности в нем. Оно и напечатано в приложении к докладу Соборного Отдела. Это не контрпроект, а тот же проект соборного Отдела, только конкретизированный путем сокращений и упрощений и использования имеющихся старых средств Церковного суда, поставленный в возможность практического его осуществления.
Теперь позвольте снять тот лишний груз, который по недоразумению в речах ораторов наложен на проект комиссии. Некоторые ораторы указывали на то, будто временное Положение анонимно. Это неверно. Оно не анонимно. Если вы прочитаете первую страницу приложения, вы увидите, что там поименованы все лица, принимавшие участие в составлении Временного Положения. И за подлинными их подписями он направлен был в Высшее Церковное Управление. А оттуда, как полагается по правилам делопроизводства, в виде сообщения от Высшего Церковного Управления, уже без подписей, был направлен в Соборный Совет, затем в Отдел, затем и напечатан в качестве материала из Отдела. Далее. Один оратор сказал, что приложение по своему основному содержанию неоригинально и потому его не стоит рассматривать. Но это и есть не недостаток проекта, а похвала для него: он в существе своем не содержит ничего лишнего, измышленного комиссиею, а лишь то, что было принято соборным Отделом. Один оратор, правда, приписывал ему как бы собственное его изобретение, а именно указывал, будто он вводит Особое Присутствие Высшего Церковного Суда. Но если бы этот оратор просмотрел проект соборного Отдела, то там на странице 3 в статье 9 он нашел бы это самое Особое Присутствие. Все это я указываю потому, что это необходимо для правильного понимания отношения Приложения к проекту соборного Отдела.
Далее. Один из ораторов, сказавший, что в нем нет ничего оригинального, добавил, а что есть оригинального, то не заслуживает одобрения. Он не указал, что именно он имел в виду, но в своей речи он сравнивал старый суд с проектируемым во Временном Положении и указал, как на преимущество старого суда, на то, что тот был дешев и, хотя и требовал смазки, когда нужно было ускорить дело, зато при смазке, стоившей недорого, в конце концов решал дело по требованию обстоятельств скоро и потому был хорош, а новый суд, очевидно уже не допускающий смазки, предполагает дорогие учреждения. Ну, если в этом видеть недостаток суда, то я здесь уже умолкаю. Еще высказано одно недоумение: один оратор указывал на то, что проект приложения недостаточно говорит о подсудности. Но дело в том, что проект подсудность оставляет нынешнюю и упоминает о ней лишь вскользь при распределении компетенции своих новых установлений. Так и в отношении других некоторых предметов. Дело в том, что временное Положение вводит основы суда новые, а средством осуществления суд пользуется существующим в настоящее время. Затем, я должен сделать поправку к речи докладчика. Он сказал, что соборный Отдел рассматривал проект приложения и признал его не подлежащим обсуждению на Соборе. Но из справки, напечатанной в приложении, видно, что Отдел не рассматривал этого проекта по существу.
Таким образом, вы видите теперь ясно, что подлежит вашему обсуждению. Это — один доклад соборного Отдела, идущий совершенно нормальным порядком. Что же касается второго доклада, напечатанного в приложении, то он представляет собою справку об опыте или попытке комиссии конкретизировать доклад соборного Отдела, чтобы можно было ввести новые начала суда в жизнь теперь же, при существующих средствах судопроизводства. И только если доклад соборного Отдела, устанавливающий новые основания Церковного суда, будет принят, тогда лишь может идти речь о проекте, напечатанном в прибавлении и устанавливающем применение первого доклада к жизни, потому что комиссия не является ответственною за те принципы, которые положены в основу суда.
Теперь, когда мы, расчистив почву, обращаемся к рассмотрению подлежащего нашему рассмотрению материала по существу, я позволю обратить ваше внимание прежде всего на то, что суд в жизни человечества, после религии, занимает, наряду с просвещением, т. е. наукою и школою, первое место. Суд — блюститель закона, охранитель порядка, один из основных устоев правды, без которой немыслима никакая общественная жизнь. Суд — один из могущественнейших факторов воспитания народа. Суд — необходимый и неизбежный спутник всякой разумной жизни. Где разумная жизнь, там — деяния, а где деяния, там и суд. Суд начался на земле, когда земля была еще раем, и судом закончатся наши последние счеты с землею. Наконец, суд откроет нам дверь и в жизнь бесконечности. Все это должно побуждать нас отнестись к суждениям по переустройству Церковного суда со вниманием.
Обращаясь прямо к делу, ставлю вопрос: в чем сущность этого болезненного явления, что вопрос о суде вот уже в течение 53 лет не находит себе разрешения? Весь вопрос сводится к согласованию двух принципов: принципа отделения суда от администрации и принципа обеспечения полноты епископской власти. Позволю себе напомнить, что в патриархальную эпоху судебная власть сосредоточивалась в руках епископа не только по праву, но и по факту, в действительности. Но затем, с расширением пределов епископии и ростом церковной жизни, оказалось, что один епископ не может фактически осуществить судебную свою власть во всей полноте. Появляется ему на помощь пресвитерион, на участие которого в суде есть указания уже св. Игнатия Богоносца, затем — диаконы, о чем речь идет в Апостольских постановлениях, и, наконец, миряне, упоминаемые там же. С V века в Церкви появляются уже особые судебные установления — Священный суд с председателем-хартофилаксом, иногда и епископом. Возникают и особые судебные должности. Постепенно совершается централизация Церковного суда и появляются инстанции Церковного суда — суды епархиальные, митрополичьи, подпатриаршие. Наконец, суд совершается и на Соборе. Твердо сформировываются три инстанции Церковного суда: и в настоящее время мы встречаем эти три инстанции в Церквах Константинопольской, Антиохийской, Александрийской. Аналогии особых судебных установлений мы имеем в Константинопольской Церкви, в Сербской, Австро-Сербской, Элладской. И вот теперь Собору предстоит разрешить мучительный и длительный вопрос об устройстве Российского Церковного суда: остается ли суд в прежнем положении или будет иметь особые установления? За особые установления, несмотря на резкие возражения, говорит, как я уже указал, вся история реформы. Сказал, в сущности, свое слово и сам Священный Собор, образовавший административные учреждения, в которых не оставлено места для суда. В соборных определениях о Высшем Церковном Управлении и об Епархиальном Управлении предполагаются особые органы для администрации и особые для суда.
Заканчивая свою речь по обычаю предложением, скажу, что следует перейти к постатейному чтению проекта Отдела. И когда основные положения его будут приняты, а ожидаемые дополнения не будут готовы, тогда можно будет обратиться к Прибавлению, которое представляет собою ни что иное, как опыт применения этих положений в условиях нынешней действительности.
59. А. Г. Куляшев. Тяжелое впечатление производит на меня представленный доклад о Церковном суде. Принять его — значит подписаться в своем нравственном бессилии, значит констатировать падение авторитета епископской власти. Я не могу принять этот доклад, во-первых, потому, что проектируемое отделение суда от администрации не знает история Церкви ни первых веков, ни периода Вселенских Соборов; во-вторых, потому, что центр тяжести в предполагаемом судоустройстве от епископа переносится к судебным учреждениям; в-третьих, потому, что Церковный суд по проекту переносится не на канонических, а юридических основаниях. Буду подробно развивать свои положения.
Отцы и братие! Вспомните нашу первую сессию Собора, когда все мы были воодушевлены, все горели одним желанием реформировать, приближать нашу Церковь к первым векам христианства, к периоду Вселенских Соборов. Эта эпоха в истории христианской Церкви была для нас тем идеалом, к которому устремлены были взоры Собора. Что же мы видим теперь, рассматривая предложенный доклад о суде? В нем нет тех норм, тех принципов, кои составляли основу древнецерковного суда. Мы смело заявляем, что история первых веков христианства не знала отделения суда от администрации. Между тем, наш доклад все судоустройство зиждет на этом отделении. Доклад потрясает основы и принципы древнего, имевшего место в лучшее время Церковного суда. Он делает великую подмену. В докладе нравственные, канонические принципы заменяются принципами юридическими. Характерно, что представленный доклад выступают защищать не канонисты, а только юристы. Изучая по мере сил и разумения вопросы о Церковном суде, я свое первое и главное внимание обратил на то, что представлял из себя суд в первые века христианства. С данным вопросом я обратился к специальному сочинению Прокошева, того профессора, которого к ортодоксальным канонистам едва ли можно отнести. По интересующему меня вопросу я нашел в книге Прокошева «Церковное судоустройство в период Вселенских Соборов» следующее весьма характерное место: церковный процесс первых трех веков, по словам профессора, представляет из себя институт, построенный более на нравственных принципах, чем на юридических началах. Не подлежит сомнению, что он образовался без всякого влияния со стороны римского права: Церковь особенно заботливо ограждала свой суд от привнесения в него начал и характера суда мiрского (49). Основное начало, главная идея, одухотворяющая все церковное судоустройство, — это глубокое проникновение его пастырским попечением о подсудимом. Не о соблюдении тех или иных процессуальных формальностей думал пастырь-судья, а единственно только о взыскании заблудшего (39). Исходя из этих основ, Церковь Христова во главу угла при судебных процессах ставила и должна ставить епископа. Предложенный проект отступает от этого признанного и освященного святой стариной принципа. В проекте, вопреки Священному Писанию, святым Отцам и канонам Церкви, центр тяжести от епископа переносится к судебным учреждениям. Это мы почитаем крупнейшей ошибкой и существенным недостатком доклада. Мы не будем приводить мест из Св. Писания в свое подтверждение. Их с достаточною полнотой приводил Владыка Серафим Старицкий.
Наше внимание останавливается на Апостольских постановлениях. В то время, как проект доклада в своем третьем пункте свидетельствует и утверждает полную возможность таких дел, кои не подлежат единоличному суду епископа, а направляются им в соответственные церковно-судебные учреждения, Апостольские постановления узаконяют иной порядок вещей. По Апостольским постановлениям, суд производит только епископ по всем делам, как бы важны они ни были. «Дела важнейшие епископ да судит. Имеешь власть судить согрешивших, суди со властию, как судит Бог». Подобные мысли мы встречаем и у святых Отцев первых веков: у святого Игнатия Богоносца, Тертуллиана и даже Киприана. У последнего мы находим такие выражения: в случае дальнейшего упорства их (пресвитеров) в тех же делах, я употреблю наказание, заповеданное Господом. В эпоху Вселенских Соборов отдельного от администрации самостоятельного суда не было. Жалобы клириков на своего епископа, читаем мы в толковании Зонары на 9-е правило IV Вселенского Собора, рассматриваются епископами области, ибо они, собравшись вместе, должны слушать дела и постановить приговор. Исходя из того положения, что епископы на Соборах «да разрешают случающиеся церковные прекословия», Церковь Христова законополагала дважды в году быть Собору епископов (37-е правило Святых Апостол и 5-е правило I Вселенского Собора).
Говоря о судебной власти епископа, мы решительно утверждаем, что епископу принадлежит вся полнота карательных и исправительных мер. Об этом свидетельствует великое множество канонических правил, например, 4-е и 12-е Антиохийского Собора, 9-е Карфагенского. Весьма характерно в данном случае 14-е правило Сардикийского Собора, по которому клирик, осужденный епископом в раздражении и явно несправедливо, остается под епитимией до тех пор, пока его дело не рассмотрит митрополит или Собор епископов. Не нужно нам в настоящее время отступать от канонических норм и идти по стихиям современного мipa. Умаление судебных прав епископа и будет ни чем иным, как данью современному настроению. Вспомните Константина Великого, Гонория и Феодосия, столь бережливо охраняющих судебные права епископа, вспомните закон 321 года. В последнее время, например в XVI и XVII веках, административная власть в носителях духовной власти не отделялась от судебной.
Резюмируя основные положения своей речи, я заявляю, что представленный Отделом доклад должен быть отвергнут как составленный вопреки Св. Писанию, св. Отцам и канонам Церкви, как умаляющий судебную власть епископа и центр тяжести в Церковном суде переносящий с епископа к судебным организациям.
60. Докладчик И. С. Стахиев. Прежде всего я прошу извинения в том, что я не предполагал выступать докладчиком в этом заседании, которое было созвано по другому вопросу и поэтому, может быть, освещу не все стороны вопроса. Всех говоривших здесь ораторов можно разделить на две категории. Первые высказываются против проекта о Церковном суде, вторые высказываются за переход к постатейному чтению этого проекта. К первой категории относятся архиепископ Митрофан, епископ Серафим и А. Г. Куляшев. Весь вопрос заключается в том, что нужно ли в Церковном суде допустить отделение администрации от суда? Ораторы первой группы доказывали, что приведение такого принципа будет умалением власти епископа в отправлении правосудия, что является противоканоничным. Я не буду входить в оценку этого принципа с канонической точки зрения, так как не считаю себя компетентным в этой области, но я укажу на жизненнопрактическую сторону данного вопроса. По действующему ныне праву епископ стоит только в формальном отношении к суду. Ведь по Уставу Духовной Консистории, Консистория рассматривает судные дела с формальной стороны по тем данным, которые она почерпает из письменных документов, представленных следователем или полицией. Далее из дела составляется записка и она-то и представляется епархиальному архиерею, который по этой записке знакомится с делом. Вот только в этом и выражается участие епископа в судных делах. Знакомясь с делом по записке, епископ, согласно 339 статье Устава Духовной Консистории, утверждает решение Консистории или возвращает дело в Консисторию, предложив последней дополнить дело по тем данным, которые могут иметь влияние на существо дела. Таким образом, участие епископа в процессе совершенно формальное. Между тем роль судьи, в истинном значении этого слова, не в том, чтобы контролировать решение; судья должен участвовать в судопроизводстве, должен вынести решение.
Вот принцип, усвоенный всеми народами и существующий везде, где есть общественная жизнь и суд. В данном проекте судоустройства Отдел и предлагает сделать так, чтобы епископа, не устраняя от дела, поставить в более лучшие и нормальные условия. Этот вопрос, как говорил уже Рункевич, обсуждался 54 года. Отдел пересмотрел все работы прежних комиссий, какие были установлены для уяснения этого вопроса, причем все эти работы клонились к тому, что необходимо и в церковном судоустройстве отделить суд от администрации и поставить епископа в такие рамки, чтобы участие его в суде было нормальным, а не таким, как оно является в настоящее время. И вот Отдел решил, что епископу лучше предоставить контроль, а не решение. Если епископ признает, что решение суда, по его убеждению, по существу или по неправильному применению законов не соответствует обстоятельствам дела, он передает все дело со своим заключением в Высший суд. Вот та реформа, которую Отдел признает самой существенной частью проекта.
Если по действующему закону епископ является и судьею, и лицом контролирующим и предписывает духовному суду вновь пересмотреть дело и решить по его указанию, то в таком случае жалобы подаются не на решение Консистории, а на решение епископа. Отдел не имел в виду устранить епископа от суда, но лишь оградить его от жалоб и неприятностей, какие возможны и нередки при настоящем положении дела. Вот я обращаю на это серьезное внимание тех ораторов, которые говорили здесь против проекта Отдела.
Суд в церковном управлении имеет важное значение, занимает первое место в жизни тоже. Член Собора Рункевич правильно заметил, как только появилась человеческая жизнь, явился суд. Он развивался в соответствии с развитием форм человеческой жизни. После реформ в светском суде заговорили и о суде церковном. Все стояли на том, что необходимо пересмотреть консисторский Устав и перестроить на новых началах церковное судоустройство. Все стояли на принципе отделения суда от администрации. Уставом епископу присвоено ненормальное положение. И в самом деле, епископ не судит. Это было только в первые времена, когда епископ мог судить, а потом епископ постепенно устранялся от суда, в помощь ему назначались особые судьи и в такой же форме, как в светских судах, с участием обвинителей. И судьи выносили приговор по совести.
Я как докладчик по доверию Отдела прошу Священный Собор рассмотреть лишь проект Отдела, причем моя покорнейшая просьба перейти к постатейному чтению проекта.
61. Председательствующий. Нам следует предложить перейти к постатейному чтению и принять или отвергнуть этот проект. Я бы не хотел сегодня утруждать ваше внимание этим проектом прежде всего потому, что имелось в виду для настоящего заседания только избрание членов комиссии. Вопрос о Церковном суде весьма серьезный, как вы слышали из речей выступавших ораторов. Это трудный вопрос. Вопрос еще осложняется тем положением, в каком ныне находится Церковь. Здесь предлагается целая конструкция учреждаемых судов в тяжелой, громоздкой материальной и духовной форме, рассчитанная на громадные материальные средства, на время нормальное; в настоящий момент у Церкви отрицается место ее на земле, отнимаются от нее ее благотворительные и просветительные учреждения, отнимается право на юридическое существование. Неизвестно, в каком положении будем мы, епископы. Быть может, нам придется переходить из одного села в другое. Мы не будем иметь пристанища. Создавать такие громоздкие учреждения в настоящее время — это излишняя роскошь, теперь это неосуществимо в жизни.
Я говорю это не для того, чтобы склонить ваше решение в ту или другую сторону, но я прошу серьезно отнестись к настоящему вопросу, ибо голосование будет иметь громадное значение.
Поэтому я не считаю возможным предложить этот вопрос на ваше решение сегодня. Я предлагаю перенести это решение на следующее заседание.
62. Заседание закрывается в 8 часов вечера (д. 158, лл. 160-238).